ШПАЛИКОВ ГЕННАДИЙ

(род. в 1937 г. – ум. в 1974 г.)

Каждый поэт в России мечтает умереть под забором.

Виктор Ерофеев

Было много старушек, готовых умереть от старости. Мы все тоже умрем, но не от старости. Я хочу философствовать в такой хороший, редкий день. Мы очень плохо живем в молодости. Я всегда думаю, что все еще будет. Завтра? Нет, но будет, ежедневная жизнь – предисловие к празднику. Ничего не будет, это все неправда. Где оно, мое большое спокойствие к малым делам, равнодушное и веселое выражение лица?

Геннадий Шпаликов

Начать рассказ о Геннадии Шпаликове можно так. …Быть сценаристом – неблагодарное дело. Кто не знает фильмов «Я шагаю по Москве», «Мне двадцать лет», «Долгая счастливая жизнь», «Я родом из детства»? Да все, и каждый (во всяком случае из тех, кто старше тридцати пяти) если не смотрел, то хотя бы слышал о них. Больше половины, пожалуй, вспомнит режиссеров этих кинолент и сыгравших в них актеров. Да и вообще имена режиссеров и актеров, начинавших в шестидесятые, стали легендарными: Георгий Данелия, Никита Михалков, Владимир Высоцкий, Марлен Хуциев, Лариса Шепитько, Михаил Венгер… А вот кто назовет автора сценариев всех этих – без преувеличения – уникальных в своем роде картин? Да и вообще кто вспомнит киносценаристов шестидесятых? А ведь именно Геннадий Шпаликов стал одним из самых многообещающих и талантливых молодых кинематографистов. Ему прочили прекрасное будущее, а он взял и покончил с собой…

Впрочем, можно начать и так. Судьба поэта в России – это особая тема. Особенно, когда речь заходит о Советском Союзе, где даже в самые светлые исторические «эпохи», например во время хрущевской оттепели, быстро рушились романтические идеалы свободы творчества. Этот период дал России не меньше поэтов, чем Серебряный век. Кого? Сразу на ум приходят поэты говорящие (Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина, Роберт Рождественский) и поющие (Булат Окуджава, Александр Галич, который поплатился жизнью за веру в послабление режима). Но мало кто вспомнит Геннадия Шпаликова, автора стихов и песен, получивших всенародную славу: «Я иду, шагаю по Москве», «"Рио-Рита", "Рио-Рита" – вертится фокстрот / На площадке танцевальной сорок первый год», «Пароход белый-беленький…». Ему прочили прекрасное будущее, а он взял и покончил с собой…

Трудно сказать, кем на самом деле был Геннадий Шпаликов, имя которого на долгое время было прочно забыто, несмотря на то что регулярно появлялось на экранах телевизоров. «В кино он сделал намного больше, чем в поэзии, но по жизни был гораздо больше поэтом, чем драматургом», – пишут одни. «Он был сценаристом, киношником с тонкой душой поэта, которая мешала ему «пробивать» свои задумки, но и определяла его удивительную кинематографическую чуткость. Фильмы по его сценариям давно стали культовыми, им подражало и продолжает подражать не одно поколение кинематографистов», – возражают другие.

Как бы то ни было, но Геннадий Шпаликов погиб страшной смертью одинокого (от него ушла жена с ребенком), спившегося и отчаявшегося человека, который давно уже «достал» своих прежних друзей постоянными просьбами подкинуть денег на выпивку. 1 ноября 1974 г. он повесился на чердаке одной из писательских дач в Переделкино.

Утром последнего дня своей жизни Геннадий отправился к знакомому художнику и попросил у него в долг несколько рублей, но тот ему отказал. Зато некий режиссер чуть позже пошел ему навстречу и дал денег. После этого Шпаликов отправился на Новодевичье кладбище, где в тот день открывалась мемориальная доска на могиле режиссера М. Ромма. Здесь он попытался выступить с речью, но его не пустили к трибуне. После траурного митинга Шпаликов ушел с кладбища с Григорием Гориным, у которого выпросил некоторую сумму на дешевое вино.

Геннадий выпил вина и быстро захмелел – до этого он не пил несколько месяцев, писал сценарий фильма «Девочка Надя, чего тебе надо?». Приехав в Переделкино, он поднялся на второй этаж одной из дач и там повесился, соорудив петлю из собственного шарфа.

Тело Шпаликова первым обнаружил Григорий Горин, он вызвал милицию и успел до ее приезда спрятать бумаги покойного, которые, останься они на столе, наверняка бы пропали. Ему было всего тридцать семь – он сам когда-то напророчил, что проживет до 37 лет, как Пушкин, потому что дольше жить поэту неприлично.

Велик соблазн сделать глобальное обобщение, мол, Геннадий Шпаликов объединил в себе судьбу трех российских поэтов, добровольно ушедших из жизни. Он любил советскую страну с преданностью Маяковского, прожил последние годы, как Есенин: с запоями, загулами, приводами в милицию, а закончил ее – как Марина Цветаева (здесь тоже фигурирует нищета, отчаяние и Дом творчества писателей, правда, на это раз в Переделкине). Но все творчество Шпаликова восстает против такого пафоса: его стихи и фильмы не несли ни маяковской патетики, ни есенинского надрыва, ни цветаевской страстности.

Пожалуй, единственное, что действительно объединяло его с этими поэтами, – это приверженность теме самоубийства, которая красной нитью проходила через все его творчество, начиная с первых проб пера. И вот доказательство. Первый сценарий, написанный им в 19 лет, назывался «Человек умер». В нем, в частности, в издевательских тонах описан разговор студентов, обсуждающих самоубийство сокурсника по имени… Геннадий Шпаликов. А вот последний, изначально «непроходной» киносценарий «Девочка Надя, чего тебе надо?», законченный Шпаликовым за несколько дней до смерти и отосланный в Госкино на рассмотрение (так когда-то бросали перчатку, желая вызвать обидчика на дуэль). Краткое содержание сюжета: ударница производства, токарь Надя становится депутатом Верховного Совета СССР. Все идет хорошо, но в какой-то момент удача поворачивается к ней спиной и отчаявшаяся Надя публично сжигает себя на городской свалке.

Много внимания уделено теме смерти и самоубийства и в дневниках Геннадия: «…Как пьяный кончал жизнь самоубийством, прыгая с Бородинского моста. Река была покрыта льдом. Он надеялся пробить лед и уйти под воду, чтобы не всплыть потом. Он прыгнул, но не пробил лед, а сломал об него ноги. Он сидел на льду пьяный, расстегнутый, замерзший и плакал от боли. А тем временем его знакомые и родные получили последние письма, где он все описал и со всеми распрощался, и его девушка плакала у телефона, потому что он позвонил ей полчаса назад и сказал, что он прыгнет с Бородинского моста». Или: «…если бы мне сказали: «Ты умрешь через пять дней», – я бы что-нибудь успел сделать и поговорил со всеми, но мне не сказали. Я почувствовал, что умру сегодня, и вот пишу вам это, все прекрасно сознавая».

Несмотря на суицидальные наклонности, Геннадий Шпаликов не был «певцом смерти»; напротив, по воспоминаниям современников, он был удивительно добрым, романтичным и оптимистичным человеком, стремившимся видеть в окружающей действительности только хорошее и передать свое мироощущение в стихах и фильмах. Более того, даже самоубийство он воспринимает не как самоуничтожение, а скорее как переход в другую реальность, более добрую и светлую. Как же так получилось, что человек, чьи фильмы стали, пожалуй, самыми светлыми за всю историю отечественного кинематографа, закончил свою жизнь в петле?

Геннадий родился 6 сентября 1937 г. в г. Сегеже Карело-Финской АССР, где его отец, Федор Григорьевич, военный инженер, в это время строил целлюлозно-бумажный комбинат (он погиб на войне в 1945 г., а мать Геннадия пережила сына на одиннадцать лет и умерла в 1985 г.). В 1939 г. семья Шпаликовых вернулась в Москву, а осенью 1941-го – эвакуировалась в Киргизию. Более подробной информации нет, ибо «…младенчество свое помню плохо. До пяти лет – туман…» – пишет Геннадий. В 1943 г. семья снова вернулась домой, в Москву: «Стояла зима… В нашей квартире – разбой. Не украли ничего, но нагажено, перепачкано все и всюду…. Вскоре отец Гены ушел на войну, а 29 января 1945 г. погиб в Западной Польше. Это стало первым переломным моментом в судьбе Геннадия и во многом определило темы его дальнейшего творчества, хотя тогда об этом еще никто не знал.

В том же году мальчик пошел в первый класс, а в 1947 г. его, как сына погибшего фронтовика, направили в Киевское суворовское училище, где Геннадий проучился до 1955 г. (там проявляется его литературный талант: он пишет стихи и рассказы, появляются первые публикации). Окончив учебу, Геннадий поступил в Московское Краснознаменное военное училище им. Верховного Совета РСФСР. Казалось, дальнейшая судьба курсанта Г. Шпаликова определена – его ждет военная карьера, но во время учений он получил тяжелое ранение в ногу, попал в госпиталь («Я лежал где-то в Хлебникове, заросший, небритый, обыкновенный солдат со средним образованием, мало чем отличающийся от остальных») и был признан негодным для дальнейшего пребывания в училище. Его отчислили по состоянию здоровья.

Отчисление из училища стало вторым переломным моментом в жизни Геннадия – он решил поступать на сценарный факультет Всесоюзного государственного института кинематографии (ВГИКа): «…Меня приняли во ВГИК. Пройдя чудовищный конкурс, я попал в один из самых интересных институтов. Радости не было, легкости тоже. Ответственность за будущее и настоящее – это самое главное в мыслях и тогда, и сейчас. Как-то все сложится впереди».

Складывается – по-всякому. 29 марта 1959 г. Геннадий женился на Наталье Рязанцевой, которая была тогда студенткой сценарного факультета ВГИКа. Позже она стала признанной сценаристкой, ее перу принадлежат сценарии таких фильмов, как «Крылья», «Долгие проводы», «Открытая книга», «Чужие письма», «Портрет жены художника» и других. Впрочем, их брак был не очень долгим – в 1962 г. Геннадий и Наталья расстались, и он женился второй раз. Второй женой Геннадия стала актриса Инна Гулая (она сыграла в знаменитых фильмах «Когда деревья были большими», «Время, вперед!», «Долгая счастливая жизнь», «Хождение по мукам»).

Но это было потом, а пока сценарий Геннадия «Причал» – история любви бывшего боксера, ставшего шкипером баржи, чтобы спрятаться от своего прошлого, и провинциальной девочки Кати, сбежавшей из дома вслед за ним, – утверждается к постановке на «Мосфильме». В 1960 г. фильм был запущен в производство в качестве дипломной работы режиссеров X. Дзюбы и В. Китайского. Однако работа была остановлена – В. Китайский покончил жизнь самоубийством (и только в 2000 г. Юрий Кузин, судьба которого достойна отдельного рассказа, поставил фильм по мотивам киноповести Геннадия Шпаликова «Ветры в карманах»).

В 1961 г. Геннадий оканчивает учебу во ВГИКе и начинает свою недолгую звездную карьеру. По его сценариям в 1962 г. снимаются фильмы «Трамвай в другие города», «Звезда на пряжке», но это не главное. Главное – кинолента «Застава Ильича», которая совершила третий поворот в судьбе Геннадия Шпаликова.

«Застава Ильича» – романтическая повесть о послевоенном поколении, в которой в эпизодических ролях снялись: Андрей Тарковский, Андрей Кончаловский, Александр Митта, Павел Финн, Наталия Рязанцева. В фильм вошли документальные съемки вечера поэзии в Политехническом музее с участием Евгения Евтушенко, Андрея Вознесенского, Риммы Казаковой, Роберта Рождественского, Беллы Ахмадулиной и других.

Первый большой опыт в кино стал для Геннадия первым большим успехом. И сразу же за ним последовал удар судьбы. Картина не понравилась Хрущеву (в особенности сцена воображаемого разговора двадцатилетнего парня со своим погибшим отцом в его двадцать лет).

19 марта 1963 г., в день рождения дочери Геннадия, Дарьи, состоялось обсуждение фильма партийными чиновниками «от культуры». Марлен Хуциев (режиссер фильма) и Геннадий Шпаликов, по мнению чиновников, повели себя довольно дерзко. Фильм был запрещен к показу и отправлен на «доработку» и «исправление». В итоге в урезанном и покалеченном виде он вышел лишь в 1965 г. под новым нейтральным названием – «Мне двадцать лет».

Впрочем, когда картина еще только готовилась к прокату, Шпаликов уже стремительно работал над сценарием фильма, которому было суждено стать символом поколения 60-х. В 1964 г. вышел фильм «Я шагаю по Москве», сюжет которого даже невозможно пересказать – это просто рассказ об одном дне двух парней – провинциала и москвича – и девушки, который они вместе провели в Москве. Но этот незатейливый рассказ стал классикой советского кинематографа.

Георгий Данелия вспоминал о том, как все начиналось: «Пришел Гена Шпаликов, принес бутылку шампанского в авоське и сказал, что придумал для меня классный сценарий. И рассказал:

– Дождь, посреди улицы идет девушка босиком, туфли в руках. Появляется парень на велосипеде, медленно едет за девушкой. Парень держит над девушкой зонтик, она уворачивается, а он все едет за ней и улыбается…

– И что дальше?

– А дальше придумаем…

…Меня познакомили с французским продюсером. Он поинтересовался, какие фильмы я снимал. Переводчик перечислил. Среди прочих назвал и «Я шагаю по Москве».

– Это не тот фильм, где идет девушка под дождем, а за ней едет велосипедист?

Сорок лет прошло с тех пор, как фильм показывали во Франции, а он запомнил именно то, с чего все началось…»

Кстати, в этой сцене снимались три девушки: две актрисы и журналистка. В субботу снимали общий план – идет светловолосая девушка, за ней едет велосипедист с зонтиком, а в понедельник девушка на съемку не явилась. Ассистенты ринулись во ВГИК и привезли другую, тоже светловолосую и стройную. Сняли крупный план, но тут оказалось, что у нее экзамен и ей надо уходить. Тогда пришлось снимать босые ноги корреспондентки «Известий», которая терпеливо ждала, пока мы освободимся, чтобы взять интервью.

В том же 1964 г. В. Туров поставил фильм «Я родом из детства» о тех, кто во время Великой Отечественной войны впервые почувствовал тяжесть утраты близких, желание мстить врагу и стремление к счастью. Эта лента: «…о детстве поколения, – пишет Геннадий Шпаликов в сценарии, – к которому так или иначе принадлежат все эти люди, детство у них было разное, но в чем-то удивительно похожее. Может быть, потому, что у всех в детстве была война, а это уже много. И еще, может быть, потому, что у половины из них нет отцов – это тоже объединяет…».

Название стало крылатым, его растиражировали настолько, что забылся первоначальный смысл. Начало этому тиражированию положила, как ни печально, Юлия Друнина – человек, менее всего стремящийся опростить и приземлить трагедию войны. Она, как бы вдогонку фильму, издала сборник стихов «Я родом не из детства», посвященный военной юности и развивающий мысль о не проходящей важности фронтовой темы для тех, кто пережил войну.

Сам Геннадий Шпаликов острее других чувствовал это дыхание смерти и тоску по отцам не только потому, что и его отец погиб на войне. Детские приятели концентрировали в нем чувство глобальной безотцовщины: в суворовское училище принимали только детей погибших фронтовиков. На его личные страдания накладывались рассказы друзей, прошедших оккупацию, видевших виселицы, переживших расстрелы. Это чувство военного детства стало главным в фильме «Я родом из детства», хотя тут же – как контраст с гибелью отцов и братьев – тяга к свету, к мечтам, к романтике. Все, что так ярко проявилось в фильме «Я шагаю по Москве».

В 1966 г. состоялся дебют Геннадия Шпаликова как режиссера, он снял свой единственный фильм «Долгая счастливая жизнь». Кинокартина получила премию на фестивале авторского кино в Италии, а в СССР… Шпаликов был в опале, а потому фильм не то чтобы запретили, но не тиражировали и не выпускали в широкий прокат, обрекая режиссера и его семью на полунищенское существование. Одна из выдающихся лент советского кино заслужила в 1967 г. нелицеприятную проработку на студии и тираж всего в 89 копий.

Геннадий в соавторстве с Лазарем Лагиным (автором «Старика Хоттабыча») писал сценарии для мультфильмов: «Жил-был Козявин» и «Стеклянная Гармоника» (последний на музыку Альфреда Шнитке). Нужно ли говорить, что этот совместный труд опальных творцов остался практически незамеченным – ну кто слышал об этих мультфильмах (не говоря уже о том, чтобы их видеть)?

Несколько лет проходят без работы, без денег, а ведь у Геннадия жена и ребенок… «Я собирался увезти тебя к теплому морю, прошло уже три года, а мы все сидим над столом, покрытым клеенкой, и жуем печенку за два рубля», – пишет в своем дневнике Геннадий Шпаликов. Он начинает пить запоями, жена Инна разыскивает его по друзьям, по общежитиям. Геннадий и раньше выпивал («…За день до маминого приезда, то есть вчера утром, я сдал 15 бутылок из-под водки. Ровно 15 – ни больше, ни меньше», – отмечает он в дневниках 1958 г.), но сейчас тяга к спиртному стала патологической, наложившись на депрессию и отчаяние.

Наконец, в 1970–1972 гг. наступил небольшой просвет. По сценарию Шпаликова ставят фильмы Лариса Шепитько («Ты и Я») и Сергей Урусевский («Спой песню, поэт», фильм о Сергее Есенине). Сергей Урусевский (он был оператором, в частности, в фильмах Г. Чухрая «Сорок первый», М. Калатозова «Летят журавли») не намного пережил Геннадия и умер через две недели после его смерти.

А после этих фильмов – снова пустота, заполненная пьянством. Уходит жена, отворачиваются друзья: «Генка много пил, жена от него ушла, мать тоже не пускала, он болтался по друзьям, средств к существованию не было», – вспоминает Петр Тодоровский.

1 ноября 1974 г. Геннадий Шпаликов повесился в Доме творчества «Переделкино». Он был похоронен на Ваганьковском кладбище. После смерти Шпаликов оказался напрочь забытым – и даже знаменитые фильмы не помогали сохранить его имя в памяти зрителей. Впрочем, не так давно в Москве открыли мемориальную доску в память Геннадия Шпаликова, о нем говорили теплые слова известные деятели российской культуры. Сейчас уже ясно, насколько велик оказался его так и не реализованный потенциал – притом, что он стал автором сценариев фильмов, пожалуй, наиболее точно выразивших состояние поколения шестидесятых.

Инна Гулая тяжело переживала смерть мужа, но свести счеты с жизнью, по собственному признанию, не имела права, ведь на руках была маленькая дочь. Однако через 16 лет, 27 мая 1990 г., уже будучи заслуженной артисткой России, ушла из жизни и она. Ее смерть до сих пор окутана покровом тайны. По одной из версий следствия, причиной гибели стала передозировка снотворного.

Дочь Геннадия Дарья стала киноактрисой, много снималась (в том числе у Александра Сокурова), но время ее профессиональной зрелости пришлось на конец 80-х – начало 90-х. Советское кино закончилось, а в российском она оказалась невостребованной.

Людей теряют только раз,

И след, теряя, не находят,

А человек гостит у вас,

Прощается и в ночь уходит…