XXXV

XXXV

Второй случай был, по моему мнению, не менее благородным и не менее интересным.

Немецкий поэт, очень ценимый императором, который имел тысячу случаев получить от этого монарха неопровержимые доказательства его доброты, возымел злополучную идею написать пьесу в стихах, начинающуюся словами:

Король, может ли он быть добрым?

Остальное соответствовало началу; он сам отнес ее Иосифу II. Император прочел ее внимательно, и недовольство автором было столь чудовищно, что он сослал его в Темишоар. Однажды он оказал мне честь посоветоваться о достоинстве этих стихов, которые он мне показал; я ответил, что, как поэзия, они кажутся мне весьма хорошими, и что он может, оказав милость их автору, дать ему самое убедительное доказательство того, что король может быть добрым. «Вы правы», – сказал он мне живо и, сев за стол, написал директору полиции, графу Саур, если не ошибаюсь, чтобы тот отдал приказ вызвать поэта, заверив его в своем прощении, и в то же время велел передать ему две сотни цехинов на расходы по путешествию, но не соглашался при этом никогда его снова видеть.