Два інтэрв’ю ў «БелГазеце»

На гэтым онлайн-канферэнцыя закончылася. А ў пад’езда дома, дзе я жыву, мяне ўжо чакаў карэспандэнт «БелГазеты», каб задаць свае пытанні.

У гэты ж самы час для «БелГазеты» даваў інтэрв’ю мой апанент, арганізатар пікета Адоньеў, старшыня Мінскай арганізацыі ветэранаў.

Клеветников к ответу!

Анатолий Адоньев: «Заскакиваю в нашу хату — а там немцы: один играет на губной гармошке, второй чистит карабин. И вот он я — ребенок, без оружия, без ничего, безвинное дитя.

Один из немцев поворачивается — и штыком на меня!»

Справка «БелГазеты»: Анатолий Адоньев родился в 1937 г. в Ставропольском крае. Закончил Вильнюсское радиотехническое училище войск ПВО, военно-политическую академию им. Ленина, Академию Генштаба. В 1970–72 гг. участвовал в боевых действиях в районе Суэцкого канала (Египет). Был переведен в Брест на должность начальника политотдела зенитно-ракетной бригады ПВО. Работал в политотделах Туркменского, Уральского и Закавказского военных округов, член Военного совета, начальник политотдела армии ПВО. Награжден орденами и медалями. Председатель совета Минской городской организации Белорусского общественного объединения ветеранов.

6 апреля в Минске белорусские ветераны провели санкционированный Мингорисполкомом пикет у здания редакции газеты «Народная Воля». В руках у пикетчиков были плакаты «Клеветников к ответу!», «Победили фашистов — победим и клеветников», «Нацизм не пройдет!».

Таким образом ветераны выразили свое возмущение по поводу публикаций в газете избранных глав из книги воспоминаний Ильи Копыла «Небышино. Война». В этой книге, по мнению пикетчиков, Копыл, основываясь на собственных воспоминаниях, очерняет белорусских партизан, действовавших на оккупированных немцами территориях. Чтобы разобраться, где правда, а где ложь, корреспондент «БелГазеты» Кирилл Борисенко встретился с организатором пикета, председателем совета Минской городской организации ветеранов Анатолием Адоньевым и автором книги Ильей Копылом.

Анатолий Адоньев: «Правда в том, что мы победили!»

— Что-то не припоминаю случая, когда кому-то удавалось получить согласие властей на проведение подобных акций в непосредственной близости от здания администрации президента. Как вам удалось?

— Мы живем в свободной республике — поэтому просто обратились в Мингорисполком с заявлением, что хотим провести пикетирование редакции газеты «Народная Воля». Я не берусь оценивать действия Мингорисполкома и обстоятельства, в которых принималось решение разрешить нам провести пикет. Мы действовали в соответствии с нашим законодательством.

— Чего вы хотели добиться пикетированием?

— Я руководитель ветеранской организации, и когда ко мне приходят живые участники партизанского движения, которых теперь обливают грязью, — ну как я должен поступать? На пикете мне задали вопрос: «Почему вы возмущаетесь?» Я ответил: «У вас участники войны в семье есть? Дедушка? А если вашего дедушку, которого вы любите, который воевал, будут обливать грязью — вы что будете делать?»

Почему оппозиционные СМИ стараются поднять эту грязь? Зачем оппозиция однобоко чернит героические подвиги людей?

— А кстати, зачем?

— Потому что других возможностей привлечь к себе внимание у них нет. И кое-кто клюет на эти жареные факты…

— В «БелГазете» в 2002 г. по материалам Национального архива была опубликована серия статей под рубрикой «Неизвестная война» — о нелицеприятных действиях партизан на оккупированной немцами территории.

— Я пользуюсь информацией из наших государственных СМИ.

— …где упоминались многочисленные факты мародерства, погромов, пьянства и изнасилований местных жительниц партизанами. По сравнению с этими фактами воспоминания Копыла вполне безобидны…

— Копыл в этих архивах не был. Общаясь с Александром Слободой, командиром партизанского отряда, с Зинаидой Корж, дочерью прославленного партизанского командира, с другими партизанами-подполыциками и читая их воспоминания, я не столкнулся с такими фактами. Поэтому сказать, что партизаны допускали подобное, я не могу.

— Вот смотрите: «Среди отчетов о боевых действиях…»

— Ну, это не надо зачитывать. Может, эти документы, на которые вы ссылаетесь, сотворили немцы, оставив их для того, чтобы у нас были сомнения? Объективность этих документов трудно установить. А мы говорим с живыми людьми.

— «…посылаемых первому секретарю ЦККП(б)Б Пантелеймону Пономаренко, были и такие: „Довожу до вашего сведения об исключительном безобразии отряда Богатырева. Начиная с июня отряды не вели никаких боевых действий. Занимаются мародерством и пьянством. Основали 5 винокуренных аппаратов. Устраивают именины и дни рождения, сопровождаемые недельными попойками…“»

— Я не знаю таких фактов и не берусь их комментировать — после двусмысленностей, которые здесь изложены и которые дают совершенно противоположную оценку тому, с чем я встречаюсь. Ни от одного из партизан я не слышал ничего подобного.

— Не пора ли вам тогда прийти в Национальный архив и потребовать убрать оттуда ложь?

— Не пора ли СМИ не обобщать, а брать какое-то конкретное лицо и о нем говорить? Берется единичный факт, и из него выводят оценку общего партизанского движения — это же неверно! Сомнения о вкладе белорусского партизанского движения в борьбу с фашистскими захватчиками сеются не для нас (нас-то уже трудно перевоспитать!) — легче вложить это в голову молодому поколению!

— А почему, кстати, патриотическая молодежь БРСМ не поддержала вас в пикетировании?

— Мы их и не просили нас поддерживать. Но если бы попросили — они бы все пришли туда: и БРСМ, и пионеры, и школьники… Мы решили вначале пойти сами и попытаться поговорить. Но Середич (Иосиф Середич — главный редактор «Народнай Волі». — «БелГазета») сбежал, Лебедько (Анатолий Лебедько — лидер Объединенной гражданской партии. — «БелГазета»), находившийся тогда в редакции, прошмыгнул.

— И чего вы добились своей акцией?

— Мы просто попытались привлечь внимание СМИ к тому, что не должно быть извращения фактов.

— А если дело в том, что наше общество просто еще не созрело для того, чтобы услышать всю правду о партизанском движении в Беларуси?

— Какую правду? Правда в том, что мы победили! Так почему же мы эту правду втаптываем в грязь?

— Что сохранилось в ваших воспоминаниях о жизни в оккупации?

— Я в то время был в таком же возрасте, как и Илья Копыл — и у меня остались совсем другие воспоминания. До сих пор помню, как пришли к нам немцы и как — наши. Заскакиваю в нашу хату — там немцы: один играет на губной гармошке, второй чистит карабин. И вот он я — ребенок, без оружия, без ничего, безвинное дитя. Один из немцев поворачивается — и штыком на меня! И второй пример: ушли немцы, утром я пришел к деду с бабкой, смотрю — в палисаднике сидят наши солдаты. Бабка нажарила семечек, говорит — иди угости солдатиков. Я подхожу к ним с этим решетом — один меня по голове погладил, другой подарил мне бинокль, третий подарил очки мотоциклиста…

И теперь, когда я читаю воспоминания Копыла, я думаю: «Ну о чем пишет этот человек Почему он обеляет фашизм?» Он же офицер! Что у него в мозгах, куда они повернулись? Он пишет, что при немцах в их деревне был рай — и школы работали, и они учились, и жили богато, и по три кабана держали, и по десять овец было. Это же был центр партизанского движения — ну какой там рай?

— Собираетесь подать на Копыла в суд за клевету и искажение фактов?

— Ветераны как раз это и предложили! Мы еще посмотрим, что придумают СМИ… Ветеранская боль, боль тех людей, которые все это пережили, от этих фактов клеветы только обостряется — задето живое, задеты люди, которые освобождали Беларусь, воевали здесь в партизанах…

— Сейчас наблюдается тенденция: за ветеранов войны все чаще говорят люди, которые к участию в военных действиях прямого отношения не имели…

— Как может руководить ветеранскими организациями человек в 90 лет? Да, он предан нашей республике душой и телом, он все понимает, но не хватает сил и возможностей… А я руководитель — если ко мне идут партизаны со своими проблемами и заботами, я выражаю их мнение.

Своё отпартизанили

Илья Копыл: «Действия партизан во время войны можно рассматривать как целенаправленное уничтожение белорусского народа».

Справка «БелГазеты»: Илья Копыл родился в 1934 г. в деревне Небышино Бегомльского района Минской области (ныне Докшицкий район Витебской области). Во время Великой Отечественной войны находился с семьей в немецкой оккупации. В 1957 г. окончил Минское артиллерийско-минометное училище. В 1957–61 гг. служил в частях Приволжского военного округа, 1961–81 гг. — в ракетных войсках стратегического назначения. В 1970 г. окончил Ростовское высшее командно-инженерное ракетное училище. В 1981 г. уволен в запас. До 1997 г. работал инженером в военном представительстве ракетных войск на Минском электромеханическом заводе. В 1990 г. выдвигался кандидатом в депутаты Минского горсовета. В 1990 г. вышел из КПСС.

Илья Копыл: «Для ветеранов важно дожить, купаясь в мифах».

— При написании книги вы пользовались документами Национального архива?

— Я отталкивался только от собственных воспоминаний, в архивах я не был. В этом не было надобности — писал я в основном про себя и про свою семью. Даже про свою деревню я не всё написал.

— Почему ветераны так бурно отреагировали на публикацию глав из вашей книги в газете «Народная Воля»?

— Ветераны привыкли жить в красивых мифах, которые сами же про себя и сочинили — сразу же, как им позволили писать воспоминания. На самом деле в этих мифах все неправда, происходило все совсем не так. А ветераны теперь свои мифы вынуждены защищать — больше им ничего не остается.

Что касается пикета, то видно было, что он организован не самими ветеранами: книга вышла в прошлом году осенью, газета с марта публиковала мои материалы из книги, а ветераны устроили пикет спустя полторы недели после этого.

— Ветераны пришли на пикет, возмущенные до глубины души…

— Сейчас в живых ветераны какие — те, кто застал конец войны, 1926 г. рождения. Они войны почти не видели. Не надо забывать, что ветераны были и такие, которые стояли под Сталинградом в заградотрядах и гнали в атаку. Они же тоже ветераны! И они протестуют… Старые люди. Для них это важно — дожить, купаясь в этих мифах.

— Смогут ли ветераны выдержать правду о партизанском движении в Беларуси? Может, еще не настало время публиковать такие воспоминания?

— Если сейчас это время не настало, то скоро не будет ни одного живого свидетеля войны и не будет, у кого спросить, что и как было. Правду нужно сказать — какой бы горькой она ни была. И историю войны надо написать такой, какой она была. В России есть такой историк Марк Солонин — он перевернул все архивы и описал правдивую войну. Я еще подумал, когда был этот пикет: «Почему бы ветеранам не пойти к российскому посольству и не протестовать против трудов Марка Солонина?»

— Государство сейчас под держивает не вашу правду, а правду бывших партизан. Почему оно до сих пор не почистило Национальный архив, где хранятся документы, повествующие о нелицеприятных действиях партизан на оккупированной немцами территории?

— Я думаю, что многие документы уничтожены — остались крохи. Наверное, не хватает у властей решительности — надо же что-то оставить про войну, иначе получится, что и войны не было.

— В руках участников пикета были плакаты с лозунгом: «Фашизм не пройдет!». Вы пропагандируете фашизм в своих воспоминаниях?

— Я написал то, что происходило в моей деревне. Я написал, что немцев видел только четыре раза за всю войну — и в совершенно безвинной ситуации, чего я не могу сказать о партизанах. Немцы за всю войну не убили у нас в деревне ни одного человека — партизаны убили одну девушку и человек 15–20 спалили полицаи. Вот и все жертвы нашей деревни.

— Факты мародерства, насилия, пьянства и убийств в белорусской партизанской среде единичны или складываются в общую характеристику партизанского движения в Беларуси?

— За все это времия мне поступила маса звонков и более 20 приглашений приехать в другие деревни, где мне расскажут, как все было (а ситуация нашей деревни повторялась и в других деревнях). Я им отвечал: «У вас же есть люди, они лучше знают ситуацию, они лучше напишут. Я же не журналист, не историк».

Но то, о чем я пишу, происходило повсеместно. Освещается правда о действиях партизан. В моем районе действовала бригада «Железняк»: единственное, что она делала, — это всю войну провоцировала немцев на карательные мероприятия. В мемуарах командир бригады «Железняк» пишет, что они дважды разгромили в Небышино немецкий гарнизон. Но в моей деревне никогда в жизни немцы даже не ночевали! Как можно разгромить то, чего нет?

— По-вашему, партизанское движение — это сплошной набор мистификации?

— Возможно, все намного сложнее. Действия партизан во время войны можно рассматривать как целенаправленное уничтожение белорусского народа. Постоянные провокации немцев на карательные операции против населения — все эти 619 деревень были сожжены по одному и тому же сценарию, который разрабатывался, я думаю, непосредственно в партизанских штабах. Сначала партизаны провоцировали немцев — стреляли по одиночной машине и бежали к деревне, где их след пропадал, а потом получалось, что засаду организовали жители деревни. Немцы деревню окружали и уничтожали.

— Вы готовы к тому, что ветераны могут подать на вас в суд за очернение образа белорусских партизан?

— Я очернения никакого не вижу: я написал только свою правду.

— Эта книга — заказ?

— Заказа никакого не было. Всю эту правду я с детства носил в себе. Первый раз я попробовал написать об этом в 2003 г., опубликовал в газете «Народная Воля» небольшой отрывок. А когда в 2005 г. готовились отмечать 60-летие Победы, на радио «Свобода» объявили: присылайте свои воспоминания о войне. Вот я и написал эту книгу. Рукопись передал на «Свободу», книгу передали в Прагу в архив, — и больше ни звука не было. Тогда я решил сам искать издателя: отложил две свои пенсии, заплатил за книгу, и книга вышла в октябре 2009 г.

— На появление отрывков из вашей книги в «Народной Воле» остро отреагировала только городская организация ветеранов Минска. Не говорит ли это о том, что сегодня общество готово спокойно воспринимать всю правду о войне?

— Судя по телефонным звонкам из Беларуси, Литвы, с Украины, из Казахстана, Германии — да. Вся Беларусь заверяла меня в том, что я написал про них, у них было все точно так же. Не знаю, как можно эти материалы опровергать.

И ветераны ведь тоже не все были на пикете — есть среди них и те, которые думают по-другому.

— Почему же БРСМ не поддержал ветеранов на пикете?

— Видно было, что пикет собирался в спешке — просто не успели как следует организовать. Ветераны пришли к редакции «Народной Воли» и стали требовать изъять из продажи мою книгу… Книги в продаже не было — я издал только 100 экземпляров, все раздал, только 10 книг поступило в «Академкнигу». Да и как «Народная Воля» может изъять мою книгу из продажи, если она ее не издавала?

В спешке их обзвонили, автобусом собрали, высадили у Александровского сквера — и пешочком до редакции ветераны прошлись. На все революционные праздники ветеранов так собирают: обзванивают, а потом приезжает автобус и привозит.

Газета з маім інтэрв’ю выйшла з друку 13 красавіка 2010 года. Вось з яе я і даведаўся пра інтэрв’ю Адоньева. Яно мяне абрадавала, бо я даведаўся, што «мы живём в свободной республике…»

У адным з пытанняў карэспандэнт «БелГазеты» напомніў Адоньеву, што ў 2002 годзе па матэрыялах Нацыянальнага архіва газета апублікавала шэраг артыкулаў пад рубрыкай «Неизвестная война». У іх ідзе гаворка аб непрыглядных дзеяннях партызан на акупаванай немцамі тэрыторыі. Там упамінаюцца шматлікія факты марадзёрства, пагромаў, п’янства і гвалтавання мясцовых жанчын партызанамі. Карэспандэнт падкрэсліў, што ў параўнанні з гэтымі фактамі ўспаміны Копыла зусім бяскрыўдныя. На гэта Адоньеў адказаў няўцямліва, што ён карыстаецца інфармацыяй дзяржаўных СМІ. Яму непрыемна было слухаць пытанні карэспандэнта.

І калі той стаў агучваць справаздачу аб баявых дзеяннях партызанскага атрада Багатырова (справаздача для Панамарэнкі), то Адоньеў узмаліўся: «Ну, это не надо зачитывать…» Хочацца адказаць яму на гэта словамі кінагероя Аляксандра Дзям’яненкі — Шурыка: «Надо, Федя, надо». На жаль, асабіста я сам не быў знаёмы з артыкуламі «БелГазеты» 2002 года «Неизвестная война». Прышлося шукаць іх зараз. Калі нарэшце я прачытаў той матэрыял, то вельмі здзівіўся, чаму Адоньеў не наладзіў пікет ветэранаў каля рэдакцыі «Беларускай Газеты» 7 гадоў таму назад, у снежні 2002 года.

На пытанне карэспандэнта: «Чаго вы хацелі дамагчыся пікетаваннем?» — Адоньеў адказвае пытаннем: «Зачем оппозиция однобоко чернит героические подвиги людей?»

Па-першае, прычым тут апазіцыя? Хутчэй за ўсё Адоньеў — асоба з завышанай самаацэнкай. Ён, магчыма, лічыць, што толькі яго выказванні, яго меркаванні правільныя. А хто выказвае супрацьлеглую думку, той ужо абавязкова залічваецца ў апазіцыю. Хачу запэўніць чытачоў, што да маёй кнігі «Нябышына. Вайна» апазіцыя не мае ніякага дачынення.

Па-другое, у маёй кнізе няма ніводнага прыкладу ачарнення подзвігу людзей. Я паказаў негатыўны бок партызаншчыны. А пра подзвігі я напісаў, што гэта ў большасці сваёй — міты.

І міты гэтыя стварылі як самі партызанскія камандзіры, так і савецкія пісьменнікі. І вось па гэтых мітах і мастацкіх творах мы і вывучалі гісторыю Вялікай Айчыннай вайны, хоць да гісторыі яны не маюць ніякага дачынення. Вось што сказала карэспандэнту газеты «Наша ніва» дачка Канстанціна Заслонава Муза Заслонава:

«Пра Канстанціна Заслонава пісалі шмат. Але не ўсё было праўдай. Міхась Лынькоў, напрыклад, у рамане „Векапомныя дні“ ад рэальнай асобы пакінуў выключна прозвішча — астатняе па-мастацку прыдумаў. („НН“ № 18 ад 15.05.2013) А людзі, асабліва школьнікі, чыталі гэты твор і верылі, што так яно і адбывалася. Яны нават уявіць сабе не маглі, што ўсе гэтыя гераічныя подзвігі існуюць толькі ў галаве аўтара тоўстага рамана. Потым Міхась Лынькоў прасіў у сям’і Заслонавых прабачэння за хлусню, маўляў, было тэрміновае заданне партыі — напісаць раман пра героя».

Адоньеў кажа, што ён размаўляў з камандзірам партызанскага атрада Аляксандрам Слабадой, з дзецьмі іншых камандзіраў, чытаў іх успаміны і не сустракаўся з такімі фактамі, як марадзёрства, п’янства, гвалтаванне. Тое, што дзеці выгараджваюць сваіх бацькоў, гэта нармальна. Дзякуй Богу, савецкая ўлада не здолела пераўтварыць усіх дзяцей у Паўлікаў Марозавых.

Я таксама сустракаўся і размаўляў з дзецьмі партызанскіх камандзіраў і яны мне казалі: «Магчыма, так і было, як вы напісалі. Але наш бацька такім не быў».

Адоньеў пратэстуе супраць маіх успамінаў. Для будучых чытачоў гэтых нататкаў прывяду некалькі прыкладаў партызанскага бязмежжа ў адносінах да мірнага насельніцтва, апублікаваных «Беларускай Газетай» у 2002 годзе (№ 46 ад 25 лістапада):

Справаздача першаму сакратару ЦК КП(б)Б Панцелеймону Панамарэнку: «Довожу до вашего сведения об исключительном безобразии отряда Богатырёва. Начиная с июня, отряды не вели никаких боевых действий. Занимаются мародёрством и пьянством… Богатырёв вызывает смех и презрение населения».

Сялянскія скаргі, накіраваныя тым жа камандзірам партызанскіх атрадаў і мясцовым органам НКУС:

«22 июня 1943 г. партизанами отряда „За Советскую Белоруссию“ взята коровка рябой масти, которая у меня одна. С хозяйства больше ничего не имею…»

«С 11 на 12 января 1943 г. к нам зашли партизаны из отряда Захарова, трое человек и потребовали от нас одежду и сапоги. Голого Владимира (хозяина дома) выводили стрелять. После этого мы были вынуждены отдать брюки двое суконных, сапог две пары хромовых и одну пару простых. Кроме этого сделали обыск и взяли белья, овса мешок. Вышеуказанные вещи были последние, и мы совершенно без одежды».

По словам жителей деревень, «грабительские заготовки» отличались от карательных экспедиций немцев лишь тем, что одни говорили по-русски, а другие — по-немецки.

З дакладной запіскі сакратара Лагойскага райкама партыі Івана Цімчука: «...на заготовках настолько обобрали крестьян Ильянского, Курилецкого, Кривичского районов, что получились антисоветские настроения». «Партизаны отряда им. Котовского избили 60-летнего сторожа. Старик показывал нам избитые места, это что-то ужасное: тело порублено и синее».

Партизанский отряд им. Котовского появился в Логойском районе в декабре 1942 г. и почти сразу же стал известен. Прославили его отнюдь не боевые операции. По информации уполномоченных особого отдела (сотрудников НКВД) и многочисленным заявлениям крестьян, командир отряда Митрофан Красненков «организовал под видом разведки Минска группу своих „партизан“ и занялся торговлей народным добром». Партизаны отряда мародёрствовали, забирая в деревнях то, что удалось сберечь от немцев, и возили на минские базары, «за вырученные деньги доставались в неограниченном количестве водка, папиросы, духи, пудра, табак, женские чулки, туфли, кожи хром на три пальто для командира отряда…»

Это не единственный компромат, собранный на партизан отряда им. Котовского. Командир роты Цыганков, уже приговорённый ранее условно к расстрелу за мародёрство, проиграл однажды бой с полицаями, после чего «рассвирепел и отдал приказ поджечь деревню Стайки. Село подожгли через дом. Сгорело 64 крестьянских двора».

В годы войны в Логойском районе были известны 9 партизнских бригад. Одна из самых крупных, объединившая 5 отрядов, называлась «Народные мстители». Первым командиром бригады, который её и основал, стал Василий Воронянский. По рассказам Тимчука, Воронянский, Красненков и Цыганков женились на трёх сёстрах. «Общие встречи у тёщи, общие разговоры перенеслись на служебные дела».

А вот что пишет о комбриге капитан Серёгин, начальник штаба бригады: «Воронянский с момента появления женщин в отряде, несмотря на то, что по возрасту ему более 40 лет, женился на Бабитской Лизе, которая дважды выходила замуж, имея от роду 22 года. Имевший уже жену и детей, оказался в таком положении из расчёта, что его всё равно застрелят, и решил жениться на этой женщине. Тимчук протестовал против женитьбы комбрига и других морально разложившихся людей, которые также, следуя примеру, решили пожениться, несмотря на то, что есть жёны и дети». По сведениям Серёгина, партизанская жена комбрига была представлена к ордену Красной Звезды за то, что она «с ним спит вместе и готовит ему кушать».

Частымі былі выпадкі гвалтавання партызанамі мясцовых жанчын:

Изнасилованные и оставшиеся в живых могли считать, что им ещё повезло. Бывало, что девушку, оказавшую сопротивление, расстреливали на месте отказа. Начальник разведки отряда имени Лазо Борис Келлер, бывший секретарь Минского обкома партии, под угрозой расстрела изнасиловал 15-летнюю дочь старосты деревни. Крики девушки разбудили всю деревню, и Келлер приказал убить её. Исполнительный подчинённый застрелил девушку, когда она была под партизаном Тарасевичем. Случай этот произошёл в деревне Мочулище…

(«БГ» № 46, 25.11.2002)

Подвиги на бумаге: неудачи в боях старались скрыть, пользуясь приписками. Если сложить длину железнодорожных путей, выведенных из строя всеми партизанскими отрядами за годы войны, окажется, что ими можно несколько раз опоясать нашу планету. А вот и реальная история, подтверждающая правоту этого… В начале лета 1943 г. на перегоне Уша-Радошковичи группой партизан под командованием некоего Драпека была совершена диверсия: взорван эшелон противника. Драпека составил рапорт о том, что «уничтожен 1 паровоз и 14 вагонов».

Продолжает историю Тимчук: «Через час почему-то переделали этот рапорт на 19 вагонов, а после беседы с командиром отряда Красненковым почему-то рапорт был составлен, что уничтожено 39 вагонов с техникой и живой силой врага. За это действие вся группа представляется к правительственной награде, а Драпек — на звание Героя Советского Союза».

Позже стало известно, что на эшелон нашлось много претендентов. В отчёте отряда «Дяди Димы» говорилось, что переезд был заминирован их бойцами, что привело к подрыву 64 вагонов. Группа Кузьмича сообщала то же самое, с той лишь разницей, что вагонов было 57.

(«БГ» № 47, 2.12.2002)

Ну вось, шаноўныя чытачы, вы азнаёміліся з прыкладамі, якія я тут прывёў. Такім было штодзённае партызанскае жыццё. Я тут нічога не выдумляў, не дабаўляў. Яшчэ раз кажу, што гэта вытрымкі з артыкулаў, якія публікавала на сваіх старонках «Беларуская Газета» ў 2002 годзе, на 7 гадоў раней, чым выйшлі мае ўспаміны «Нябышына. Вайна». Аўтар артыкулаў «БГ» «Неизвестная война» Елена Анкудо — смелая журналістка.

Мяне асабліва ўразіла тое, што ў акупаваны Мінск партызаны прывозілі вазы з дабром, награбленым у беларускага насельніцтва, і спакойна, з выгадай для сябе ўсё гэта прадавалі немцам, акупантам. Немцы іх чакалі і сустракалі з распасцёртымі рукамі. Магчыма, каб гэтых партызан-гандляроў не затрымлівалі на ўездзе ў Мінск, ім выдалі «аўсвайсы», падпісаныя самім брыгадэнфюрэрам войск СС фон Готбергам. На выручаныя грошы партызаны закупалі ў немцаў прадметы роскашы.

Не выключаю, што з акупаванай, абрабаванай, шматпакутнай Беларусі партызанскія камандзіры адсылалі ў глыбокі савецкі тыл (авіяпаветраныя зносіны існавалі) куды-небудзь у Саратаўскую ці Омскую вобласць сваім сем’ям дэфіцытныя пасылкі. Цяжка сабе ўявіць, як радаваліся французскім духам іх жонкі, і нямецкім цукеркам — іх дзеці. Таму зараз ад іх дзяцей на нашы неўразумелыя пытанні (чаму? за што?) мы чуем адказы: «Не, наш бацька такім не быў, наш бацька — добры».

Не ўстрымаўся, прывяду яшчэ адзін прыклад з «БГ».

«Пьянство является основным злом партизанского движения», — писал руководству секретарь Логойского райкама партии Иван Тимчук. «Ясновский Винок — партизан из отряда Захарова, в деревне Лобуныцина в пьяном виде ранил ребёнка».

Начальник штаба партизанского отряда имени Калинина Василий Алай «25 апреля 1943 года в пьяном виде приехал в деревню Горожанку, открыл стрельбу, ворвался в квартиру гражданки Ганух Антонины, которую поставил к стенке, вынул маузер и пытался расстрелять…» Командир отряда «За Отечество» Владимир Захаров «систематически пьянствует…»

(«БГ» № 47, 2.12.2002)

З усяго вышэйсказанага можна зрабіць выснову, што ў партызанскім асяроддзі не існавала дысцыпліны і законнасці. Вышэйшае камандаванне не ўпраўляла сітуацыяй. У такіх умовах цяжэй за ўсіх было выжыць мірнаму мясцоваму насельніцтву. Сённяшнія ветэраны, якія не маюць ніякага дачынення да вайны, спрабуюць даказаць, што партызаны дапускалі адзінкавыя выпадкі злачынства. Я мяркую, што партызанскае бязмежжа, злачыннасць — гэта з’ява масавая. Аб гэтым сведчыць вялікая колькасць лістоў з розных куткоў Беларусі, якія паступілі ў рэдакцыю «Народнай Волі» пасля публікацыі маіх успамінаў «Нябышына. Вайна».

Але і сярод партызан і іх камандзіраў былі такія, якія збераглі сваю чалавечую годнасць і сумленне. Да іх можна аднесці сакратара Лагойскага райкама партыі камісара Івана Цімчука. Нават ён, займаючы высокія пасады, не здолеў справіцца з разбэшчанасцю, з бязмежжам партызан. Але Цімчук не хаваў гэтага, называў рэчы сваімі імёнамі. Ён дасылаў вышэйшаму камандаванню свае данясенні, рапарты, справаздачы аб рэальным становішчы дысцыпліны і парадку ў партызанскіх атрадах і брыгадах. Гэтыя дакументы, магчыма, яшчэ не знішчаны, ёсць у архівах і чакаюць даследчыкаў партызаншчыны 1941–1944 гадоў.

Сваёй прынцыповасцю і прыстойнасцю Іван Цімчук падвяргаў сябе небяспецы. У любы момант «пакрыўджаныя» ім партызаны маглі стрэліць яму ў патыліцу. Такія выпадкі былі.

Некалькі слоў пра Івана Цімчука. Ён нарадзіўся 14.02.1901 года ў вёсцы Грушка Івана-Франкоўскай вобласці, Украіна. 3 1919 г. па 1926 год служыў у арміі. У 1924 г. закончыў Смаленскае ваенна-палітычнае вучылішча. Член ВКП(б) з 1924 г. У 1929 г. закончыў камвуз у Харкаве, на працу размеркаваны ў Беларусь. Удзельнік ВАВ з чэрвеня 1941 г. З лютага 1942 г. камісар партызанскага атрада «Мститель». З верасня 1943 г. — камісар 1-й антыфашысцкай партызанскай брыгады, з мая 1944 г. яе камандзір. 1.01.1944 г. прысвоена званне Героя Савецкага Саюза. З 1944 г. намеснік старшыні Дзяржплана БССР. Памёр 17.10.1982 г.

І нарэшце, апошняе маё меркаванне наконт інтэрв’ю Адоньва. Такіх ветэранаў, як ён, у Беларусі набярэцца, можа, сотні тысяч. Яшчэ за савецкім часам іх з розных куткоў СССР размеркавалі сюды на працу, накіравалі на ваенную службу ў БВА — Беларускую ваенную акругу. Гэта быў адзін са спосабаў русіфікацыі. Адпрацаваўшы, адслужыўшы свой тэрмін, яны не вярнуліся на сваю радзіму, як гэта зрабіў я, а засталіся тут на сталае пражыванне.

Можа, я памыляюся, але мне здаецца, што Беларусь так і не стала для іх Радзімай. Беларусь для іх — гэта проста ўтульнае месца для пражывання. Як яны ставяцца да тутэйшага насельніцтва? Прывяду прыклад: неяк мяне палажылі ў вайсковы шпіталь. У палаце ўжо ляжалі чацвёра пацыентаў, я — пяты. Калі пазнаёміліся, тыя чацвёра былі вельмі здзіўлены, што я, вайсковы пенсіянер, і беларус. На іх думку, я павінен быў пражываць там, дзе служыў, у Кіраўскай вобласці. Але Кіраў не стаў для мяне Радзімай, і я вярнуўся ў Мінск. Гэтыя чацвёра завочна мяне называлі абарыгенам. Яны — надзейная апора ўлады.