Наводнение в Петербурге

(1721 г.). Ноября 5. Кто-то вошел в залу и сказал, что вода сильно поднимается. Я вышел на крыльцо и не мало удивился, увидев, что она уже выступает из канала, находящегося перед нашим домом, и все более и более затопляет лежащий по ту сторону луг. Это тотчас возбудило опасения тех, которые уже испытали опасность от наводнения, в особенности г.-м. Штенфлихта и полковн. Бонде, живущих так низко, что вода, при малейшем повышении, всегда заливает их двор. Ближайший их сосед, посланник Штамке, также терпит не мало от наводнений; в прошедшее лето по его двору не раз можно было ездить на лодках, на которых перевозили к нему и кушанья из кухни, находящейся на задней половине дома. Так как этим господам очень хотелось знать, что происходит у них дома, то и я последовал за ними; но уже не было возможности попасть на мост, через который им следовало идти; поэтому мы скоро воротились, и я отправился к каммеррату Негелейну, не являвшемуся к проповеди, чтобы известить его о наводнении. Без того ему пришлось бы, может быть (как это случилось с г. Альфельдом), просидеть целый день на чердаке: он сначала не хотел выходить со двора, а после и не мог бы, потому что вскоре вода вдруг с необыкновенною силою стала проникать в улицы и дома. От него я пошел немного далее к ближайшим каналам, чтобы посмотреть, как поднимается вода. На маленьком канале (между Почтовым домом и домом нашего герцога), где обыкновенно, до востребования, стоят небольшие суда, я увидел прекрасную барку, которую совершенно затопило: привязанная слишком коротко, она не могла от напора волн подняться вверх. Здесь в эту минуту старались вытащить из воды одного из слуг майора Румянцева, который, желая спасти судно своего господина, также слишком коротко привязанное, нечаянно упал в воду и утонул. Это было для меня первое печальное зрелище, следствие несчастного наводнения. Пройдя еще несколько далее, я был поражен опасностью, какую увидел по ту сторону реки; там вода доходила уже до окон кофейного дома, стоящего близко от берега. С ужасом смотрел я на разные суда, оторванные ветром и уносимые бурными волнами. Однако ж мне нельзя было долго оставаться: вода, как скоро выступила из каналов, начала преследовать меня со всех сторон и принудила сойти с улицы, откуда я поспешил опять в дом герцога, чтобы взглянуть, что там делается. К счастью, я утром надел сапоги (что делаю весьма редко), иначе не дошел бы, не промочивши ног. При входе на герцогский двор, я нашел всех людей за работой: вытаскивали из погребов все, что было можно, потому что вода уже лилась туда со всею силою; но скоро она поднялась до того, что никто, из боязни утонуть, не решался более спускаться в погреба. В подземных комнатах в то же время начало поднимать кверху полы: а как все лакеи, кухонный писец, мундшенк и многие другие имели свои комнаты под землею, откуда большею частью не успели вынести своего имущества, то всюду раздавались вопли и жалобы. Несмотря на все это, его королевское высочество все-таки приказал закладывать лошадей (ехать, водою, по причине сильной бури, не было возможности), чтобы отправиться, по обещанию, к Кинскому. Все представления, что туда доехать невозможно при наводнении, когда и в хорошую погоду дорога к графу дурна, как нельзя больше, что если и доедешь, то воротиться оттуда можно только при скором понижении воды, что его высочество, в противном случае, рискует остаться у Кинского и довольствоваться на ночь плохою постелью, что обстоятельства достаточно извиняют его высочество, все это ничего не помогло: герцог отвечал, что если не доедет, то воротится, и отправился с тайным советником Геспеном, полковник. Лорхом и подполковн. Сальдерном в своей большой карете шестернею. Тайный советник Бассевич был дома, предуведомив герцога еще до наводнения, что будет ожидать проезда его высочества мимо своей квартиры, и тогда последует за ним, что и исполнил. Его высочество однако ж скоро принужден был воротиться, потому что на проспекте снесло уже небольшие мосты; но так как он не мог опять доехать до своего дома, то отправился вместе с Голландским резидентом Вильде, которого встретил на дороге, к т. с. Бассевичу, где они решились ждать уменьшения воды. Между тем, покамест его высочество находился у тайн. сов., с женою Голландского резидента случилось странное происшествие. Когда муж ее уехал к Кинскому, она стояла у окна и смотрела, как подымается вода; в это время вдруг возле их дома обрушился забор. Бедная женщина, увидев это, вообразила, что тотчас развалится и весь дом; в испуге она начала звать своего кучера и кричать, чтобы он подвел одну из каретных ее лошадей, на которую и спустилась из окна. Так как дом их очень близко от нашего, то т. с. Бассевич видел издали весь этот процесс, но не мог хорошенько разглядеть, кто именно выходил из окна; наконец, бригадир Ранцау первый узнал резидентшу, побежал ей навстречу, снял ее с лошади и полумертвую от страха и холода принес в дом тайного советника, откуда она потом послала за чистым бельем, чтоб переодеться. Презабавно рассказывала она на своем Голландском языке, как решилась выйти из дому, каким образом очутилась на лошади и как глубоко была в воде. За несколько дней перед тем она имела несчастие лишиться единственного сына, грудного младенца, которого сама кормила; потому надобно было опасаться, что это холодное купанье ей очень повредит; однако ж до сих пор она как ни в чем не бывало, весела и здорова. Г-жа Вильде, молодая веселая женщина, и недурна собою.

Но возвращаюсь к воде, чтобы рассказать вкратце, что еще случилось замечательного в этот день. После отъезда его высочества в половине 12-го, вода все продолжала подыматься, и мы немало беспокоились о герцоге, пока, наконец, не получили известия, что он у т. с. Бассевича. Между тем, так как вода проникла в конюшни и опасались, что она еще более поднимется (что и случилось), отчего обе остальные каретные и три верховые лошади его высочества могли утонуть в стойлах, то мы, хоть и не без труда, поспешили провести их наверх, сделав наскоро из двух комнат конюшню. Из дома его высочества можно было видеть все, что происходило на реке. Невозможно описать, какое страшное зрелище представляло множество оторванных судов, частью пустых, частью наполненных людьми; они неслись по воде, гонимые бурею, навстречу почти неминуемой гибели. Co всех сторон плыло такое огромное количество дров, что можно было бы в один этот день наловить их на целую зиму; вероятно, многие и сделали это, потому что, сколько я знаю, Русские не щадят ничего, если идет дело о какой-нибудь прибыли. На дворе герцога вода, при самом большом ее возвышении, доходила лошадям по брюхо; на улицах же почти везде можно было ездить на лодках. Ветер был так силен, что срывал черепицы с крыш, отчего мундшенк Кей Сиверс едва не лишился жизни. Когда он стоял около двери, в квартире каммеррата Негелейна, одна из таких черепиц упала ему прямо на голову и непременно убила бы его до смерти, если б на нем не было большой меховой шапки; однако ж ему все-таки пробило на голове большую дыру, от которой он упал без чувств. Около половины второго часа вода начала, наконец, уменьшаться, а в половине третьего его королевское высочество благополучно возвратился домой, но, чтобы попасть в свою комнату, должен был пройти через новоустроенную конюшню…

После обеда (10-го Ноября) вода опять начала подниматься и хотя около шести часов вечера получено было от посланника Штамке (у которого его высочество хотел ужинать) известие, что канал у его дома почти полон и что весь город (по причине предсказания некоторых крестьян, что вода вскоре поднимается еще на три локтя) принимает, как в прошедшее воскресенье, все возможные меры против наводнения, однако ж его королевское высочество все-таки в половине седьмого отправился в своей карете к Штамке, взяв с собою графа Бонде и меня, потому что камер-юнкер был не совсем здоров. Когда мы приехали к посланнику, вода уже проникла в его двор и потом стала так сильно подниматься, что его высочество принужден был карету и лошадей (которых сначала думал оставить) отослать домой и приказать привести себе барку. Посланник всячески старался убедить герцога уехать, как можно скорее, представляя, что вода поднимается более обыкновенного и что в его доме, если она еще прибавится, для его высочества будет небезопасно, потому что, как скоро погреб наполнится ею, полы начинает подымать вверх, и тогда уже никто не может оставаться в комнатах. Он испытал это в прошедшее воскресенье, когда вода во всех его комнатах стояла фута на два.

В этот день один из слуг соседа его, г.-м. Штенфлихта, едва не утонул в квартире своего господина: выходя из спальни, откуда ему хотелось что-то спасти, он чуть-чуть не упал в погреб, над которым вода подняла пол; пройти ему не было никакой возможности, так что, наконец, товарищи должны были с чердака вынуть несколько потолочных досок и втащить его туда на веревках. Посланник прибегал ко всем возможным доводам: то говорил, что вечером не будет в состоянии позаботиться об ужине для его высочества, потому что не имеет сообщения с своею кухнею, находящеюся на другом конце двора и уже залитою водой; то сожалел, что единственная в его доме комната на верху, куда в крайнем случае можно было бы удалиться, не имеет печи; то рассказывал, с каким трудом, в прошедшее воскресенье, во время самого разлива, проехал под мостом на своей верейке. Но его высочество отвечал все одно: что вода еще далеко не так высока, как в прошлый раз, и что пока она дойдет до той степени, он успеет уехать домой. Делать нечего, посланник Штамке должен был хлопотать о переноске кушаний из кухни. Люди высоко поднимали их и ходили в воде выше колен. Мы преспокойно уселись ужинать; но посланник беспрестанно спрашивал, перестала ли вода подниматься? Наконец, спустя несколько времени, пришло отрадное известие, что она начала уменьшаться, почему мы с час или с полтора просидели за столом долее, нежели предполагали…

Прошедшею ночью, часа в два, был сильный ветер, и вода начинала опять очень подниматься. Поэтому, вследствие недавно обнародованного императорского указа, многие из жителей, удалились с своею скотиною в лес, куда отвели также всех лошадей из императорской конюшни, а за ними и лошадей его высочества и т. с. Бассевича. Однако ж сегодня в 9 часов утра их привели назад, потому что вода уменьшилась и опасности уже не было. Легко себе вообразить, сколько тревоги наделало жителям города это вторичное наводнение, тем более, что среди ночи вдруг ударили еще в набат (по причине пожара, вспыхнувшего недалеко от графа Кинского), который многие приняли за сигнал спасать всеми мерами домашнюю скотину…

Ф. Берхгольц