В Шлиссельбурге и его окрестностях[32]

1725 г. С 27–30 Сентября его королевское высочество с своею свитою осматривал крепость Шлиссельбург и Ладожский канал.

27-го. Поутру мы увидели крепость Шлиссельбург и в полдень въехали в ее посад, расположенный по ту сторону Невы, при истоке последней из Ладожского озера и прямо против крепости. Там, отсалютовав наперед крепости 5-ю пушечными выстрелами, на которые она с своей стороны отвечала также несколькими выстрелами, яхта наша бросила якорь против стоящего у воды императорского дома, после чего их высочества поспешили сесть за стол в своей каюте, чтоб успеть еще во время осмотреть крепость. Коменданту дали знать из Петербурга о нашем приезде и вместе с тем предписали показать нам крепость, потому что туда, как в место заключения государственных преступников, без особого повеления никого не пускают. Комендант этот, полковник Буженинов, который прежде был капитаном гвардии, скоро явился представиться их высочествам и просить их со свитою удостоить его в крепости своим посещением, что ему и было обещано, и их высочества вскоре после того отправился туда с нами. В доме коменданта, куда их прежде всего провели, они оставались недолго и тотчас же приступили к осмотру крепости, которую обошли вокруг. Комендант повел их сперва в церковь, которая хотя и деревянная, но содержится хорошо и еще недавно была поправлена. На ее месте во времена Шведского владычества стояла церковь, позади которой находился (и до сих пор уцелел) большой старый каменный свод, бывший прежде гробницею, а теперь служащий вместо ризницы (Sakristey). Из церкви мы отправились сначала осматривать внутреннее расположение крепости и пришли к большой деревянной башне, с которой видна вся окрестность. Покойный император нарочно для того и построил ее, чтоб иметь возможность разом обозревать крепость и окружающие ее места. Мы также взошли наверх взглянуть на них. Вид оттуда, как на Ладожское озеро, так и во все другие стороны, удивительный… Сойдя с башни, их высочества обошли всю эту окруженную водою крепость по стене, которая стала уже немного ветшать, особенно в деревянных своих частях… Зато внутри самой крепости покойный император приказал возвести много каменных казарм вместо находившихся там деревянных, разрушенных в прежние времена неприятельскими бомбами; да впрочем, и снаружи все это место снабжено 5-ю бастионами, которые хорошо установлены пушками… После прогулки по стене вокруг крепости, мы всходили еще на все пять внешних бастионов, так что их высочества два раза обошли всю крепость, что может равняться верстам двум. На каждом бастионе комендант угощал нас вином и медом, говоря, что так всегда делалось при жизни покойного императора… В крепости, кроме многих каменных казарм, расположенных вдоль стен, находятся только четыре деревянные дома, а именно: императорский дворец, дом князя Меншикова, дом коменданта и дом, в котором содержится бывшая царица. При отъезде их высочеств, в крепости последовало опять 37 пушечных выстрелов. Мы проехали потом мимо того места, где должен выйти новый канал, который будет проведен через Шлиссельбургское предместье. Этот так называемый Ладожский канал, который уж и прорыт здесь, устранит таким образом совершенно надобность в плавании через Ладожское озеро. По возвращении домой, мы скоро сели ужинать, и их высочества затем довольно рано легли опочивать.

28-го. Их высочества в 8 час. утра отправились из Шлиссельбурга и ехали сухим путем до Назии (до которой считается оттуда около двадцати верст), где мы кормили и куда частью по причине плохих лошадей, частью по причине очень песчаной дороги, прибыли только к 2-м часам пополудни. Для этой поездки генерал Миних прислал с канала 50 рабочих лошадей, но так как нам нужно было большее число, то мы немало хлопотали, чтоб добыть еще хоть трех, тем более, что окрестные поселяне не занимаются хлебопашеством, а живут исключительно рыбною ловлею. В Назии, где мы обедали и пробыли часа два, устроена переправа через реку того же имени, протекающую по средине деревни, и у самого моста расположено небольшое укрепление, снабженное несколькими маленькими пушками. Оттуда мы поехали в Лаву, находящуюся от Назии верстах в четырнадцати, и миновали на половине дороги деревню Шелдигу, от которой начинается участок канала, состоящий под ведением полковника Витвера. На протяжении 14-ти верст он был уже готов и наполнен водою, которая, однако ж, как говорят, не везде надлежащей глубины, потому что этот канал от Шелдиги до Лавы далеко еще не достаточно глубок. Там, где канал начинается у Шелдиги, он проходит через реку Шелдигу, и река эта с обеих сторон обложена фашинами, которые хотя и подперты сваями, но вообще утверждены непрочно, да и над водою возвышаются только на несколько футов. Так как в Лаву мы приехали поздно вечером и по причине усталости лошадей не могли отправться дальше, то их высочества остановились там в крестьянской избе, а мы, прочие, разместились по соседним избам, как кому пришлось. Между тем повара наши уехали уже 12 верст дальше, в Леднову, куда мы также рассчитывали приехать вечером для первого ночлега; почему их высочествам, вместо всякого ужина, пришлось удовольствоваться кое-каким холодным кушаньем, которое к счастью мы еще захватили с собою… Так как в доме, где остановились их высочества, и в других занятых нами избах было множество детей, в особенности девочек, то ее императорское высочество, наша всемилостивейшая герцогиня, которая детей очень любит, приказала почти отовсюду собрать их, и не только забавлялась с ними, но и одарила всех их деньгами, так что с удовольствием провела остаток вечера в этом неприютном месте. Вообще ее высочество легко умеет мириться со всяким положением, а потому была совершенно довольна и здесь.

29-го. Поутру их высочества отправились на находившуюся недалеко от них квартиру своей гофмейстерины, где кушали со всеми нами кофе и чай. Когда вчерашние дети, еще в большем числе, явились и туда, чтоб посмотреть на высоких путешественников, ее высочество приказала позвать их в избу, где девочки должны были петь песни. В этот раз они были уже смелее и не заставили долго себя принуждать. Те из них, которых недоставало вчера, были также одарены деньгами. Как скоро все было готово к отъезду, их высочества, в 8 часов утра, отправились в Леднову, деревню, находившуюся, как я уже сказал, в 12 верстах от Лавы; но дурная дорога и плохия лошади были причиною, что мы приехали туда только около полудня. Тут нашли мы своих поваров, у которых все уже готово было для обеда и которые накануне тщетно поджидали нас к ужину. После обеда (во время которого заложили лошадей), когда их высочества хотели уже садиться в экипажи, приехал генерал Миних, который дня два прождал нас в Ижоре или Шоре, в 7-ми верстах от Ледновой. Он уверял, что в Ижоре мы нашли бы уже чересчур дурное помещение для ночлега и что в этот день, хотя и отдано им приказание держать наготове свежих лошадей, нет возможности своевременно доехать до Дубны, тем более, что их высочествам угодно осмотреть его работы по проведению канала; да и лошади его, как он говорил, от ежедневных работ при канале все точно так же истощены, как те, которыми мы до сих пор кое-как пробавлялись. Вследствие всего этого их высочества, по совету генерала, решились остаться ночевать в Ледновой и ехать дальше на другой день с рассветом. Лошадей после того опять отпрягли и отдано было приказание для отъезда приготовить все к следующему утру. Генерал Миних пробыл у нас часа два, поехал верхом назад в Ижору (место, которое некоторые называют и Шорой). На прощанье он просил их высочества выехать на другой день пораньше, что ему и было обещано. В деревне Ледновой жители, по-своему, весьма зажиточные люди, хотя вовсе не занимаются земледелием, а исключительно живут рыболовством и услугами, которые оказывают кораблям и баркам, часто подвергающимся здесь крушению. Последнее в прежнее время приносило им большой доход, потому что продовольственные припасы и другие необходимые предметы, привозимые из внутренних областей России, отправлялись в Петербург по опасному Ладожскому озеру на плохих судах и с неопытными людьми, которые часто простирали свою смелость до того, что пускались через все широкое озеро с здешними крестьянами на маленьких судах или ботах, называемых ими лодками (Lodkens) и могущих вместить в себе не более трех человек при самом незначительном грузе. В хорошую погоду перевозчики совершали этот переезд, взад и вперед, в три дня; но за то в бурю нередко поплачивались жизнью. В настоящее время такие переезды запрещены под строгим наказанием, и пускаться в открытое озеро дозволяется почти исключительно только на галиотах и широких барках. Деревня Леднова принадлежит великому князю. В числе ее жителей есть один крестьянин, в доме которого мы видели весьма недурно меблированную комнату.

Ф. Берхгольц