Отар
Отар учился в Академии художеств, но учением особенно себя не утруждал. Ректор академии, встречая Михаила Чиаурели, все время жаловался ему: Отар очень способный, но шалопай. И дядя Миша постоянно читал сыну нотации. Говорил, что он в возрасте Отара сам себя содержал, а еще и младших братьев и сестер воспитывал. Отару надоели отцовские нотации, и он устроился работать на склад. В один прекрасный день к дому Верико подъехал грузовик, Отар с каким-то парнем сгрузили тяжелый мешок и вдвоем пронесли его через залу в кабинет Чиаурели.
– Это что? – спросил дядя Миша.
– Соль, – гордо сказал Отар (дело происходило во время войны, и соль была большим дефицитом). – Для семьи.
– Откуда?
– На лопаты выменяли.
– А лопаты где взял?
– А лопаты были лишние.
Дядя Миша велел немедленно вернуть и соль, и лопаты, и прочитал сыну лекцию о том, что честь дороже денег. Отар увез соль, вернул лопаты и ушел со склада. Он стал хроникером на Тбилисской киностудии. И жил жизнью советского служащего.
А парень, с которым он привозил соль, остался работать на складе, и в пятидесятых годах за свой счет, чтобы поддержать грузинский спорт, на трех самолетах возил болельщиков по всем городам, где играло тбилисское «Динамо». А после перестройки стал олигархом и несколько раз баллотировался в президенты. И Отар мог бы так же, если бы его не сбили с пути.
Отар был для меня хоть и не прямым двоюродным, но главным братом. Ему было двадцать лет, он крутил «солнце» на турнике, мог выпить, не отрываясь, двухлитровый рог, умел рисовать смешные картинки, пел, играл на гитаре и на рояле и мог запросто отлупить трех человек, несмотря на то, что сам был маленького роста и горбатым. А главное – хоть Отар и был намного старше меня, но был со мной на равных, здоровался за руку, внимательно слушал и никогда не делал замечаний.