Перспективные находки

Перспективные находки

Только две находки я вспоминаю в «Братьях Монгольфье», и рождены они не хвастливой фантазией (ах, как мы выдумали!), а фантазией, подсказанной сюжетом.

В сюжете есть поездка короля и королевы и торопливая скачка братьев Монгольфье на конях. Причем необходимо было показать не только сам факт движения, но и его длительность. Как же это сделать, коли вся-то грядка всего полтора метра? Ну проскачут лошади из кулисы в кулису. Если быстро (а надо быстро), так две секунды. Разве это образ скачки? Ну проедет карета из кулисы в кулису. Так она сама вместе с лошадью уже метр двадцать. Сколько же ей остается ехать? Чуть появилась морда лошадки из левой кулисы, как через секунду заезжает за правую. Нет, это никуда не годится. И придумался – то ли художником Александровой, то ли замечательным мастером кукол Солнцевым – удивительный образ поездки.

Посередине сцены дерево с большой кроной. Дерево вертится навстречу движению кареты или скачущих лошадей. Скачут всадники во всю прыть галопом, стоя на одном месте, на фоне вертящегося раскидистого дерева. И хоть дерево-то само, по существу, не меняется, ощущение быстроты и образ мчащихся всадников получились абсолютными. Так же как и карета с быстро вращающимися колесами, запряженная смешной лошадью, перебирающей ногами.

Длительность поездки здесь изображалась верстовыми столбами, которые проплывали перед лошадьми или каретой.

Очень я не люблю хвастливую режиссерскую фантазию, цель которой саму себя демонстрировать, и очень люблю органическую фантазию, пусть даже эксцентрическую, пусть неожиданную, но рожденную функцией пьесы, функцией сюжета. Такой фантазией были рождены мейерхольдовские гигантские шаги, на которых взлетали влюбленные Петр и Аксюша в «Лесе» Островского. Такая фантазия создала и великолепные скульптуры качающихся лошадей, на которых скакали бешеные в своем своенравии Петруччо и Катарина в «Укрощении строптивой», поставленном Алексеем Поповым в Театре Советской Армии, и портики спектакля «Лизистрата» на вертящемся кругу в Музыкальной студии МХАТ.

«Братья Монгольфье» были поставлены раньше «Пузана», и мне кажется, что, если бы художник не выдумал вертящееся дерево, не пришло бы нам в голову выдумать вращающийся город, по которому бродил заблудившийся медведь.

Вторая наша находка в спектакле «Братья Монгольфье» – это летящий воздушный шар. Как же ему улететь, если, надувшись от «горячего дыма», он заполонил собой чуть ли не все место действия? Просто поднять на веревочке вверх, чтобы скрылся за верхним обрезом портала? Так разве это полет? И мы направили его наискосок. Он скрылся за левым полукружием портала. Вылетел оттуда вдвое меньшим, залетел за башню, появился из-за нее еще меньшим и, наконец, улетел вверх.

Я с неохотой вспоминаю о спектакле «Братья Монгольфье», но вращающееся дерево и уменьшающийся воздушный шар вспоминаю с благодарностью.

Обе находки очень пригодились нам в других спектаклях. Не будь уменьшающегося воздушного шара, может быть, мы и не придумали бы сделать в «Пузане» маленькую старушку, залезшую на колокольню, – тем самым «доказав» высоту этой колокольни. Не сделали бы уменьшающихся на каждом плане жителей Диканьки, о которых я писал, или малюсенького Аладина на балконе золотого дворца.