ИУДА ИСКАРИОТ

(род. в? г. – ум. в 33 г. н. э.)

…разве предательство Иуды, искупительная жертва и гибель Спасителя не были необходимы, священны, предопределены и предречены в древнейшие времена? Разве была бы польза… была бы хоть крохотная польза, если бы изменилось хоть на йоту божественное предначертание и не совершилось бы дело спасения, если бы уклонился этот самый Иуда по соображениям морали или рассудка от назначенной ему роли и не пошел на предательство?

Герман Гессе, «Путь сновидений: Птица»

«Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и раскаявшись, возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав Кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам. И, бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился» (Мф. 27:3–5) – это все, что сказано в Евангелии о самоубийстве Иуды Искариота, человека, который сыграл свою роль в истории развития цивилизации. Вот уже две тысячи лет идут споры о том, почему он все-таки покончил с собой (и покончил ли); нет единого мнения о личности Иуды. Самоубийство Иуды и его предательство Христа до сих пор вызывают горячие споры о свободе человеческой воли и ее границах, о роли двенадцатого апостола в мировой истории, о том, почему Иисус вообще приблизил к себе предателя и, главное, почему Искариот предал.

Р. Хазар в книге «Сын Человеческий» говорит о том, что в Евангелиях нельзя усмотреть серьезных мотивов для предательства: «…Квартус (Иоанн. – Прим. ред.) сводит все к банальному расточительству, которое якобы возмутило Иуду: "Мария же, взяв фунт нардового чистого драгоценного мирра, помазала ноги Иисуса и отерла волосами своими ноги Его; и дом наполнился благоуханием от мирра. Тогда один из учеников Его, Иуда Симонов Искариот, который хотел предать Его, сказал: "Для чего бы не продать это мирро за триста динариев[17] и не раздать нищим?"» (Ин. 12:3–5). Однако несостоятельность этого мотива сразу же обнаруживается при сравнении данного эпизода с параллельным местом в Евангелии от Марка, в котором сказано, что не Иуда, а «некоторые же вознегодовали и говорили между собою: к чему сия трата? ибо можно было бы продать его более, нежели за триста динариев и раздать нищим» (Мк. 14:4–5).

После истории с мирровым маслом Иуду Искариота нельзя узнать. Он идет в Синедрион и изъявляет желание предать Иисуса: «Тогда один из двенадцати, называемый Иуда Искариот, пошел к первосвященникам и сказал: что вы дадите мне, и я вам предам Его? Они предложили ему тридцать сребреников; и с того времени он искал удобного случая предать Его» (Мф. 26:14–16; см. также Мк. 14:10–11, Лк. 22:1–6).

И была тайная вечеря, где Иисус указал на Иуду как на предателя. А после «Иуда, один из двенадцати, пришел, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и старейшин народных. Предающий же Его дал им знак, сказав: "Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его". И, тотчас подошед к Иисусу, сказал: радуйся, Равви! И поцеловал Его. Иисус же сказал ему: друг, для чего ты пришел? Тогда подошли, и возложили руки на Иисуса, и взяли Его» (Мф. 26:47–50; см. также Мк. 14:43–46, Лк. 22:47–48, Ин. 18:3).

Канонические Евангелия дают единственную мотивировку поступка Иуды – корыстолюбие. Тридцать сребреников, полученные Искариотом за предательство, стали символом предательства. Однако многим корысть кажется лишь внешней маскировкой истинных причин предательства. Каиниты, манихеи и богомилы (христианские учения, отличные от евангелических в аспекте отношения к Иуде) представляли Искариота как избранника Христа, совершившего подвиг предательства и возложившего на себя тяжесть презрения и покарания. Из всех апостолов Христос избрал Иуду, который принял всемирный позор и поругание. Эти учения утверждают, что предательство Иуды было предопределено и занимало свое место в деле искупления. Было необходимо, чтобы в ответ на жертву Христа некий человек, представляющий всех людей, совершил равноценную жертву. Этим человеком стал Иуда Искариот, который смог опуститься до предательства. Отсюда тридцать сребреников, поцелуй и добровольная смерть, чтобы еще вернее быть проклятым.

Как все обстояло на самом деле, сегодня не дано узнать, а образ Иуды Искариота останется тайной. Справедливо или по ошибке, но его имя навечно стало символом предательства. Данте поместил его в последний круг ада, где вмерзший в лед Дит терзает каждой из своих пастей по предателю: Брута, Кассия и Иуду. Данте следовал традиции представления Иуды как совершенного злодея.

Эту же традицию продолжил несколькими веками позже Даниил Андреев в «Розе мира», хотя и отказавшись от канонической версии о предательстве ради денег. Он увидел Иуду как лазутчика, ненавидящего Христа. Искариот втерся к нему в доверие, предал, убедился, что казнь состоялась, и оборвал свою жизнь после выполнения миссии. В этой интерпретации самоубийство Иуды является «зеркалом» по отношению к казни Христа, но отражение дано как бы в негативе. Искариот повторил распятие: повесившись на дереве, он предал себя смерти на возвышении и повторил фигуру распятия. Д. Андреев, впрочем, не уточняет стремился ли Иуда к намеренной насмешке над распятием или речь идет о некоем мистическом совпадении.

Бытует мнение о разочаровании Иуды в своем Учителе как основополагающем мотиве совершенного преступления – и, как следствие, мести за несбывшиеся надежды. Именно так объясняет предательство Иуды Э. Шюре: «Надо думать, что эта черная измена была вызвана не низкой жадностью к деньгам, но честолюбием и несбывшимися надеждами… Иуда, не способный на малейший идеализм, мог сделаться учеником Христа из одних лишь мирских побуждений. Он рассчитывал на немедленное земное торжество Пророка и на свое собственное возвышение… Когда Иуда увидал, что дела принимают худой оборот, что Иисус погиб, Его ученики на дурном счету и сам он обманут во всех своих ожиданиях, разочарование его превратилось в ярость. Несчастный предал Того, Кого считал неистинным Мессией, обманувшим все его надежды…» Разочарование могло толкнуть Иуду на предательство – с тем, чтобы неминуемая казнь пророка вызвала народную смуту, стала отправной точкой национального антиримского восстания. Именно такого взгляда и придерживается Томас де Куинси: «Иуда предал Иисуса Христа, дабы вынудить его объявить о своей божественности и разжечь народное восстание против гнета Рима».

Категорическое неприятие Иуды христианской церковью ярко проявляется и в изобразительном искусстве. Так, в византийско-русской иконографической традиции Иуда всегда повернут в профиль (так традиционно изображали бесов), чтобы зритель не встречался с ним глазами. На фресках Беато Анжелино Искариот в знак своего апостольского сана несет нимб, но только темный. На картинах в сцене тайной вечери Иуда в основном повернут спиной к зрителям (это касается работ художников не только эпохи Возрождения, но и конца XIX ст.).

Тем не менее, литераторы, философы и теософы отступали от идеи абсолютной греховности Иуды. Начало реабилитации Иуды положил Анатоль Франс в сборнике «Сад Эпикура», предположив, что Иуда погубил свою душу ради спасения мира. Найти оправдание Иуде Искариоту пытались немецкий драматург Карл Вейзер в книге «Иисус», шведский писатель Тод Гердберг в книге «Иуда». В работах Д. Ф. Штрауса и Эрнеста Ренана под названием «Жизнь Иисуса» можно найти анализ несоответствий между четырьмя Евангелиями. В романе эстонского протестантского священника Кальмуса «Иуда» высказана мысль, что Синедрион обманул Иуду, убедив его в том, что если не они арестуют Христа, то это сделают римляне. Фактически Синедрион обещал обеспечить Иисусу определенную безопасность, убежище на некоторое время, но отдав Иуде деньги, как бы освободил себя от данного слова.

Леонид Андреев изображает Иуду как человека ревнивого и недоверчивого, убежденного в лживости человека, в том, что его постоянно дурачат (даже хорошим к нему, Иуде, отношением). И только Иисуса Иуда любит всем сердцем, болезненно ревнуя к нему остальных учеников и не веря в их бескорыстие и искренность. А на предательство он пошел, потому что надеялся на то, что люди в очередной раз одурачат его: Иуда знает, что они погубят Сына Человеческого, но раз они всегда обманывали, не подведут и на этот раз. Иисус спасется. Но в этот раз люди не обманули Иуду и с радостью проводили самого дорогого для него человека на казнь. Впервые в жизни Иуде не соврали, но он оказался очень и очень жестоко обманут. Оказалось, что даже во вранье люди лгут, а предателем и лжецом называют Иуду.

Идею обмана Иуды продолжили Аркадий и Борис Стругацкие в романе «03, или Отягощенные злом», где предательство представлено как договор с Христом, как вовлечение Искариота в своего рода игру, нужную для повышения падающего авторитета. В итоге оказывается, что игра – обман, все происходит в реальности, и Иуда в отчаянии кончает с собой, не в силах пережить содеянное.

Вообще, идея о существовании договоренности между Иисусом и Иудой достаточно популярна (хотя и не имеет евангелических подтверждений). Так считает, например, Никое Казандакис, написавший роман «Последнее искушение Христа», легший в основу одноименного фильма:

«– Брат мой, час настал, – кивнул Иисус Иуде, не отходившему от него. – Готов ли ты?

– Я снова спрашиваю тебя, равви: почему ты выбрал меня?

– Ты же знаешь, что сильнее тебя никого нет. Остальные не вынесут… Ты ходил к первосвященнику Каиафе?

– Да. Он говорит, что ему нужно знать, где и когда.

– Скажи ему – в канун Пасхи, после праздничной трапезы в Гефсиманском саду. Мужайся, Иуда, брат мой. Я тоже стараюсь не падать духом».

И далее:

«– Прости меня, Иуда, брат мой, – промолвил Иисус, – но это необходимо.

– Я же уже спрашивал тебя, равви, нет ли другого пути?

– Нет, Иуда, брат мой. Я бы тоже предпочел другой путь; до сегодняшнего дня я ждал и надеялся, но – напрасно. Нет, другого пути нет. Настал конец света – конец мира. Этот мир – царство дьявола – будет уничтожен, только когда наступит Царствие Небесное. Я принесу его. Как? Своей смертью. Другого пути нет. Не дрожи, Иуда, брат мой. Через три дня я восстану из гроба.

– Ты говоришь это только для того, чтобы успокоить меня, чтобы я предал тебя и сердце мое не разорвалось. Ты говоришь – я выдержу, ты хочешь придать мне сил. Нет, чем ближе час… нет, Иисус, я не вынесу этого!

– Вынесешь, Иуда, брат мой. Господь придаст тебе сил столько, сколько потребуется. Это необходимо, необходимо, чтобы я был казнен, а ты предал меня. Мы оба должны спасти мир. Помоги мне.

Иуда опустил голову.

– А ты бы предал своего учителя?

Иисус надолго задумался.

– Нет, боюсь, я не смог бы. Потому Господь и сжалился надо мной и поручил мне более легкое дело – быть распятым, – и, взяв Иуду под руку, он продолжал уговоры: – Не бросай меня. Помоги мне. Разве ты не говорил с первосвященником Каиафой? Ведь служители Храма уже готовы и вооружены, чтобы схватить меня? Ведь все устроилось, как мы и договаривались, Иуда. Так отпразднуем же сегодня вместе Пасху, а потом я дам тебе знак, и ты приведешь их. Впереди лишь три темных дня – они промелькнут, как молния, а на третий день, в воскресение, мы возликуем и обнимемся снова!»

Итак, именно истинная вера в священную миссию Спасителя, божественную сущность – все то, на чем зиждется христианство и Церковь вот уже две тысячи лет, побудило Иуду Искариота предать Иисуса в руки первосвященников. В то же время вера в душе Искариота сочеталась с сомнениями. Отец Сергий Булгаков пишет, что Иуда хотел спровоцировать ситуацию, когда появилась бы ясность – Мессия или не Мессия. Иуда предал Иисуса, надеясь таким образом не только ускорить наступление Царства Божьего на земле, но и убедиться, что Иисус сумеет спастись и доказать тем самым, что Он действительно тот, за кого Себя выдает: Мессия, предсказанный пророками, и Царь Израильский. Причем для двенадцатого апостола самым важным было – создать условия для неизбежного проявления истины, которую ему уже не довелось узнать.

Р. А. Смородинов в книге «Сын Человеческий» на основе филологического анализа греческих оригиналов приводит доказательства тождественности Иуды и Иисуса. Согласно его версии, Иуда Искариот – записанное по-другому и трансформированное при переводе с греческого имя Иисуса Христа, из-за неверной транскрипции приведшее к случайной ошибке и раздвоению. Василий Розанов, российский философ начала XX века, отстаивал похожую идею, которая состоит в том, что у Иуды была его собственная, тайная и настоящая миссия спасения. Иуда и есть истинный Христос, а Христос – это отвлекающий двойник. В этой версии цена за спасение мира поднимается еще выше, ведь платой становятся не мучения плоти (распятия), а вечное проклятие и позор.

Эта же идея присутствует и у X. Л. Борхеса в рассказе «Три версии предательства Иуды»: «Иуда, неким таинственным образом – отражение Иисуса. Отсюда тридцать сребреников и поцелуй, отсюда добровольная смерть, чтобы еще верней заслужить Проклятие… Бог стал человеком полностью, но стал человеком вплоть до его низости, человеком вплоть до его мерзости и бездны. Чтобы спасти нас, он мог избрать любую судьбу из тех, что плетут сложную сеть истории;…он избрал самую презренную судьбу: он стал Иудой».

Иисус и Иуда – оказываются как бы двумя ипостасями единого лица – Сына Человеческого, двумя антагонистическими сущностями, составляющими цельную личность пришедшего в мир Мессии. Не соверши Иуда предательства, не был бы распят Иисус во имя спасения человечества, не увенчалось бы успехом начатое им дело, и новая религия – христианство – не пустила бы корни. Без Иуды невозможна была бы и жертва Иисуса.

Некоторые исследователи считают, что вина Иуды оказывается преувеличенной, даже если строго подойти к толкованию канонического текста: «…истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня. Тогда ученики озирались друг на друга, недоумевая, о ком Он говорит. Один же из учеников Его, которого любил Иисус, возлежал на груди Иисуса. Ему Симон Петр сделал знак, чтобы спросил, кто это, о котором говорит. Он, припав к груди Иисуса, сказал Ему: Господи! кто это? Иисус отвечал: тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам. И, обмакнув кусок, подал Иуде Искариоту. И после сего куска ВОШЕЛ В НЕГО САТАНА. Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее». (Евг. от Иоанна, 13, 21–27). Ведь в таком случае получается, что Иуда не мог отвечать за свои действия, так как находился под влиянием дьявольских сил. И самоубийство становится естественной развязкой: когда трезвый рассудок вернулся к Иуде, он ужаснулся содеянному и лишил себя жизни. Однако священники возражают, что если в душе человека поселился Бог, то Сатана в нее проникнуть не сможет.

Священник Яков Кротов делает ряд замечаний относительно толкования поступка Иуды. С его точки зрения, слова «вошел в него Сатана» следует толковать так, что в каждом человеке дремлют темные силы, которые могут пробудиться при определенных обстоятельствах. Сергей Аверинцев в этой связи сказал, что алчность и корыстолюбие Иуды не являются сущностью его предательства, но они – это та щель, через которую мог действовать на Иуду Сатана.

С этой точки зрения предать Иисуса мог каждый из двенадцати апостолов. Они все, собственно говоря, отступились, но есть разница: ученики просто бежали, а не стали предавать Иисуса. Особенно явно это следует, во-первых, из тройного отречения Петра, а во-вторых, из того, что из всех учеников Христа Иуда был единственным, кто хоронил его. Однако Петр остался в числе святых апостолов, а Иуда нет, потому что покаяние Петра было глубже и искреннее, чем покаяние Иуды. В Толковой Библии говорится: разве плакал Иуда так, как плакал Петр?

Но если судить по Матфею, то Иуда раскаялся полностью: он не постыдился сказать, что выступил в качестве лжесвидетеля. Он разорвал сделку, вернув деньги[18], – это очень важный момент вот с какой точки зрения. В древности, когда человек продавал дом, он имел право в течение года вернуть его. Если покупатель не хотел отдавать дом, то он прятался, чтобы продавец не успел его найти и отдать деньги. Однако продавец мог вернуть деньги в храм – и тогда сделка считалась расторгнутой. Возможно, вернув полученные деньги, Иуда пытался таким образом разорвать сделку с первосвященниками.

Иисус говорил: «Впрочем, Сын Человеческий идет, как писано о Нем; но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предастся: лучше было бы этому человеку не родиться» (Мф. 26:24). Иуда предает Учителя, однако действия его предначертаны Всевышним, хотя и добровольны: Иуде неведомо предначертанное свыше, как и истинные намерения Бога. В библейской мысли свобода выбора и предопределение не противоречат друг другу, хотя, судя по евангелическим источникам, Иисус много пророчествовал о своей судьбе и гибели.

Надо сказать, что пророчества Иисуса навели протестантского теолога Г. Фолькмара на мысль, что весь рассказ об Иуде и его предательстве является вымыслом. Легенда об Иуде Искариоте возникла никак не раньше 70-х годов I века, ибо в посланиях Павла и Апокалипсисе об Иуде ничего не говорится. Ответ на вопрос: «Что побудило христиан создать легенду о предателе из числа близких учеников Иисуса?» – есть в Евангелии от Иоанна: «Но да сбудется Писание: "ядущий со Мною хлеб поднял на Меня пяту свою"» (Ин.13:18). Христианские писатели находили фразы, которые можно было истолковать в мессианском смысле и доказать, что пророчества сбылись.

Можно предположить, что автор рассказа о предателе нашел в Псалтыри изречение и решил, что это – мессианское пророчество: «Даже человек мирный со мною, на которого я полагался, который ел хлеб мой, поднял на меня пяту» (Пс. 40:10). То обстоятельство, что псалмопевец говорит о сотрапезнике, побудило автора рассказа сделать предателем не просто ученика Иисуса, а близкого ученика, с которым Учитель делил хлеб, то есть из числа Двенадцати.

Оставалось придумать предателю имя, которое не вызывало бы никаких конкретных воспоминаний, но которое ввиду универсальности подходило бы под любую историческую личность. Таким именем стало имя Иуда как синоним слова еврей, а таким прозвищем стало прозвище Искариот – муж из Кариота. В Палестине было несколько городов с названием Кариот (К’риййот), причем «к’риййот» означает «город». Таким образом, имя Иуда Искариот (Й’hуда Иш-к’риййот) можно перевести как «городской еврей», «еврей из города».

Более поздние исследователи тоже обратили внимание на имя и этническую принадлежность Иуды, однако они считают Кериот названием поселения. Иуда означает «Бог да будет восславлен». Прозвище Искариот (по-арамейски Кериот) значит дословно «человек из Кериота». Как уже говорилось, существует два городка с таким названием, и неизвестно, о каком идет речь. Один Кериот был расположен в Иудее, и если предположить, что это родина Иуды, то он был в окружении Христа единственным иудеянином. Сам Христос и остальные его ученики были галилеянами, между населением этих областей существовала вражда. «Можно предположить, – пишет С. Михайлов, – что иудей был чужаком среди галилеян, – отсюда и скрытая неприязнь, вылившаяся в конце концов в целый ряд обвинений в адрес Иуды, непонимание его миссии, нежелание дать его поступку объективную оценку».

Что касается происхождения Иуды, то достоверных сведений о нем нет, кроме того, что он, видимо, родился в Кериоте, а отца его звали Симон. Когда он был подростком, родители перебрались в Иерихон, где он жил и служил в различных коммерческих предприятиях своего отца, пока не заинтересовался проповедью и деятельностью Иоанна Крестителя. Родители Иуды были саддукеями, и когда их сын примкнул к ученикам Иоанна, они отреклись от него.

Кроме того, если не считать Евангелий и Деяний апостолов, об Иуде и его предательстве не упоминает ни один из писателей Библии. Об Иуде ни слова не говорит Юстин, который полностью пересказывает повествование Евангелий, вплоть до непорочного зачатия, а это – аргумент в пользу того, что даже в третьей четверти II века Юстин не знал истории о предательстве Иисуса.

Лишь около 177 г. о предательстве Иисуса намекает Цельс (в передаче Оригена). И только Ириней оказывается хорошо знакомым с историей предательства.

На этом можно было бы признать, что весь рассказ о предательстве является художественным вымыслом, назидательной историей, и поставить точку. Однако в истории о предательстве, исключая отмеченные выше детали, нет ничего сверхъестественного, чтобы безоговорочно признать ее мифом. И даже если это миф – нет истории более поучительной, более страшной и более неоднозначной, чем история смерти Иуды Искариота.