Единственный шанс

Единственный шанс

Однако правительство падет не из-за социальных конфликтов. Настоящим злополучным «валетом треф» для всех правительств с 1969 года стал вопрос об автономии Шотландии и Уэльса. Так как так называемый «пакт о сотрудничестве либералов и лейбористов» не был продлен и его действие прекратилось после выборов, то лейбористы вынуждены были униженно выпрашивать поддержку у уэльских и шотландских националистов. Так, в Шотландии и Уэльсе был проведен референдум по поводу автономии. Предусматривалось, что Закон об автономии, естественно, частичной, должен был набрать более 40 процентов голосов не от принявших участие в голосовании, а от имеющих право голоса. В Уэльсе закон был отвергнут. В Шотландии он получил небольшое большинство, но явно недостаточное, чтобы преодолеть «роковую черту». Шотландская национальная партия объявила о том, что она более не будет поддерживать лейбористов, либералы сделали то же самое, так что пробил час вотума недоверия. 22 марта было объявлено о вынесении вотума недоверия правительству, а голосование по этому вопросу должно было состояться 28 марта.

В течение тех четырех дней, что страна жила как бы в подвешенном состоянии, палата общин стала театром, где был дан замечательный спектакль, «балет интриг», в котором плелись заговоры, давались невыполнимые обещания, рождались беспочвенные надежды. Каждый играл в свой бильярд, каждый хотел обходным путем попасть в лузу, да еще и дуплетом. Айри Нив собрал унионистов[108] из Ольстера и пообещал им дополнительные места в парламенте, если консерваторы одержат победу. Лейбористы стали набивать цену, пообещав протянуть нефтепровод в Англию. Со своей стороны националисты из Плайд Камри (Уэльская национальная партия) выманили у правительства обещание оказать существенную помощь промышленности Уэльса. Клемент Фрейд, весьма эксцентричный либерал, пообещал поддержку тем депутатам, которые проголосуют за его Закон о свободе информации. На слово ему поверили и проголосовать пообещали, но ведь пообещать можно все, а потом одурачить. В стране, где царит обман, нельзя верить на слово никому. А в парламенте процветал лоббизм, и в коридорах стоял шум от передаваемых из уст в уста слухов и всяческих обещаний.

В любом случае в час голосования никто не был ни в чем уверен. Предварительные подсчеты голосов давали результат 50:50. Покидая дом на Флуд-стрит, Маргарет Тэтчер заявила: «Мы надеемся. Я думаю, шансы у нас равны». В мемуарах она признается: «Я не верила, что мы выиграем».

Все депутаты должны были присутствовать при голосовании. Так называемый «принцип парности» более не работал. У каждой партии были свои заботы. Находившийся почти при смерти один из депутатов-лейбористов был привезен на кресле-каталке на скамьи Вестминстера. Он мог только кивать головой, чтобы сказать «да», или отрицательно мотать ею, чтобы сказать «нет». Он и скажет таким образом «нет» вотуму недоверия, после чего его повезут к двери. У консерваторов возникла проблема другого рода. Так как в ресторанах, обслуживающих членов палаты общин, проходила забастовка, депутаты-консерваторы отправились на обед по своим клубам или в «Савой», чтобы съесть ромштекс или куриное филе. Несмотря на всю важность происходивших в этот час событий, английский джентльмен не отступает от своих привычек. Он же пил спокойно чай, сидя в окопах. Ужасная мания! Сидя в своем кабинете лидера партии, Маргарет метала громы и молнии, глядя на поднос от фирмы «Фортнум энд Мейсон», гневаясь на этих неисправимых гурманов, рисковавших испортить самый замечательный удар из всех, которые она нанесла за всю свою политическую карьеру. Она повсюду разослала гонцов, чтобы они призвали обратно опоздавших.

Дискуссия завершилась, голосование началось. По традиции те, кто поддерживал вотум недоверия, должны пройти через дверь слева от спикера палаты, те, кто против, — справа. После окончания голосования в первый момент прошел слух, что вотум провалился, большинством всего в один голос. Главный организатор парламентской фракции консерваторов Хэмфри Аткинс даже принес Маргарет свои извинения. На скамьях левых на лицах депутатов появились улыбки. Но слух оказался ложным: вроде бы 310 депутатов прошли через левую от спикера дверь, 311 — через правую. Вскоре, однако, стало понятно, какая партия взяла верх: представители тори, на которых была возложена обязанность сообщить о результатах голосования, заняли места слева от спикера, там, где должно находиться правительство. Это было свидетельство того, что они в большинстве. В рядах тори произошел взрыв веселья, послышались возгласы «Ай!». Деннис Тэтчер, находившийся на трибуне консерваторов, возликовал столь бурно, что парламентскому приставу пришлось даже выпроводить его из зала. Но неважно! Вотум недоверия вынесен, правительство низложено, выборы назначены на 3 мая. В палате общин впервые с 1926 года, когда вынужден был в результате вотума недоверия уйти Рэмси Макдональд, уходило в отставку точно таким же образом правительство премьер-министра — лейбориста. Теперь пришел черед Маргарет доказать, что она может победить.

Но не бывает роз без шипов, и радость Мэгги была недолгой. Два дня спустя, когда она находилась в Финчли, в «своем» округе, ей сообщили, что в палате общин взорвалась бомба и один человек тяжело ранен. Она мысленно перебирала в уме всякие предположения, не думая о самой худшей из гипотез. Когда она прибыла в студию Би-би-си на Портленд-плейс, где должна была выступать, продюсер передачи отозвал ее в сторону. Как оказалось, жертвой теракта стал Айри Нив. Его машина взорвалась при выезде с паркинга Вестминстера. Сам он находился в критическом, то есть безнадежном состоянии. Ответственность за покушение взяла на себя Ирландская национальная освободительная армия, бывшая экстремистским крылом ИРА, то есть Ирландской республиканской армии. «Я была оглушена этим ударом, — пишет она. — Настоящая боль придет позже, вместе с гневом от сознания того, что человек, избежавший стольких опасностей в своей жизни, был убит людьми, гораздо более отвратительными, чем обычные преступники, террористами».

Итак, человека, помогшего Маргарет завоевать партию, сумевшего протолкнуть некоторые ее идеи в умы членов теневого кабинета, выиграть при голосовании за вотум недоверия правительству, этого человека больше не было. Последняя радость, которую он испытал, была радость при вести об отставке правительства. И теперь Маргарет как никогда была преисполнена решимости одержать победу хотя бы в «память об Айри».