Дорога от Петербурга до Москвы

(1709 г.). 19-го Декабря. В Новгороде я сначала остановился у своего знакомого, подполковника Манштейна, но потом мне отвели квартиру в доме купца Михаила Ивановича Zarticho. Калмык по происхождению, купец этот некогда был продан одному купцу, a по смерти сего последнего женился на его дочери и таким образом стал собственником всего его имущества. Как только я пришел к нему, он поднес мне огромный каравай ржаного хлеба, тарелку варенья, жбан меду и жбан пива. Хотя на новой квартире мне было очень тесно, зато в ней было тепло и сухо. Царь, приветствуемый пальбой из орудий, приехал в Новгород в 9 часов вечера, пробыл там всего несколько часов и отправился далее на Москву. Любопытно, что, путешествуя по России, Царь, в виду малочисленности свиты, ездит не в качестве царя, а в качестве генерал-лейтенанта, и на этот конец берет у князя Меншикова особую подорожную. Так как по всей России приказания князя исполняются наравне с царскими, то Царь с этой подорожной едет день и ночь без малейшей задержки. Дорогой из Петербурга в Новгород я сделал наблюдение, что дома по всей Ингерманландии весьма грязны, плохи и построены в один ярус; за русскою границею они становятся чище, красивее и вырастают в два яруса, из которых верхний служит для жилых помещений, а нижний – для кладовых и погребов.

20 Декабря. Прождал в Новгороде моих людей и вещей, которые должны были прибыть из Нарвы. Ездил по городу верхом и осматривал его. Состоит он из множества маленьких, плохо построенных и беспорядочно разбросанных деревянных домов, подобных крестьянским домам в Норвегии. Такие дома продаются за два, за три, самое большее за 4 рубля каждый. В городе множество церквей и монастырей. Лучшим украшением церквей служат их высокие купола, весьма похожие на те, что в архитектуре зовутся «des domes». Они окружены многими маленькими вышками. Колокольни стоят по близости от церквей; на самих же церквах русские никогда колоколов не вешают. Недавно в Новгороде был большой пожар, при чем сгорело и попорчено огнем немало церквей. Купола выведены дранью и покрыты свинцом. Иные позолочены, иные украшены изящною старинною живописью. Внутри города есть крепость со стенами и башнями, в роде Ивангородских. Кругом города также имеется стена, но она завалилась, и через нее почти всюду можно переехать в повозке. Улицы мощены бревнами вместо камня…

24 Декабря… По всей России, на ямах и между ямами[29], там, где приходится кормить лошадей, Царь приказал выстроить для себя особенные подворья. В каждом содержится на его счет дворецкий, обязанный смотреть за порядком в доме, а также держать в погребе пиво и небольшое количество съестных припасов, чтобы царю во время быстрых переездов его, предпринимаемых для не ожидающих ревизий губернаторов и комендантов, было что есть и что пить…

27 Декабря. Солдат и пристав были для меня крайне полезны, и я бы не мог без них обойтись. Они собирали лошадей, смотрели за нашими санями и вещами; солдаты при этом прислуживали моим людям так же, как мне самому, и последним не надо было заботиться ни о чем; дорогою они спали себе в своих закрытых санях, устроенных на русский лад.

Торжок – небольшая плохенькая крепость, окруженная слабою стеною, впрочем имеет многолюдные и обширные посады. Город прислал мне в подарок через старшину ведро водки, ведро пива и несколько пшеничных хлебов.

Тверь – большой город, стоящий на Волге и имеющий маленькую крепость. Комендант Иван Михайлович позвал меня к себе обедать, прислав за мною свои сани. В доме его в мою честь было зажжено много люстр и канделябр с восковыми свечами. Комната была кругом уставлена великолепнейшими образами; пред каждым, согласно русскому обычаю, горела восковая свеча. На вид комендант был весьма добродушный и вежливый человек. Жена его тотчас же вышла к нам в сопровождении многочисленной женской свиты и, по заведенному в России порядку, предложила мне поцеловаться с нею, затем, как мне, так и бывшим со мною лицам, сама поднесла водки, после чего меня усадили за стол. Давалось много разных блюд. Во время обеда, по распоряжению коменданта, в горницу вошло 16 скоморохов, которых, по его словам, у него имеется 60 человек. Они принялись свистать, щебетать, петь и куковать, каждый на свой лад, представляя разнообразное пенье птиц в лесу. Свистали они так громко, что стена отражала звук, и хотя все эти люди стояли против меня, мне казалось, что они одновременно находятся и спереди и сзади. Они щелкали также кастаньетами, сделанными из деревянных ложек с погремушками по краям, играли на волынках и скрипках, плясали, забавно ломались, бегали взад и вперед на корачках, щебетали и т. д. Шутки эти отличались своеобразием, на них весело было смотреть. Встав в круг, они влезали также друг к другу на плечи и с различными шутовскими повадками изображали собою подымающуюся башню. По моему приказанию часть моих людей поехала вперед с вещами, меня же комендант все задерживал и, насилу вырвавшись от него в 11 часов ночи, выехал я из Твери в полночь.

28 Декабря. В полдень прибыл в Завидово, а в 5 часов вечера прибыл я в Москву.

29 Декабря. В половине 9-го утра для меня уже приготовлено было помещение в одном из домов Немецкой Слободы. У дома этого на часах стояло шесть человек. Это было небольшое кирпичное здание, комнаты со сводом, железными дверьми и железными решетками у окон. Печи в доме были не железные, а кафельные, муравленые, большие, высокие, хватающие от пола до потолка; из них одни были круглые, как башни, другие четвероугольные.

Во время путешествия из Петербурга в Москву я сделал следующие наблюдения. Обыкновенно меня помещали на царских подворьях; но там, где их не было, пристав, всегда ехавший с несколькими солдатами впереди, занимал силою дом, который ему больше нравился, приводил к моему приезду в порядок, топил, выгонял из него хозяев и завладевал всем домашним скарбом; ибо здесь нет гостиниц, в которых можно останавливаться и кормить лошадей. В случае поломки саней или порчи сбруи солдаты силою отымали у крестьян то, что было нужно, и мне ни о чем не приходилось заботиться. В России крестьяне повсюду привыкли к подобным порядкам и так боятся солдат, что охотно готовы отдать все, лишь бы избежать их побоев и брани. В санях, несмотря ни на какой мороз, мне лежалось так хорошо и было так тепло, что лучшего нельзя было желать. Когда по моему приказанию закрывали их со всех сторон, то я скорее мог жаловаться на жар, чем на холод. Люди мои тоже путешествовали самым удобным образом: у каждого из них были свои сани, снабженные прочными покрывалами и полостями. Все же перед тем, как пускаться в долгий путь, следует обзавестись своими хорошими новыми санями; ибо те, которые попадаются в дороге и которые выбираешь наспех, не так хороши и удобны, как заказываемые в больших городах. Всего от Петербурга до Москвы, на расстоянии 742 верст, 9 ямов.

Юст Юль