Фрейлина королевы

Фрейлина королевы

Одержав эту победу и продолжая постигать секретные пружины государственного управления, маркиза де Помпадур стремилась еще более упрочить свой статус, и это ей удалось — в конце концов она добилась высокого официального положения не только при короле, но и при дворе. Начала она, как мы знаем, с того, что получила титулы маркизы и герцогини, что тем более поразительно, если учитывать ее весьма сомнительное происхождение.

Прусский посол писал по этому поводу своему королю:

«В Королевском совете не принимают ни одного сколько-нибудь значительного решения ни в области внешней, ни внутренней политики, не уведомив ее или не поставив ее заранее в известность».

Действительно, она была в курсе практически всех дел, давала наставления министрам и умело пользовалась своим исключительным положением.

Разумеется, этого ей было мало, и она повела все к тому, чтобы стать фрейлиной королевы. Но препятствием к этому могло стать ее безбожие (Мария Лещинская и все ее окружение были существами набожными и очень серьезными), и маркиза де Помпадур решила исповедаться и причаститься по всем правилам.

В течение нескольких месяцев она усиленно штудировала богословские издания, ежедневно выслушивала службу и подолгу оставалась в храме — коленопреклоненная, со скрещенными руками и прикрытым вуалью лицом. Но этой комедии никто не поверил, а один из священников открытым текстом заявил:

— Я дам вам отпущение грехов лишь в случае, если вы добровольно оставите двор.

Ничего себе: оставить двор, чтобы получить должность при дворе! Что за бред! Разгневанная маркиза обратилась к другому священнику, который, впрочем, проявил ту же непреклонность, что и его предшественник. В конце концов она обратилась к самому папе римскому в безумной надежде, что тот осудит служителей церкви. Она написала папе, что «необходима для счастья Людовика XV и для благого завершения его дел», что лишь она единственная осмеливалась говорить столь нужную королю правду, и так далее в том же духе. Но Ватикан даже не счел нужным ответить ей.

Тогда с помощью своего друга генерал-лейтенанта полиции Беррье она разыскала среди парижского духовенства священника, который вроде бы согласился дать ей отпущение грехов. Этим священником был отец де Саси, но он в качестве обязательного условия потребовал от нее, чтобы она вернулась к мужу. Маркиза хотела было отказаться, но тут ей в голову пришла гениальная идея, и она написала Шарлю д’Этиолю письмо, в котором предложила ему восстановить семью, если он, конечно, не против. Вне зависимости от его решения, она также попросила его выразить свое отношение к тому, что она собирается занять место при дворе королевы.

Письмо было доставлено д’Этиолю, и можно себе представить, с каким удивлением тот его прочитал. Не успел он прийти в себя, как к нему явились двое посетителей. Одного звали Жан-Батист Машо д’Арнувилль, другого — Шарль де Роган, князь де Субиз. Оба, будучи близкими друзьями и посланниками маркизы де Помпадур, дали понять обманутому в свое время супругу, «что он вправе требовать возвращения жены, но это может вызвать сильное недовольство короля».

Шарль д’Этиоль, утешавший себя как мог и живший в это время с одной очаровательной танцовщицей, не испытывал ни малейшего желания восстанавливать отношения с бывшей женой. В свободное от танцовщицы время он ударился в занятия философией, заливая прошлые обиды вином и чтением трудов Горация. Успокоив обоих посланников, он написал маркизе замечательное, полное иронии письмо. Вот оно:

«Мадам, я получил письмо, в котором вы сообщаете мне о пересмотре своего поведения и намерении посвятить себя Богу. Подобное я могу лишь приветствовать. Ясно себе представляю, как трудно вам было бы предстать передо мной, а мне — вас принять. Я хотел бы забыть нанесенное вами оскорбление, но ваше присутствие будет постоянно напоминать мне о нем. Единственное решение, которое мы можем принять, — это продолжать жить отдельно. Хочу надеяться, что вы не ревнуете меня к моему нынешнему счастью, а я посчитал бы его омраченным, если бы принял вас и жил с вами как с женой. Вы понимаете, что время не властно над понятием чести.

Имею честь, мадам, быть вашим покорным слугой».

Письмо это принесло большое облегчение маркизе де Помпадур. Другого, в принципе, она и не ожидала, хотя все-таки немного побаивалась, что бывший муж возьмет и поймает ее на слове. Самое главное заключалось в том, что это письмо помогло ей продемонстрировать, что супружеские узы «не ею были расторгнуты». Ну действительно, разве виновата она в том, что бывший муж не имеет ни малейшего желания принять ее обратно?

А раз так, королева принуждена была уступить, и 8 февраля 1756 года маркиза де Помпадур была представлена к должности ее фрейлины, а этого в то время удостаивались лишь самые знатные женщины Франции.

Представление в соответствии со всеми правилами провела герцогиня де Люинь. Сказать, что враги маркизы были разочарованы, это значит ничего не сказать. Граф д’Аржансон, ненавидевший фаворитку лютой ненавистью, по этому поводу писал:

«Аристократия приняла эту новость плохо. Многие придворные дамы из высшего света в открытую говорили, что не могут больше оставаться на своем месте рядом с мадемуазель Пуассон, дочерью лакея, в свое время приговоренного к повешению».

Тем не менее буквально со следующего дня маркиза приступила к выполнению своих новых обязанностей. Она стала сопровождать королеву к мессе и дежурить возле нее во время обедов. Несмотря на проблемы со здоровьем, делала она это достаточно регулярно. При этом она постоянно дарила королеве цветы, как бы замаливая перед ней свои грехи.