Цуца
В середине пятидесятых, когда стали реабилитировать политзаключенных, у нас в московской квартире образовался перевалочный пункт: многие мамины подруги были репрессированы как жены «врагов народа» и теперь возвращались домой через Москву.
Освободили мамину подругу Раису, и она вместе с пятью подругами по заключению временно поселилась у нас. (Кстати, когда Раису освобождали, прямо перед ней справку получала жена Колчака, а сразу за ней – жена Буденного.) И вот сидят на нашей кухне Раиса, пять ее подруг, и еще один только что освободившийся писатель. Разговор идет о том, как тяжело было в лагерях. Звонок в дверь. Это Цуца – мама Мананы – тоже приехала к нам после освобождения. Она пришла очень возбужденная:
– Он мне деньги хотел дать! А я не взяла! – первое, что она сказала после приветствий.
– Кто? Какие деньги?!
И Цуца рассказала такую историю.
В лагере Цуца работала медсестрой. К ним в больницу попал лагерный пахан, Никола Питерский (заключенные, чтобы избежать этапа, втирали ртуть из термометра в кровь – появлялись все симптомы тифа). Цуца поняла, что Никола симулирует, но промолчала. И он, когда выходил, сказал ей: «Мерси, мадам».
На следующую ночь после выписки пахана на больницу совершили налет и украли вещи. В основном пострадала нянечка: нянечкой в больнице была жена латвийского посла во Франции (когда посол вернулся из Парижа в Ригу, там уже установилась Советская власть, и его с женой прямо на вокзале арестовали. И некоторые французские вещи у нее еще сохранились).
Вместе с вещами нянечки воры прихватили и единственную Цуцину юбку: кроме юбки, у нее был только халат. Цуца пошла к ворам и попросила позвать Николу Питерского. Тот вышел, Цуца объяснила, что у нее украли последнюю юбку: «Если можете, помогите». Никола угостил Цуцу папиросой и сказал, что первый раз слышит о краже. А вечером вернули все вещи, завернутые в испачканную землей простыню. К вещам прилагалась записка: «Мадам, свои вещи надо держать при себе. С комприветом. Никола Питерский».
Сегодня, выйдя из здания вокзала, Цуца стала спрашивать, как добраться до Чистых Прудов. Тут возле нее остановилась шикарная «Победа», за рулем которой сидел шикарно одетый мужчина:
– Садитесь, мадам!
И Цуца узнала в нем Николу Питерского.
Он довез ее до нашего дома, достал из бардачка толстую пачку денег:
– Вам. На булавки.
Цуца отказалась.
– Мадам. Деньги чистые.
Но Цуца все равно не взяла.
– Правильно я сделала? – спросила она у сидящих на кухне.
Все промолчали, а Раиса сказала:
– Дура!
И тут раздался звонок в дверь.
Я пошел открывать – пришел друг отца дядя Сандро.