КРУЖОК ДРУЗЕЙ ФЕЛЬДМАРШАЛА РОММЕЛЯ

КРУЖОК ДРУЗЕЙ ФЕЛЬДМАРШАЛА РОММЕЛЯ

В конце июня 1943 года отдохнувший и подлечившийся генерал-фельдмаршал Роммель снова был в строю и приступил к созданию так называемого «рабочего штаба Роммеля». Штаб находился в личном ведении Адольфа Гитлера и занимался исключительно вопросами Средиземноморья. Во исполнение специальных задач офицеры накапливали необходимую документацию, заполняли карты и анализировали поступающую по разведывательным каналам оперативную информацию по Средиземноморью и прилегающим территориям о концентрации и передислокации германских и союзнических войск.

Не нужно было быть провидцем, чтобы предсказать ход дальнейшей военной карьеры маршала: не имевший опыта боевых действий в России Роммель рано или поздно должен был получить назначение в Южную Европу. Однако Гитлер не торопился, и только через пять месяцев, уже после свержения Муссолини, Роммель был назначен командующим группой армий. За эти месяцы вынужденного бездействия у него было достаточно времени, чтобы еще раз обдумать свою африканскую эпопею и наметившееся расхождение с фюрером.

«Рабочий штаб» стал средоточием старых проверенных в горниле африканских битв кадров. Генерал Гаузе снова возглавил штаб, а его 1-«а»[21] как и прежде был оберст фон Бонин (см. приложение). Только на должность 1-«с» пришел новичок – оберстлейтенант Молль, вюртембергский земляк маршала, испивший до дна горькую чашу поражения и оставивший за своими плечами «Африканский Сталинград». Этот узкий круг единомышленников на себе вынес всю тяжесть ливийской и тунисской кампаний. Вместе с другими немецкими солдатами они стали жертвами дилетантизма и поверхностного оптимизма властей предержащих. Им еще повезло – они уцелели, а многие навечно остались в песках Африки или попали в плен к союзникам. Они все еще продолжали оставаться исполнительными военнослужащими, но уже начали сомневаться в праве диктатора отдавать им безумные приказы. За недели, проведенные в непосредственной близости от Ставки, еще больше окрепла их внутренняя убежденность в том, что Гитлер в принципе не имеет права вмешиваться в вопросы военного строительства. Изо дня в день они становились свидетелями того, как, вместо сдерживания и «усмирения», ближайшее окружение подстегивает воинствующее донкихотство самодовольного диктатора.

«Рабочий штаб» собирался в полном составе по вечерам в гостиной Главного штаба вермахта. Пустующее здание, расположенное непосредственно у границы внешнего кольца оцепления штаб-квартиры фюрера, было временно предоставлено в их полное распоряжение. По свидетельству оберстлейтенанта Молля здесь бывали генерал-фельдмаршал Манштейн и начальник генштаба Цайцлер, хотя преобладающее большинство высшего военного руководства с предубеждением и подозрением относилось к «клике Роммеля», как они их называли. Под председательством маршала Роммеля в открытой и нелицеприятной дискуссии обсуждались животрепещущие проблемы рейха, но главной темой оставалась возможность дальнейшего продолжения войны. Они спорили, соглашались и не соглашались друг с другом, но уже в то время были единодушны в главном: эту войну уже невозможно выиграть с помощью сугубо военных средств. Все они относились к Гитлеру как к не лишенному богатой фантазии политику, но абсолютно бездарному полководцу. Умело манипулируя общественным сознанием, он узурпировал власть и не желал с ней расставаться, действуя из ложного понимания престижа и авторитета и вопреки здравому смыслу. Члены «кружка фельдмаршала» сходились во мнении, что большинство руководителей самого высокого уровня, назначенных на свои посты и должности личным распоряжением Адольфа Гитлера, ни по личностным, ни по деловым качествам не соответствуют сложности поставленных перед страной задач. Кейтель как глава ОКВ был по единодушной оценке «абсолютным нулем без палочки», а слывущий крупным военспецом Йодль, возможно, и смог бы командовать дивизией, но никак не соответствовал занимаемой должности. Это был великолепный образчик честолюбивого генштабиста, дорвавшегося до власти, любящего и умело пользующегося этой практически ничем не ограниченной властью советника фюрера по военным вопросам. Отношения между Роммелем и Йодлем всегда были напряженными, можно даже сказать, что Йодль был ярко выраженным недоброжелателем маршала. А больше всего его бесил тот факт, что в обход рутинной процедуры Роммель мог напрямую обращаться к фюреру с докладом. Йодль категорически возражал против того, чтобы Гитлер получал информацию из других источников, кроме его. Более того, он ревностно стремился к тому, чтобы в ежедневных сводках любое сообщение с театров военных действий доводилось до сведения диктатора только после преломления через призму восприятия его советника и в зависящей от ситуации дозировке. Йодль прекрасно знал аналитические возможности Роммеля, и его предубеждение к нему росло год от года по мере того, как сбывались большинство долгосрочных прогнозов маршала. Во время визитов Роммеля в Ставку Йодль всегда встречал его с подчеркнутым неприятием и демонстративной враждебностью. Он мог заставить Роммеля часами высиживать в приемной то ли из уязвленного самолюбия, то ли из расчетливого цинизма и жестокости. Впрочем, маршал платил ему той же монетой, а позднее с нескрываемой ненавистью относился к человеку, чьи панибратство и угодливость стали «притчей во языцех» и вызывали у всех едва ли не большее презрение, чем жуткие манеры и лизоблюдство Кейтеля, метко прозванного в армии «Лакейтелем»!

После вынужденного ухода с позиций под Эль-Аламейном Роммель стал для Йодля «отработанным материалом и опасным пораженцем», который должен был руководить армией «совершенно иначе». В результате кропотливой и целенаправленной работы ему удалось возвести стену недоверия между Гитлером и фельдмаршалом даже там, где непреклонный в своей воле диктатор в общем-то изначально был готов последовать мудрым советам Роммеля или согласиться с его оценкой ситуации.

Разговор между адъютантом Йодля, оберстом Вайценеггером, и 1-«а» штаба Роммеля, фон Бонином, был весьма характерным для отношений двух непримиримых противников. Оберст пригласил к себе штабиста и предложил ему «искренне и невзирая на лица» высказать все, что он думает о фельдмаршале. Вайценеггеру было хорошо известно, что раньше этот офицер относился к Роммелю с предубеждением (собственно по этой причине его и «внедрили» в штаб!), поэтому он даже не сомневался, что штабс-офицер начнет «петь». Каково же было его удивление, когда выяснилось, что за месяцы совместной работы фон Бонин ближе узнал великого солдата и полностью переменился в своем отношении к нему. Вайценеггер был искренне поражен, услышав восхищенный отзыв о ненавистном его шефу Роммеле. Впрочем, он быстро пришел в себя и, повторяя интонации Йодля, стал распространяться, что дескать «Роммель законченный пессимист, он принимает неправильные решения и отдает ошибочные указания; он бежит, начиная с Ала-мейна, и никак не может остановиться». После слов о том, что «фельдмаршалом движет животный страх перед противником», оберст фон Бонин встал, откланялся и удалился.

Получив в этом случае несколько неожиданный отпор, Йодль преуспел в главном: он использовал весь богатейший арсенал своих интриганских возможностей и все-таки перекрыл Роммелю доступ в Ставку. В кульминационный момент давно уже начавшегося распада военной машины рейха он стал непреодолимой преградой на пути единственного в вермахте человека, который осмеливался говорить правду в лицо, какой бы горькой она ни была. Поднаторевший в паркетных баталиях Йодль легко переиграл Роммеля, но, блокировав один путь, он помимо своей воли оставил открытым другой – путь борьбы с диктатором и его бездарными или же воистину не ведающими, что творят, приспешниками.