Мнения о Петре I и его деятельности

1.

Егда же благоволи Бог из тьмы возсияти свету и возсияти в сердцах сынов Российских, даровал свету Петра Великого, посади на престоле блаженной России, на престоле отец его, венча славою и честию, разумом просвещенным, премудростию, ведением, помаза муром, милостию и щедротами, запечатлев печатию дара Духа Святого, Царя Великого в Царях честных, посади того по имени и величеству блаженных дел первого в Царях Великого Российского, в век обеща ему милость свою: ненавидящих уничтожить, врагов истребить, злые их советы аки прах возмести, да видят вси живущии на земли, яко сам Вышний благословил Россию. И тогда даде начало славы, начало побед, начало блаженств.

Той отец наш Петр Великий Вышнего святою волею положил основание всех благ блаженной России, на том основании Вышнего строителя зиждется и исполняет, еже жела сердца Петра Великого. Той отец наш Петр Великий всякое неведение и неразумение просвети, и всякое суеверие истреби, надели премудрым знанием, здравым советом, политическим обхождением, кротким нравом, воскреси Россию полумертвую, воздвиже спящую, слабую в силе, малочувственную по имени своему сотвори камени подобную, возведя от тьмы ко свету, от незнания к знанию, от безчестия к славе. Бысть на земле колеблима сила наша, а ныне она и на море крепка, аки стена. Все, что видим цветущее и славимое в России, все сие заботы, труды и дела Петра Великого. Сей Великий Император многое, чудное и великое руками своими создал на четырех морях флоты великие кораблей и галеры, состроил великие гавани, создал каналы, аки реки великие и многополезные, соделал чины, и степени и порядки, и благочиние семейного обхождения, и благоприятные обычаи в России насадил, и прочими безчисленными благодеяниями обогатил и прославил.

И еще мы толикое его к России явленное благодеяние умолчим, то камение вещати принудим к облечению каменно-сердечия нашего, что толикое время благодетеля своего не возблаговествовали и данные нам от него таланты на феатроп света к прославлению преславных дел не изнесли, и косним яко черепокожнии в хождении к прославлению дел отца нашего, Петра Великого.

Чуждие народы и не суть приснии рабы, и тии блаженные дела его, елико возмогли собрать, печати предали, и тии блаженные дела его прославляют и преславным деяниям его удивляются; мы же, по отеческою к нам щедротою сыны любезные нареченные быхом, а благодарствия сыновня не воздахом. С воздыханием сердец возглаголим: «отче наш, Петр Великий! ты нас от небытия в бытие привел; мы до тебя быхом в неведении, и от всех порицаеми невеждами, ничтоже имущи, ничтоже знающи, ничтоже ведущи, кроме истинные Веры. Ты нас просвети и прослави славою, сотвори искусными в полезных знаниях, регуле, мужестве, храбрости, премудрости. До тебя вси нарицаху нас последними, а ныне нарицают первыми. Капли пота трудов твоих было наше муро благовонное, облагоухав славу России в концах всего мира, уврачева болезни всея России».

He в нас ли все деяния его быша? He глазами ли нашими зрехом доныне блаженные труды его? He его ли трудами вся Россия обновлена и престол Царский короною Императорскою украси? На что ни взглянем, куда ни обратимся – всюду труды и блаженные дела отца нашего Петра Великого. Аще в нас и пред очию нашу Великий Петр основа и созда то, для чего благодетелю своему за благодеяние благодарения не возда. Или хощем уподобиться роду Иудейскому, не возблагодарившему благодетеля своего? Где не скажут, что дотоле Россия толикого Государя не имела? Где не засвидетельствуют, что от того славный и высокоименитый сделался народ Российский? Бог, дивный судьбами свошми, благословил державным Петром Россию и просвети разумом просвещенным, знанием премудрости, мужеством, крепостию, регулами, и прочими блаженствами.

Малые капли дождя наводняют великие реки, а реки великие моря, тако и сношением дел Петра Великого самое море великое преславных дел его собратися может. Аз раб сего благочестивого Императора, мний всех, по милости его на себе имех, и дел блаженных его некоих самовидец бых, и что мог собрать от дня рождения его, то-есть от 1672 по 1696 год, та блаженные дела его, то в сей первый том к общему сношению написах. Прошу не вменить мне сие в продерзость, яко сие по долгу рабства воздаю…

Егда волею Всевышнего угасе свет славы Российские, умре отец наш Петр Великий, с ним умроша разум и вся чувствия, и память наша отступи, прииде мрак печалей и бысть дождь слезный на лице всей России. Всюду слышаны быша гласы рыданий и сердец стонания, ястие и питие с плачем растворях, жизнию небрегох, сетуя хождах, плача и хождах о лишении отца нашего, Петра Великого. Много времени уже минувши, дни и нощи едва не едина тьма бысть, по мнозе времени и плаче, узрел свет блаженную Екатерину, супругу блаженного Петра на престоле Петра Великого Императрицею. И егда в истинное рассмотрение приидох, то узрели, что Державная Екатерина, наша радость, готовит вновь России печаль, яко цвет увядает, не увеселяет и престол Императорский, ни венец славы, ниже честь, ни любезных сынов поздравление, ни послов поклонение, ниже любезных чад зрение, но обретши единое желание совокупиться в оной жизни с любезным супругом, Петром Великим, в сетовании и рыдании жизнь сконча.

Уже не сумрак, но тьма найде и нечувствие, разум отступи, день и ночь едина тьма зрелась, забывахом на долзе снести хлеб в печалях наших. Те бедственные злострадания кто изречет? Мнозии печалию жизнь скончаша. По многовременной тьме и печалей и скорбей узрехом утро являющее, день светом озарен, видехом цвет, готовящий плод богатый, узрехом цвет Российский, Петра Второго на престоле Великих Императоров, Петра и Екатерины, Императором. Радостные слезы лияхом, припадали и молили человеколюбие Божие, да умножит его лета. Но за беззакония наши отъя Всевышний и сие веселие: взя смертию Петра Второго. С ним умроша все чувствия, ум и память отступи от нас, и неведуще: что деюще и камо грядуще, что право и что несть? Во тьме неведения забыхом, что на отце наследит стяжание дщерь, избраша законную, достойную и праведную наследницу, возведоша на престол дщерь Царя Иоанна Алексеевича, Анну Иоанновну Императрицею.

Но потом Бог благослови дщерь Петра Великого, Елизавету и возведе на державный престол почивших родителей ее, сотвори ю Императрицею, венча славою и честию, обеща во век милость свою. Сих ради речений укоснехом о явлении дел Петра Великого. Прошу не вменить мне в безумие неукрашение слога; не знаемо ми.

П. Крекшин

2.

1725 год началом своим зело неблагополучие России оказал: 28 текущего Генваря, по воле всемогущего Бога, всепресветлейший, державнейший и Самодержавец Всероссийский, отец отечества, Государь всемилостивейший, Петр Великий, чрез двенадцатидневную жестокую болезнь, от сего временного в вечное блаженство отыде. Я не могу, от неисскуства пера моего, описать, как, при толиком общенародном неблагополучии, видим был общий плачь: старые сетуют, по что Петра Великого пережили; молодые говорили: блаженны отцы наши, что жили во дни Петра Великого, а мы только его видели, чтоб о нем плакать. Домашние его рыдали день и нощь. По погребении его приходили великим множеством на гроб его: всяк хотел образ его помнить. Везде неутешная печаль в России на лицах всех изобразует. Но распространяться о толикой печали недостаток моего сложения прекращает; ибо о том печальном времени свидетельствуют истории на разных языках, а на Российском диалекте от проповедников говорено в день погребения Его Петра Великого, Феофаном Прокоповичем, епископом Псковским, в день же годичного препоминовения в Петропавловской церкви, где его Величества гроб, от архимандрита Троицы Сергиева монастыря Гавриила, которые проповеди в печать преданы, из чего довольно видно, какова была тогда ужасная печаль России.

В. Нащокин

3.

1725 году в феврале месяце получил я плачевное известие, что отец отечества, Петр, император I, отъиде сего света.

Я омочил ту бумагу слезами, как по должности о моем государе, так и по многим его ко мне милостям, и ей-ей, не лгу, был более суток в безпамятстве; да иначе бы и мне и грешно было: сей монарх отечество наше привел в сравнение с прочими; научил узнавать, что и мы люди; одним словом, на что в России ни взгляни, все его началом имеет, и что бы впредь ни делалось, от сего источника черпать будут; а мне собственно, сверх вышеписанного, был государь и отец Милосердый. Да вчинит Господь душу его, много-трудившегося о пользе общей, с праведными!

И. Неплюев

4.

По дошедшим слухам к государю, что чужестранцы почитают его немилосердым, говорил его величество следующую речь, достойную блюсти в вечной памяти: «Я ведаю, почитают меня строгим государем и тираном. Ошибаются в том не знающие всех обстоятельств. Богу известны сердце к совесть моя, колико соболезнования имею я о подданных и сколько блага желаю отечеству. Невежество, упрямство, коварство ополчались на меня всегда, с того самого времени, когда полезность в государство вводить и суровые нравы преобразовать намерение принял. Сии-то суть тираны, а не я. Честных, трудолюбивых, повинующихся, разумных сынов отечества возышаю и награждаю я, а непокорных и зловредных исправляю по небходимости.

Пускай злость клевещет, но совесть моя чиста. Бог судия мой! Неправое разглагольствие в свете аки вихрь преходный».

Читающий сие приметить может, с какою порывистою обнаженностию и соболезнованием говорил о себе сей великий государь. Имевшим счастие быть близ лица монарха сего известна великая душа его, человеколюбие и милосердие. Много было ему домашних горестей и досад, на гнев преклоняющих, и хотя в первом жару был вспыльчив, однако скороотходчив и непамятозлобив. Ах, еслиб знали многие то, что известно нам, дивились бы снисхождению его. Все судят только по наружности. Если бы когда-нибудь случилось философу разбирать архиву тайных дел его, вострепетал бы от ужаса, что соделывалось против сего монарха.

А. Нартов

5.

Петр наипаче то все нечестие еще злее напомнил, a благочестие до конца искоренил, возвышаяся против Господа Нашего Иисуса Христа, сам главою церкви учинился и, как писано, времена и закон и паки изменил и беззаконнующий завет весь исполнил папежев Петра Гунгливого, Фармоса и царя Константина Ковалина еретика, иконоборца и других таких же еретиков, яко же святии отцы показаша Епифаний кипрский чюдо с прочими, еже евтихскую ересь богоненавидимое брад бритие всенародно в Русии, дьявольский, мерзкий, блудолюбный образ людям носить на себе заставил, еже е книге беседы евангельские 36 в толку св. Иоанна Златоустого напечатано на Матфея евангелйста, юным космы и состаревшегося бритвою отъятие власов явлено, яко брадобритие дьявольский образ есть; а космы солдатам носить указал. В ту же прелесть платье и шапки и обувение все немецкое сделал носить эллинских богоотступных людей обычаи, a христианского обычая долгое платие и прочее все оставил. И учинил по еретическим книгам школы мафематические и академии богомерзких наук, в которых уставил от звездочетия погодно печать зловерующие календари. И по них паче привели русский народ в планеты и в прочие знаки, яко в Бога веровати, понеже что в них напечатано того всяк и смотрит, и впредь тому веруют быти, а на Бога имети в том упование свое отложи. A o тех отреченных книгах пишет в книге Алфавите азбучном и блаженный Максим грек, еже мафематические отреченные книги Златоструй Марасон, сиречь черные, их же суть четыре: арфиматикии, мусикии, геометрии, астрономии, еже есть звездочетия; то же мафематикою наречет. Он же, Максим грек, о зодии и планет глаголет: еже всяк веруяй звездочетию и планетам и всякому чернокнижию проклят есть…

По тому же он, льстец, чинил явной своей прелести мушкараты и комедии производил. Еще-ж и демонские рожи человека, аки демоны, рядил и парики с такими же хвостами воинству своему пристроил. И другие всякие коби (по-польски kobieciarstivo – женолюбие) в том своем мушкарате, собрав всех земель платием людей и птиц, и зверей, и гад окружно во всей Москве ходил и явил…

И тем богомерзким мушкаратом стоящей в большом соборе древней всякой святыне ругание и насмешество творил, иже с таким собранным вавилонским содомом, при исходе дни и круг того собору игрищески, богопротивно по трижды, непристойно с великим звоном объезжал (с боку: святки сквернил). А во святки по вся годы такоже славление заводил таким же нарядным прибором и всяким… и бесовскими песни бешением и шутейших своих со всесквернейшими словами. Тоже чинил и в нарядных свадьбах, и бывший в Русии закон христианский такими ругании токмо посмешествовал, чего бы такова злаго поругания на славлениях и на свадьбах никому от человек творити так невозможно. Еще и паче при таких своих славлениях и свадьбах потехам всяко помраченным и насильным пьянством многих людей поморил[33]…

Еще-ж наипаче всего он, хульник и богопротивник, сам себя повелевал в народе лживым своим учителем со удивлением, аки Бога, прославляти, и на такие хвалы, ежебы для победы врагов по устроенным воротам на встречах своих в прибытиях в Москву, еже тогда к таким его прославлениям малых отрочат наряжали в белые подстихяри, которые у них при тех воротех и при Спасском монастыре шествию его, что с ваиями и ветми прилично велегласно певали, како божиим изволением дети еврейские на еход во Иерусалим хвалу Господу нашему Иисусу Христу, Сыну Божию с ваиями и ветми пели: благословен грядый во имя Господне, Бог Господь и явися нам и проч…

А из Спасскогож монастыря выходя неоднократно, якобы тернов венец на главе своей нося, казал, тако и на монетах своих (1724 г.) печати приказал. Тако же и до скрытия времени своего года за полъчетверта титлами своими превознесся паче всякого глаголемого Бога, еже в книге Кириллы иерусалимского видимо о нем напечатано, яко антихрист во имени Симона Петра в Риме имат царствовати; что же он в третьем Риме, сиречь в Русии, тем именем и показался и по себе впредь всяким своим уставом указал быть тому же. Понеже и в кануне о полтавской над шведами победе в седальне напечатали его не толико антихристом, но и Христом и Русия, еже ему вручена в жительство, чего такой гордости его и такового необычайного действия у нас в Русии до него явившегося ни от кого прежних благочестивых великих князей и царей, и еже, кои были до св. крещения Русии в нечестии, несть того явственно никак не бывало. И потому его всякому богопротивному творению по объявленным божественным писанием в нынешния явственно показанные последния времена всяк человек имуще от Бога данный разум по испытании божественного писания может и умом своим познати, еже оный в Русии, рекше в третьем Риме, си по римским здесь многим определениям любовным ему и явился сын погибели, хульник и противник божий, еже есть антихрист.

И. Павлов

6.

Петр Великий, подражая чужестранным народам, не токмо тщался ввести познания наук, искусств и ремесл, военное порядочное устроение, торговлю и приличнейшия узаконения в свое государство, также старался ввести и таковую людскость, сообщение и великолепие, о коем ему сперва Лефорт натвердил, а потом которое и сам он усмотрел. Среди нужных установлений законодательства, учреждения войск и артиллерии, не меньше он прилагал намерения являющиеся ему грубые, древние нравы смягчить. Повелел он бороды брить, отменил старинные русские одеяния и вместо длинных платьев заставил мужчин немецкие кавтаны носить, а женщин, вместо телогреи, бостриги, юбки, шлафорки и самары, вместо подкалков, фонтанжами и корнетами голову украшать. Учредил разные собрания, где женщины, до сего отдаленные от сообщения мужчин, вместе с ними при веселиях присутствовали. Приятно было женскому полу, бывшему почти до сего невольницами в домах своих, пользоваться всеми удовольствиями общества, украшать себя одеяниями и уборами, умножающими красоту лица их, и оказующими их хороший стан; не малое же им удовольствие учинило, что должны прежде видеть с кем на век должны совокупиться, и что лица женихов их и мужей уже не покрыто столь колючими бородами. А с другой стороны приятно было молодым и незаматерелым в древних обычаях людям, вольное обхождение с женским полом, и что могут наперед видеть и познать своих невест, на которых прежде, поверяя взору родителей своих, женивались. Страсть любовная, до того почти в грубых нравах незнаемая, начала чувствительными сердцами овладевать, и первое утверждение сей перемены от действия чувств произошло. А сие самое и учинило, что жены, до того нечувствующие своей красоты, начали силу ее познавать, стали стараться умножать ее пристойными одеяниями, и более предков своих распростерли роскошь в украшениях. О коль желание быть приятной действует над чувствиями жен! Я от верных людей слыхал, что тогда в Москве была одна только уборица для волосов женских и ежели к какому празднику когда должны были младые женщины убираться, тогда случалось, что она за трои сутки некоторых убирала, и они должны были до дня выезда сидя спать, чтобы убору не испортить. Может быть, сему не поверят ныне, но я паки подтверждаю, что я сие от столь важных людей слышал, что в сем сомневаться недолжно. Естли страсть быть приятной такое действие над женами производила, немогла она неиметь действия и над мущинами, хотящими им угодными быть, то тщание украшений, ту же роскошь раждала. И уже перестали довольствоваться одним или двумя длинными платьями, но многие с голунами, с шитьем и с пондесланами (?) делать начали.

* * *

Касательно до внутреннего житья, хотя сам государь довольствовался самою простою пищею, однако он ввел уже в употребление прежде незнаемые в России напитки, которые предпочтительно другим пивал. То-есть, вместо водки домашней, сиженой из простого вина, водку голландскую анисовую, которая приказной называлась, и вины: ермитаж и венгерское, до того незнаемые в России.

Подражали ему его и вельможи и те, которые близко были к двору; да и, в самом деле надлежало им сие иметь; ибо Государь охотно подданных своих посещал, то подданный чего для Государя не сделает? Правда, сие не токмо было для него угодно, но напротиву того, он часто за сие гневался, и не токмо из простого вина подслащенную водку, но и самое простое вино пивал; но и собственное желание удовольствия, до того ими незнаемого, превозмогло и самое запрещение государево, дабы последовать его вкусу. Уже в домах завелися не токмо анисовая, приказная водка, но и гданския: вина не токмо старинные, о коих выше помянуто, но также ермитаж, венгерское и другие. Правда, что еще сначала их довольно бережливо подавали и в посредственных домах никогда в обыкновенные столы употребляемы не были, но токмо во время праздников и пиршеств, да и тут не стыдились принести четвертную, запечатанную и налив из нее по рюмке, опять запечатав на погреб отослать.

Однако хотя Петр Великий сам не любил и не имел времени при дворе своем делать пиршества, то оставил сие любимцу своему кн. Меншикову, который часто оные, как в торжественные дни, так и для чужестранных министров с великим великолепием по тогдашнему времени чинил. Имел для сего великий дом, не токмо на то время, но и в нынешнее; ибо в оный после кадетский сухопутный корпус был помещен, и слыхал я, что Государь, видя из дворца своего торжество в доме его любимца, чувствовал удовольствие, говоря: «вот как Данилыч веселится». Равно ему подражая, так и быв обязаны самыми своими чинами, другие первосановники Империи, такоже имели открытые столы, как Генерал-Адмирал Граф Федор Матвеевич Апраксин, Генерал-Фельдмаршал Граф Б. П. Шереметев, Канцлер Граф Гаврил Иванович Головкин, и Боярин Тихон Никитич Стрешнев, которому, поелику он оставался первым правителем Империи, во время отсутствия в чужие краи Императора Петра Великого, на стол и деревни были даны.

Сим знатным людям и низшие подражая, уже в многих домах открытые столы завелися, и столы не такие, как были старинные, то-есть, что токмо произведения домостройства своего употреблялись; но уже старались чужестранными приправами придать вкус доброте мяс и рыб.

И конечно в таком народе, в котором гостеприимство сочиняло всегда отличную добродетель, нетрудно было ввести б обычай таковых открытых столов употребление; что соединяясь и с собственным удовольствием общества, и с лучшим вкусом кушанья противу старинного, самым удовольствием утверждалось.

He неприятель был Петр Великий честному обществу; но хотел, чтобы оно безубыточно каждому было. Он учредил ассамблеи, на которые в назначенные дни множество собиралось. Но сим ассамблеям предписал печатными листами правила, что должно на стол поставлять, и как принимать приезжих, сим упреждая и излишнюю роскош, и тягость высших принимать; ибо общество ни в опивании и обжиравии состоит и неможет оно быть приятно где нет равности. Сам часто Государь присутствовал в сих ассамблеях и строго наблюдал, дабы предписанное исполнялось.

Но слабы были сии преграды, когда вкус, естественное самолюбие и роскош стараются поставленную преграду разрушить; и где неравность чинов и надежда получить что от вельмож истребляют равность.

В присутствии Государевом, учиненные им предписания сохранялись в ассамблеях, но в простом житьи роскош и унижение утверждали свои корни.

И подлинно мы видим, что тогда зачали уже многие домы упадать, и упадающие ожидать от милости Государской и от защищения вельмож своего подкрепления. Из первых знатных домов, мне случалось слышать об доме Князя Ивана Васильевича Одоевского…

Я, сказал о сем Князь Одоевский, яко о раззорившемся человеке; но и многие другие естли не в раззорении от сей перемены жизни пришли, то по крайней мере чувствовали немалую нужду.

Дабы умолчать о прочих, Борис Петрович Шереметев, Фельдмаршал, именитый своими делами, обогащенный милостью монаршею, принужден однако был вперед Государево жалованье забирать и с долгом сим скончался, яко свидетельствует сие самая его духовная. И после смерти жена его подавала письмо Государю, что она от исков и других убытков пришла в раззорение.

Переменившийся таким образом род жизни сначала первосановников Государства, а в подражание им и других дворян, и расходы: достигши до такой степени, что стали доходы превозвышать, начали люди наиболее привязываться к Государю и вельможам, яко к источникам богатства и награждений…

Грубость нравов уменьшилась, но оставленное ею место лестью и хамством наполнилось; оттуда произошло раболепство, презрение истины, обольщение Государя и прочия зла, которые днесь при дворе царствуют, и которые в домах вельможей возгнездились.

* * *

Сказал я, что сластолюбие и роскош могли такое действие в сердцах произвести; но были еще и другие причины, происходящие от самых учреждений, которые твердость и добронравие искореняли. Разрушенное местничество (вредное впрочем службе и государству) и незамевенное никаким правом знатным родом, истребило мысли благородной гордости в дворянах; ибо стали не роды почтенны, а чины и заслуги и выслуги, и тако каждый стал добиваться чинов, а не всякому удасться прямые заслуги учинить, то за недостатком заслуг, стали стараться выслуживаться всякими образами льстя и угождая Государю и вельможам; а при Петре Великом введенная служба, в которую вместе с холопами их носили на одной степени их господ в солдаты, и сии первые по выслугам пристойным их роду людям, доходя до офицерских чинов, учинились начальниками господам своим и бивали их палками. Рода дворянские стали разделены по службе так, что иной однородцов своих и век не увидит.

To могла ли остаться добродетель и твердость в тех, которые в юности своей от палки своих начальников дрожали? Которые иначе как подслугами почтения не могли приобрести и быв каждый без всякой опоры от своих однодворцев, без соединения и защиты, оставался един, могущий предан быть в руки сильного.

Похвально есть, что Петр Великий хотел истребить суеверие в законе ибо в самом деле не почтение есть Богу и закону суеверие, но паче ругание: ибо прописывать Богу неприличные деяния сие есть богохулить.

В России бороду образом Божиим почитали, и за грех считали ее брить, а через сие впадали в ересь антроморфитов. Чудеса, без нужды учиненные, явленные образы, редко доказанные, повсюду прославляли, привлекали суеверие богомолие и делали доходы развратным священно-служителям. Все сие Петр Великий тщился отвратить; указами повелел брить бороды, и духовным регламентом положил преграду ложным чудесам и явлениям, равно как и неблагопристойным сборам при поставленных на распутиях образах. Зная, что закон Божий есть к сохранению рода человеческого, а не к истреблению его без нужды, благословлением от Синода и от вселенских Патриархов учинил позволено есть мясо в посты в нужде, а паче в морской службе, где и без рыбы довольно люди к скорбутине подвержены, повелевая самоохотно жертвующих жизнию своею, таковым воздержанием, во время приключившихся от болезней, в воду кидать. Все сие очень хорошо, окроме что последнее несколько сурово.

Но когда он сие учинил? когда народ был еще не просвещен, и тако отнимая суеверие у непросвещенного народа, он самую веру к божественному отнимал. И сие действие Петра Великого можно применить к действию неискустного садовника, который у слабого дерева отрезывает водяные, пожирающие его сок ветви. Если бы оно было корнем сильно, то сие обрезывание учинило ему произвести хорошие и плодовитые ветви; но как оно слабо и больно, то урезами сих ветвей, которые чрез способ листьев своих, получающих внешнюю влагу, питали слабое дерево, отняв ее новых плодовитых ветвей непроизвело, ниже соком раны затянуло, к тут соделались дупла, грозящие погибелью дереву. Так урезанье суеверий и на самые основательные части веры вред произвело; уменьшились суеверия, но уменьшилась и вера; изчезла рабская боязнь ада, но изчезла и любовь к Богу и к святому его закону; и нравы за недостатком другого просвещения, исправляемые верою, потеряв сию подпору, в разврат стали приходить.

* * *

Итак, хотя Россия, чрез труды и попечения сего Государя приобрела знаемость в Европе и вес в делах; войска ее стали порядочным образом учреждены, и флоты Белое и Балтийское море покрыли, коими силами победила давных своих неприятелей и прежних победителей, Поляков и Шведов, приобрела знатных области и морские пристанища. Науки, художества и ремесла стали в ней процветать, торговля начала ее обогащать и преобразовались Россияне – из бородатых в гладкие, из долгополых в короткополые, стали сообщительнее и позорища благонравные известны им учинились. Но тогда же искренная привязанность к вере стала исчезать, таинства стали впадать в презрение, твердость уменьшилась, уступая место нагло стремящейся лести, роскош и сластолюбие положили основание своей власти, а сим побуждением и корыстолюбие к разрушению законов и ко вреду граждан начало проникать в судебные места. Таково есть состояние, в котором (не взирая на все преграды, которые собственною своею особою и своим примером полагал Петр Великий для отвращения от пороков), вразсуждения нравов осталася Россия по смерти сего великого Государя.

М. Щербатов