Оздоровить макроэкономические основы

Оздоровить макроэкономические основы

В определении симптомов британской болезни, проявившихся в 1979 году, эксперты были единодушны: инфляция, выражающаяся двузначными цифрами, бюджетный дефицит, относительный рост государственных долгов, ставший обузой национализированный сектор, дефицитный и с чрезмерно раздутыми штатами. «Тэтчеристы» присовокупили к ним практику иждивенчества, неполную загрузку предприятий[137] и слишком большую власть профсоюзов. Маргарет решила действовать постепенно, шаг за шагом, отложив борьбу с профсоюзами и иждивенчеством на потом. Первая ее верноподданническая речь, написанная для королевы в июне 1979 года, была удивительно умеренной, настоящая старая речь в духе тори, каких палата депутатов выслушала множество: в ней содержались обещания снизить налоги, сократить государственные расходы, провести реформу профсоюзов, отказаться от контроля над ценами и доходами. По поводу профсоюзов премьер-министр так ответила на вопрос одного из заднескамеечников-лейбористов: «Я никому не объявляю войну, и я надеюсь, что и мне никто не объявит войну». Единственным новым элементом было обязательство разработать и провести через палату общин знаменитый закон о местных властях, в котором была бы предусмотрена возможность отдать в собственность социальное жилье тем квартиросъемщикам, которые этого пожелают. Это было начало «народного капитализма», еще не получившего своего наименования.

Истинная реформа проявляется не в речах, а в действиях, в особенности в законе о финансах. Реформирование государственного бюджета осложнялось водопадом разнообразных факторов, постоянно накапливавшихся и увеличивавших опасность провала. Прежде всего, оставались обещания, данные еще лейбористами, такие как повышение пенсий, предусмотренное еще Джимом Каллагеном, а также обещание следовать рекомендациям, содержавшимся в докладе Клегга по поводу паритета «государственных и частных доходов» (то есть доходов в государственном и частном секторах), что фактически означало увеличение на 10 процентов заработной платы государственных служащих. Был и еще один фактор: укрепление курса фунта стерлингов, явившееся результатом высоких процентов ссуды и того обстоятельства, что фунт стал «нефтевалютой», «нефтефунтом» после открытия богатых месторождений в Северном море. Существовали личностные факторы, привнесенные самой Маргарет Тэтчер: она хотела поднять жалованье полицейским, деморализованным проповедями вседозволенности, а также собиралась ежегодно увеличивать бюджет вооруженных сил на 3 процента в реальном денежном выражении в ответ на просьбу НАТО, с тем чтобы не усугублять и без того уже наметившееся нарушение равновесия между странами НАТО и странами Варшавского договора. Маргарет Тэтчер пишет: «Тогда мы чувствовали себя в безвыходном положении, загнанными в тупик».

Вместе с Джеффри Хау и группой личных советников Маргарет не покладая рук работала над составлением нового бюджета, обнародованного 12 июня, то есть пять недель спустя после вступления в должность. Этот бюджет был очень жесток. Джеффри Хау признается в своей книге «Взгляд из дома № 11 по Даунинг-стрит», что прежде, чем выступить с речью в палате общин, выпил две большие порции джина с тоником.

Все меры, предусмотренные в бюджете, были направлены на сокращение расходов, на использование ресурсов и на контроль со стороны государства над валютными операциями. В области расходов сокращать что-либо было трудно. Однако Джеффри Хау удалось сэкономить 2,5 миллиарда фунтов стерлингов, «заморозив» найм чиновников и даже сократив их количество (за год с 732 до 705 тысяч), а также ограничив расходы местных властей, введя специальный налог на рецепты врачей (что сделало услуги государственной службы здравоохранения не совсем бесплатными); он также «оторвал» размеры базовых пенсий от прибавок к зарплатам, а также сократил суммы некоторых пособий и дотаций. Цифра, в которой выражалась сумма экономии, была довольно скромной для гигантского бюджета в 160 миллиардов фунтов, но все же в ней отразилась воля сломить и повернуть в противоположную сторону существовавшую ранее опасную тенденцию.

Но наиболее явно процесс реформирования проявился в сфере ресурсов. У государства есть только два основных способа финансирования своих нужд: налог и заем. Чтобы ограничить инфляцию и избежать отклонений в государственных финансах, в бюджете предусматривалось введение нового идентификатора: потребности государственного сектора в заемных средствах, — и устанавливался его предельный уровень, который никогда не должен быть превышен. Итак, его размер был определен в сумме восемь миллиардов фунтов стерлингов, что составляло 5 процентов ВНП (валового национального продукта). Показатель этот довольно высок, если сравнивать с сегодняшними критериями (в соответствии с Маастрихтским договором), равными 3 процентам, но его следует сравнивать с 10 процентами, которых Англия достигла при лейбористах в 1975 году.

Не имея возможности еще больше сократить расходы, Маргарет вынуждена была решиться поднять налоги. Но ведь она сделала снижение налогов едва ли не главным аргументом своей предвыборной программы! Она полагала, что снижение налогов, за счет которых и оплачиваются общественные нужды, необходимо для стимулирования экономики. После двух уик-эндов, проведенных в загородной резиденции премьер-министра, в имении Чекерс, где она выслушала советы Джеффри Хау, продемонстрировавшего воистину стальные нервы, Маргарет согласилась рассмотреть вопрос об увеличении налогов, чтобы оздоровить государственные финансы, но при одном условии: их увеличение ни в коем случае не должно ослабить дух предпринимательства и охладить пыл самых деятельных и усердных англичан. Другими словами, о перераспределительной функции налогов следовало забыть окончательно. Только косвенные налоги могли быть увеличены, прямые налоги должны были снижаться. Правда, и это решение Маргарет приняла против своей воли, зная, что эта мера будет непопулярна и приведет к росту инфляции. Но у нее не было выбора. «При повторной встрече мы решили идти напролом. Снижение налога на прибыль было жизненно необходимым, даже если оно должно было сопровождаться равным повышением налога на добавленную стоимость (НДС). Решающим аргументом в данном случае было то обстоятельство, что повышение НДС могло произойти только в самом начале созыва палаты после выборов, когда наш мандат был еще совсем „свежим“. Если бы мы стали ждать, питая надежды на то, что экономический рост или сокращение государственных расходов „выполнят работу за нас“, мы рисковали бы тем, что никогда бы не смогли произвести структурных изменений, необходимых для нового подъема экономики». Конкретно это означало, что базовая ставка налога на прибыль должна быть снижена с 33 до 30 процентов, налог на предельный доход — с 83 до 69 процентов, а НДС, ранее взимавшийся в размере от 8 до 12 процентов в зависимости от произведенного продукта, должен был составлять 15 процентов на все продукты.

Наконец Джеффри Хау объявил о постепенной отмене контроля над валютными операциями. Реформа должна была завершиться к 27 октября. В первый раз с 1937 года фунт стерлингов обрел плавающий курс, подчиняясь бурям и штормам мировой экономики. Это была настоящая революция. Активные участники экономической деятельности должны были работать на опережение и обеспечить себя на случай риска, связанного с валютными операциями. Но, по идее сторонницы свободной торговли Маргарет Тэтчер, «отмена контроля над валютными операциями не только расширила свободу людей и предприятий, она поощрила иностранных инвесторов к инвестированию средств в английскую промышленность и английских инвесторов к инвестированию средств в промышленность других стран». В долгосрочной перспективе так бы и произошло.

Но в краткосрочной перспективе эффект всех этих мер был катастрофическим. Это был настоящий «большой взрыв». Парламентарии-лейбористы ухватились за возможность пошуметь. Деннис Хили в палате общин заговорил о «волке в овечьей шкуре», Майкл Фут — «о самом реакционном бюджете за 100 лет». Газета «Сан» опубликовала статью под заголовком «Война с бедными»; «Дейли миррор», проявляя осторожность, объявила: «То ли она выиграет, то ли мы проиграем».

Правда, цифры были ужасны. Повышение НДС механически повлекло за собой сокращение внутреннего спроса и потребления, а повышение курса фунта стерлингов уничтожило конкурентоспособность (и без того слабую) британской промышленности. Увеличилось количество банкротств. Безработица опасно приблизилась к двум миллионам человек. В декабре 1979 года инфляция достигла 21,9 процента за год, цена фунта стерлингов взлетела к 2,4 доллара, рост денежной массы (показатель М3), который надеялись удержать в пределах 7–11 процентов, преодолел уже 17 процентов. Всё, казалось, разладилось. В декабре впервые лейбористы «обошли» консерваторов в опросах общественного мнения. Опять пришлось поднимать процент ссуды в январе 1980 года с 14 до 17 процентов. За пышными фразами монетаристской риторики, казалось, вновь зазвучали старые добрые дефляционные рецепты.

Это решение столкнуть наемных работников и предприятия в ходе операции «Правда», когда цены, зарплаты и деньги будут иметь свою истинную рыночную цену, стало отправной точкой политики тэтчеризма. Все началось именно с этого. Для больной Англии 1979 года это было настоящее потрясение, шок, какого страна не знала со времен Великой депрессии 1930-х годов.

Однако же именно эта горькая пилюля позднее вытащит Англию из рутины и косности того тяжелого положения, в котором она оказалась. Но в начале 1980-х Мэгги могла только констатировать нанесенный ущерб и робко надеяться на улучшение. В интервью корреспонденту «Таймс» она доверительно сообщила о своих самых сокровенных убеждениях: «Для этого правительства важны не первые сто дней, а первые пять лет и последующие пять лет. Мы должны думать о том, что мы будем делать после следующих выборов, и после еще одних, и после еще одних. Мы должны дать этой стране новое направление движения <…>. На это потребуется время». Да, на это потребовалось много времени, почти три года, чтобы на небе, наконец, разошлись тучи.

На протяжении всех этих лет у Англии будет ощущение того, что она с каждым днем все глубже погружается в пропасть, совершая нисхождение в ад, получив в лице Маргарет козла отпущения. И Маргарет выстоит, одна против всех, против всей страны, против экспертов, против большинства своих министров, которые будут уговаривать ее сделать разворот на 180 градусов, пойти против себя самой…