ЗАВЕЩАННОЕ ПЛАМЯ
ЗАВЕЩАННОЕ ПЛАМЯ
Растаяли снега. Зазеленели дубравы Тригорского и Михайловского. Легче стало отлучаться из поселка подальше, бывать в лесу. Деятельность подпольщиков группы Виктора Дорофеева с приходом весны оживилась.
Как-то за неизменной игрой в карты Дорофеев спросил Малиновского:
— Ты помнишь наш разговор про никчемную стрельбу из поврежденных танков?
— Кто старое помянет… — начал Малиновский.
— Да нет, Толя, — перебил его Виктор, — я не к тому. Пришло время за оружие браться. Только умненько поступать нужно. Давайте…
Озеро Тоболенец. Спокойная водная гладь и уходящие вдаль мыски камыша. Еще по-весеннему студена вода, а Алексей Иванов и Анатолий Малиновский уже плещутся у прибрежного ивняка. Купаться не запрещено.
На берегу Тоболенца баня. Выбегают из парилки гитлеровцы. Пробуют воду. Холодна! Гогочут, глядя на плавающих подростков, но лезть в озеро не решаются. А те знай себе ныряют. Ну а разговор их до солдатни не долетает.
— Ну как, Леша? — спрашивает Малиновский, стуча зубами.
— Нащупал, Толя. Точно, ящик.
— Значит, вечером вытащим и в тайник.
— Порядок. Рад будет Виктор.
При эвакуации из Пушкинских Гор кто-то из нерадивых милиционеров ящик с винтовками и боеприпасами спустил в Тоболенец. Узнали подпольщики — достали. Удалось и пулемет снять с застрявшего в болоте танка.
И вот снова на окраине поселка ночная стрельба. Теперь не бесцельная. Группа Алексея Иванова вела огонь по казарме гитлеровцев. Малиновский, братья Хмелевы и Анатолий Петров обстреляли из засады автомобиль с фашистами. Подняты солдаты по тревоге. Разъярен комендант — опять партизаны, опять нагоняй из штаба будет. А ребят и след простыл…
К Дорофееву изредка заходила врач Полина Ивановна Иванова, работавшая в открытой оккупационными властями платной больнице. С большим трудом доставала она лекарства, пытаясь спасти жизнь Виктору. Однажды, когда Иванова, осмотрев его, собиралась уходить, Виктор подал ей пачку бумаг:
— Возьмите, Полина Ивановна.
— Что это, Витя?
— То, за что вам будет благодарна Советская власть. В больницу часто гоняют для колки дров военнопленных. Дайте им эти листки, пусть почитают. А то небось кое-кто думает, что и войне конец. Дайте всем, кому довериться можно.
Дорофеев закашлялся. Иванова с несвойственным для нее жаром схватила руки Виктора:
— Вот ты какой! Спасибо, дорогой, за доверие, спасибо!
Так было положено начало новой подпольной группе — «больничной», как ее назвали Дорофеев и Кошелев. Полина Ивановна со своими помощниками спасли нескольких красноармейцев, укрывшихся вблизи поселка, позже регулярно снабжали партизан медикаментами.
А вожак подполья угасал.
Не осилили
Тебя сильные,
Так подрезала
Осень черная…
Уходил из жизни Виктор мужественно. До последней минуты был мыслями с товарищами по борьбе.
— Жечь, взрывать теперь надо, Степан Петрович, — говорил он, задыхаясь, Кошелеву. — И главное — свяжитесь с партизанами. Лешку пошли на связь. Он отчаянный, наш добрый Воробей…
Умер Дорофеев от туберкулеза. «Умер» — не то слово. Комсомолец Дорофеев погиб на боевом посту. Это о таких, как он, писал Э. Межелайтис:
Мне не страшно. Мной
завещанное пламя
Погасить уже никто теперь
не властен.
Смерть и горе объявляю я
врагами
И друзьями объявляю жизнь
и счастье.
Диверсии начались. Взлетела на воздух автомашина со снарядами. Прямо в поселке. Среди бела дня. В деревне Колоканово остались рожки да ножки от пасеки оккупантов. Малиновский (он работал теперь дезинфектором и имел право разъезжать по уезду) подорвал кокоринский мост как раз накануне переправы через Сороть крупной воинской части гитлеровцев. Запылало в поселке здание, в котором размещались хозяйственные учреждения оккупантов. Рьяно тушил пожар старший пожарник Степан Кошелев… организатор этой диверсии.