Арриведерчи, Федор Михайлович!
После «Пути к причалу» я решил снять фильм по мотивам романа Достоевского «Преступление и наказание». Пошел в объединение к Григорию Львовичу Рошалю – разведать, дадут – не дадут. Оттепель, может, и дадут…
– Напишите коротенькую заявку, – сказал Рошаль. – Страниц на пять-десять. Я послезавтра буду у министра докладывать о планах объединения, может, и пробью.
Сел писать. Застопорился на сцене «сон Раскольникова» (где ломом убивают лошадь). Страшный эпизод – оставлять его, не оставлять… Тут из Тбилиси приехал мой двоюродный брат Рамаз Чиаурели. Потом пришел в гости мой друг – звукооператор Женя Федоров, и мы сели обедать на кухне. Рамаз привез чачу. Они с Женей выпили, а я нет. Они о чем-то говорят, но я не слушаю. Я думаю – выкинуть «сон»?.. Что-то теряется… Оставить?
– Ты что такой мрачный? – спросил Рамаз.
– По Петербургу Достоевского гуляю, – ответил я и ушел в комнату работать дальше.
Рамаз и Женя решили поехать и продолжить в ресторане. Звали и меня, но я отказался: «Не могу. Занят».
«Сон» выкинул, двинулся дальше. Через час домработница зовет к телефону. Рамаз:
– Мы в «Узбекистане», приходи.
– Не могу.
Через полчаса снова звонок. Опять они:
– Все еще пишешь? Геморрой наживешь! Приходи!
Им хорошо, им весело. А я здесь сижу с этой гнидой Свидригайловым. Вынес телефон в коридор и попросил домработницу: к телефону меня не звать.
Через десять минут она сообщает:
– Помощник Фурцевой звонит. Чего сказать?
Вышел в коридор, взял трубку – снова Рамаз.
– Рамаз, у меня и так ни черта не получается, а ты отвлекаешь!
– И не получится. Где ты, а где Достоевский! Лучше Марка Твена снимай.
– Сам разберусь.
Вернулся в комнату, выкинул Свидригайлова к чертовой бабушке – на душе чуть полегче стало. Теперь стал на нервы действовать Мармеладов. Снова звонок.
– Георгий Николаевич, Пырьев, – сообщает домработница. – Будете говорить?
– Буду!
Подошел к телефону и закричал в трубку:
– Пырьев, а не пошел бы ты к (такой-то) матери!
На другом конце провода – тяжелый бас:
– Данелия, ты читал в «Юности» рассказ «Берег» Алексея Кирносова?
Мать честная, действительно Пырьев!
– Читал, – проблеял я.
– Будем снимать по нему фильм. Берешься поставить?
– Берусь, Иван Александрович! – Наверное, он меня не расслышал.
– Только снимать будешь у меня, а не у Рошаля (Пырьев был художественным руководителем первого творческого объединения). Согласен?
– Согласен.
– Бери четыре фотографии, вези в Союз, в иностранный отдел. Там заполни анкеты и поедешь в Рим на симпозиум. А в сентябре я тебя с Кирносовым командирую на место действия, в Гагры. Оплатим проезд и проживание. Вот так и строй свои планы.
И положил трубку.
Или не расслышал или ушам не поверил… Вернулся в комнату, уставился на свою заявку… И только тут до меня дошло: я еду в Рим. В Рим!
Захлопнул пятый том Достоевского и поставил его на полку. «Извини, Федор Михайлович. Арриведерчи!»