Человеческие находки

Человеческие находки

Несмотря на крайне враждебную атмосферу, окружавшую в те дни наше полпредство, в Англии существовали люди, способные относиться к советской стране если не дружественно, то хотя бы объективно. За два года работы в отделе печати я нашел несколько крупных журналистов и писателей, которые сыграли важную роль в укреплении англо-советских отношений, и теперь мне хотелось бы вспомнить их добрым словом.

Первым из них был Чарлз Прествик Скотт, владелец и редактор газеты «Манчестер гардиан», в течение более полувека возглавлявший этот важный орган английской печати. Я посетил его в Манчестере в конце 1925 г.

Высокий, худощавый, с шапкой белых волос — ему было тогда под 80 — Скотт являлся типичным английским либералом XIX в. Он верил в прогресс человечества, в целительную силу достижений науки, в творческие качества британского парламентаризма, который-де обеспечивает британцам возможное совершенство жизни на земле. Скотт упорно отстаивал свою независимость как главы либерального органа национального масштаба и энергично сопротивлялся попыткам различных газетных монополий «купить» его и превратить «Манчестер гардиан» в обычное капиталистическое предприятие без каких-либо твердых взглядов или принципов. Отсюда вытекала и его позиция в отношении СССР. Ему, как и многим английским либералам, нравилось далеко не все, что происходило в Советском Союзе, однако он считал, что русский народ вправе устраивать свою жизнь по собственному желанию, и допускал, что в советских порядках может быть и имеется кое-что полезное и здоровое. Моя продолжительная беседа со Скоттом имела целью информировать его о действительных стремлениях советской страны и тем самым укрепить в нем желание противодействовать желанию джиксов и биркенхедов разорвать отношения между двумя странами. Эта беседа имела и известный практический эффект: после нее линия газеты в советском вопросе стала более твердой и отчетливой. Немалую роль тут сыграло и мое сообщение, что Советское правительство планирует значительные заказы на текстильное оборудование для размещения в его родном Ланкашире. Скотт остался верен такой линии даже после разрыва англо-советских отношений в мае.

В конце беседы я задал Скотту вопрос, не были ли в свое время Маркс и Энгельс сотрудниками «Манчестер гардиан». Помнится, я где-то слышал об этом, но ничего точно не знаю.

Скотт слегка склонил свою апостольскую голову и на мгновение задумался. Потом начал вспоминать вслух:

— Я стал работать в этой газете в 1871 г… Я стал редактором этой газеты в 1873 г… С тех пор я не покидал газеты…

Скотт еще раз сдвинул брови и сосредоточился. От напряжения на лбу появились морщины. Наконец, он сказал:

— Нет, в мое время этого не было… Если Маркс и Энгельс когда-нибудь и писали в «Манчестер гардиан», то во всяком случае до меня.

Итак, к моменту нашего разговора Скотт работал в «Манчестер гардиан» 54 года! Редактором «Манчестер гардиан» он состоял уже 51 год!

Я невольно подумал: «Бог мой, как устойчива в Англии жизнь!»

Семь лет спустя я приехал в Лондон в качестве советского посла. Старик Скотт к этому времени уже умер, газетой заправлял «молодой Скотт», сын моего знакомого, которому уже перевалило за 50, и он старался продолжать традиции отца. Потом произошли перемены в руководстве газетой и отсюда ее политические колебания. Но старик Скотт остался у меня в памяти как яркая фигура редактора-издателя старого либерального закала, который защищал идею англо-советского сближения в очень трудные для нас времена.

Мне вспоминается образ и другого человека, с которым у меня завязались добрые отношения как раз в те годы. Это был Генри Ноэль Брайльсфорд, тоже человек XIX в. (он родился в 1873 г.), блестящий публицист и философ, знаток международной политики и экономики. Он был радикал, к началу нового столетия превратившийся в социалиста английского толка. В молодости он пошел волонтером, когда греки вели борьбу против турецких угнетателей, и довольно долго участвовал в различных кампаниях и организациях на Балканах. Перед первой мировой войной Брайльсфорд являлся одним из столпов так называемого Союза демократического контроля, который вел борьбу против тайной дипломатии и требовал перехода к дипломатии открытой. Около того же времени он опубликовал, пожалуй, лучшую свою книгу «Война стали и золота», в которой с большой смелостью вскрывал роль капиталистических монополий в подготовке и развязывании войн. Когда мы с ним познакомились, Брайльсфорд был редактором еженедельника независимой рабочей партии «Лейбор лидер» и энергично поддерживал сближение Англии с СССР. Он очень интересовался нашей страной, и я посоветовал ему съездить в Москву. Брайльсфорд побывал в СССР, собрал интересный материал и в 1927 г. выпустил весьма дружественную нам книжку «Как работают Советы».

Мои добрые отношения с Брайльсфордом сохранились в дальнейшем, когда я был уже послом, и всегда беседы с ним давали мне много ценной информации об Англии, об английском рабочем движении, о международных делах. В годы испанской войны Брайльсфорд как-то пришел ко мне сильно взволнованный и растревоженный. Его мучил проклятый вопрос: не следует ли ему, при его взглядах и настроениях, снова, как в молодости, пойти волонтером на Пиренейский полуостров? Я ответил, что в 65 лет и при наличии различных «возрастных» болезней (я знал, что они у него имеются) я не советую ему записываться в республиканскую армию Испании: там он будет только обузой. Иное дело, если он поедет в Испанию на время, как дружественный республиканцам журналист или советник. Это может быть полезным. В конечном счете Брайльсфорд в Испанию не поехал, ибо вскоре после нашего разговора он заболел, но зато, поправившись, он удвоил усилия в популяризации Испанской республики и ее героической борьбы в английской печати. Умер Брайльсфорд в 1958 г.

Еще одного человека, с которым я познакомился в те дни, мне хочется вспомнить, — Вальтера Лейтона. Меня познакомил с ним англичанин Фрэнк Уайз, бывший тогда советником при АРКОСЕ и других наших хозяйственных организациях в Лондоне. Лейтон, воспитанник Кэмбриджа, экономист по специальности, был редактором известного английского журнала «Экономист». Я по образованию тоже экономист, и, возможно, что это обстоятельство способствовало установлению между нами добрых отношений. Мы стали встречаться и вести длинные беседы об английской и советской экономике. Лейтон был либерал, но уже не XIX, а XX в. и хорошо понимал взаимозависимость — экономическую и политическую — между современными великими державами. Он сочувствовал развитию торговли между Англией и СССР. На страницах редактируемого им журнала Лейтон старался давать возможно больше объективного материала о советской стране, а в марте 1927 г., в один из труднейших моментов в англо-советских отношениях, за два месяца до их разрыва, он опубликовал особое «Русское приложение», в составлении которого я принимал участие. Это было тогда с его стороны актом гражданского мужества и политической дальновидности.

В годы моей работы в качестве советского посла в Лондоне наши отношения с Лейтоном возобновились и еще больше укрепились. Он был теперь не только редактором «Экономиста», но и главой издательского концерна либерального толка, выпускавшего «Ньюс кроникл», «Стар» и некоторые другие органы печати. Все они держались дружественно в отношении СССР и не раз оказывали ценные услуги делу сближения между обеими странами. Кроме того, Лейтон играл в 30-е годы видную роль в Лиге Наций и разных финансово-экономических учреждениях и организациях, как английских, так и международных. Он являлся настоящим кладезем всевозможных сведений об экономике капиталистического мира и охотно делился ими со мной. После войны Лейтон стал лордом, но вопреки традиции не сменил своего имени. И не без основания, имя Вальтера Лейтона имело заслуженный вес в британских ж международных общественных кругах.