Белая рука помощи

Далеко на северо-западе красные получают свою порцию по морде от поляков, а поляки крепко имеют по гордой физии от красных. Но конец такой, что происходит «чудо на Висле» и ясновельможные паны поддали всемирным революционерам вплоть до разгона, интернирования, забирания территорий и позорной растерянности Москвы.

Посему в Гуляй-Поле сравнительно тихо. Спорят партии, выходят газеты, профсоюзы стыдят своих рабочих, которые решили при анархии, раз сами хозяева, меньше работать и больше получать, ан не срастается. ВоенРевСовет Гуляй-Поля — бдит: лишь постоянные рейды по контролируемой территории обеспечивают свободу республике.

Про красный Агитпроп не забыли? Интеллигентные дамы, купленные за селедочный паек поэты, теоретики красной пропаганды с образованием шесть классов гимназии, рослый бритоголовый Маяковский. Отдел агитации и пропаганды — то бишь на нашем новоязе: пиара и рекламы. Р.С.Ф.С.Р.!

Черную пайку и воблу надо отрабатывать! Как? Думайте, идиоты! Нет — не все идиоты были среди получателей еды и любителей сходить посмотреть на расстрелы в лубянских подвалах (куда так дружески приглашал Блюмкин своего друга Есенина).

Газеты и плакаты рисуют образ Махно: пьяное и донельзя расхристанное существо, безбашенный бандит, по агрессивности и безмозглости злейший враг советской власти на Украине. Пособник белых, таким образом.

Мы никогда уже не узнаем, читал ли генерал Врангель советские газеты. Но достоверно известно, что человек он был грамотный. И более чем разумный. И жесткий. И отнюдь не старый.

Когда Антон Иванович Деникин позорно и глупо провалил всю кампанию, как и предсказывали несколько толковых офицеров заблаговременно по его ошибкам, он уехал в Париж. Он утомился и потерял веру. Он переживал, что его плохо слушаются. А заставить себя слушаться он не умел.

Военный Совет ВСЮР — Вооруженных Сил Юга России — снял его и передал командование Врангелю. До этого Врангеля не подпускали к самым верхам. Сравнительно молод, способен, много хочет… конкурентоопасен, одним словом. Да не одного Врангеля не подпускали к центральному командованию. Правили генералы, прошедшие отбор в тупо-бюрократическую царскую эпоху: послушен, скромен, пороха не выдумает, странных мыслей не имеет. Сделав карьеры, они очень оберегали чин и положение.

(Почему большевики нарывали и возносили тогда таланты? В первую очередь военные? Потому что победа необходима — а расстрелять кого угодно можно в любой миг! ЧК при себе, а Ленин с Троцким главные! Так что — поднимай на должность, а чуть что — шлепнем.)

Итак. В Крыму сидит барон Врангель, расчетливый, хладнокровный и жесткий. Он вышел пехотными дивизиями в Таврию и Северное Причерноморье. Обласкал работяг отремонтировать английские танки. Занял левобережье Днепра. Обозначил фронт от Александровска до Бердянска. Хорошо идет!

И в Гуляй-Поле прибывает парламентер. Он поправляет — я не парламентер, я — посол. От главы республики Врангеля к главе республики Махно. Знаю, что рискую жизнью, но жизнь страны и народа дороже. И мне, и вам. Уполномочен вручить лично, в собственные руки.

И вручает батьке письмо, подписанное начальником штаба вооруженных сил Правительства Южной России. Генералом Шатиловым. С предложением о сотрудничестве. Имеем все основания вступить с вами в равноправный и полезный обеим сторонам союз.

Батько сидел в кресле, вытянув перед собой забинтованную ногу. Мучило ранение разрывной пулей в ступню. Воспаление не спадало, доктор боялся гангрены, боль не давала спать. Болеть было некогда, не так давно от тифа оправился, и злой ослабевший батько спасался уколами морфия. (Тогда и стали строить байку о наркомании Махно, морфиниста и кокаинщика.)

Русская Армия (уже не «добровольческая»). Основная часть воинов — трудовые крестьяне, а бок о бок с ними рабочие с заводов. Командиры — те, кто три года кормил вшей в окопах Великой войны, делил все опасности и тяготы с рядовыми солдатами, имеет боевые раны и награды за подвиги. Главное:

Воюет Русская Армия исключительно с коммунистами, с диктатурой большевиков, с комиссарами и чекистами, с расстрельщиками и продотрядами. А после победы — всенародные выборы и строй общества по усмотрению народа.

Таким образом, Русская Армия — не враг Махно, а союзник. Враг у нас общий. Слово свое мы держим. Забудем старое, надо спасать родину! Плюс боеприпасы и любые гарантии.

Врангель был прав.

Ход был неожиданным и очень сильным.

Махно был ошеломлен.

— Так. Ответ получите завтра. Свободны. Хлопцы! Накормить, расположить как полагается посла, чтоб все было в порядке.

Незаметный конторщик или хто там рефлекторно выпрямился в офицерскую вытяжку, щелкнул разбитыми ботинками и повернулся через плечо четко. Махно сощурился и вздохнул.

— Ну, шо скажете? Товарищи командиры и товарищи теоретики?

— А не выпить ли нам, батько, по поводу такого предложения? — оживленно шлепнул себя по ляжке Щусь.

— Никак ты, Федя, офицером стать захотел?

— Не. Но это значит — и для тех и для других мы во какая сила!

Засели совещаться всерьез и надолго.

— Конницы у них мало совсем осталось, — сказал командующий махновской конницей Семен Каретников. — Казаки кто побиты, кто у красных, кто сбег. Хотят, чтоб мы им конницей помогали.

— Тылы мы будем контролировать, — сказал начальник контрразведки Левка Задов. — Народ весь наш, в народе белякам веры нет. Так что тыл всегда поддержит нас. Наша сила над ними в этом союзе.

— О! — поднял палец Махно и выпил.

— Нестор, — сказал дядя Волин. — Нестор Иваныч. Белые — те же государственники. Вот возьмут Москву и Питер. Проведут, положим, Учредилку даже. И будет обычное буржуазное государство. Буржуазный суд. Конституция. Право торговли и собственности. А значит — будут капиталисты. И угнетение человека человеком. И все по новой. Мы об этом много раз говорили…

— Да мы их потом всех в могилевскую губернию определим! — хищно осклабился Щусь. — Пускай сперва нам трошки пособят большевиков ликвидировать!

— Мы всю дорогу белых и помещиков ликвидировали как класс, — вслух скорбел Махно. — А теперь станем их союзниками. Народ что скажет? Что мы продались. Народ — за белых? Нет, против. Народ за нас — потому что мы обороняем его и против красных, и против белых. Армия наша — какая? Народная, анархическая, против любой власти, за селян. А если мы за белых? То вера нам будет не та. И армия — ослабнет очень сильно. Разойдутся хлопцы по хатам — а обратно не дозовешься…

— А — жаль! — с силой сказал Аршинов-Марин. — Вся Украина была бы наша! А Москва с Петроградом пускай им достанется… Эх!

…Наутро «посол» посмотрел в глаза Махно и слегка побледнел.

— Предложение ваше мы отвергаем, — подтвердил Махно. — Так что уж простите, ваше благородие, но придется вас расстрелять. Так народ решил. А решение народа у нас выше всего.

— Что ж, — пожал плечами офицер, — надеюсь, что как посол я имею право на особое отношение. Папиросы приличной ни у кого не найдется? Уж больно у меня махра дрянная… для конспирации.

Он выпил предложенную чарку, уселся без приглашения и закинул ногу на ногу:

— Помянете мои слова, господин Махно, вы совершаете сейчас роковую ошибку. И воздастся вам мерой за меру. Что вы, как умный человек, и сами прекрасно понимаете. Ну — пойдемте, куда там у вас?

— Да не получается иначе, — с досадой сказал ему вслед Махно.

— А может, не умеете? — улыбнулся от двери офицер.