Глава V Дочери Александра I

Императора Александра в семье называли просто — «наш Ангел». С самого момента своего рождения великий князь был окружен всепоглощающей любовью. Тон тут задавала бабушка Екатерина. Посмотрите, что она пишет Гримму после рождения первого внука: «Я бьюсь об заклад, что вы вовсе не знаете того господина Александра, о котором я буду вам говорить, — писала счастливая Екатерина барону Гримму. — Это вовсе не Александр Великий, а очень маленький Александр, который родился 12-го этого месяца в десять и три четверти часа утра. Все это, конечно, значит, что у великой княгини только что родился сын, который в честь св. Александра Невского получил торжественное имя Александра и которого я зову господином Александром… Но, Боже мой, что выйдет из мальчугана? Я утешаю себя тем, что имя оказывает влияние на того, кто его носит; а это имя знаменито… Жаль, что волшебницы вышли из моды; они одаряли ребенка чем хотели; я бы поднесла им богатые подарки и шепнула бы им на ухо: сударыни, естественности, немножко естественности, а уж опытность доделает почти все остальное…».

Разительное отличие от того, что она пишет о рождении девочек! Никакой иронии, только умиленное воркование.

Родиться первым в семье, а главное, родиться мальчиком — большое преимущество.

Когда-то Елизавета отобрала у Екатерины новорожденного Петра. Но теперь Екатерина сама императрица, и никто не сможет отобрать у нее младенца! И она воспитает его так, как это подобает мудрой и образованной женщине, как учат энциклопедисты: со всей возможной «естественностью».

И Екатерина запретила туго пеленать, кутать и качать малыша. В его комнате разговаривали громко, а под окнами даже стреляли из пушек, чтобы он привыкал к громким звукам (справедливости ради, нужно заметить, что впоследствии Александр Павлович жаловался на глухоту). Однако младенец отличался крепким здоровьем и закалкой. Он много гулял и спал на воздухе. Его одежда состояла из короткой рубашонки, шерстяного вязанного корсетика и шерстяной или шелковой юбочки для прогулок. «Он ничего не знает о простудах; полный, свежий и веселый, любит прыгать и почти никогда не кричит», — писала гордая бабушка. И ребенок вполне оправдывает возложенные на него надежды. Когда ему исполняется четыре года, он уже умеет читать, писать, рисует, изучает географию, знает немецкий, французский и английский языки. В десять лет читает Плутарха и «Илиаду».

Но был ли он счастлив? «Положение, в котором провел свои юные лета Александр, — писал историк Богданович, — деля время между императрицей и стоящим тогда во главе оппозиции наследником престола, было весьма затруднительно и оказало неблагоприятное влияние на его характер. Нередко случалось ему, проведя утро на парадах и учениях в Гатчине, среди тамошних, большей частью необразованных и грубых офицеров, являться в тот же день в Эрмитаж, где двор великой монархини блистал столько же внешним блеском, сколько изящным обращением, умом и талантами избранных гостей ее. Необходимость применяться к тону столь различных обществ, взвешивать каждое слово развила в Александре уменье хранить тайну и вместе с тем скрытность, что впоследствии подало повод упрекать его в двуличии. Быть может, эти же обстоятельства поселили от самой юности в Александре недоверчивость к людям, что, мешая открывать истинное достоинство, неразлучное с скромностью, нередко побуждало его удостоивать своим доверием искательную бездарность либо лукавство, прикрытое личиною безлестной преданности. Подобно Екатерине, он более любил оказывать милости, нежели воздавать за заслуги».

«Мое положение меня вовсе не удовлетворяет, — писал Александр спустя некоторое время в письме к своему воспитателю Лагарпу. — Оно слишком блистательно для моего характера, которому нравятся исключительно тишина и спокойствие. Придворная жизнь не для меня создана. Я всякий раз страдаю, когда должен являться на придворную сцену, и кровь портится во мне при виде низостей, совершаемых другими на каждом шагу, для получения внешних отличий, не стоящих, в моих глазах, медного гроша… Одним словом, я сознаю, что не рожден для того высокого сана, который ношу теперь и еще менее предназначенного мне в будущем, от которого я дал себе клятву отказаться тем или иным способом».

Екатерина женила Александра рано. Ему исполнилось всего лишь шестнадцать лет, когда в Петербург приехала его будущая жена — принцесса Луиза Мария Августа Баденская, дочь маркграфа Баден-Дурлахского Карла Людвига Баденского и Амалии, урождённой принцессы Гессен-Дармштадтской.