LXXIII
LXXIII
Я провел восхитительные дни в обществе его и нескольких достойных ученых Болоньи и почти забыл мою основную миссию, когда письмо из Лондона, напомнив мне о ней и сообщив о примирении между Банти и Федеричи, извлекло меня из моей летаргии и заставило думать всерьез о Тейлоре. Поскольку в Болонье не было ни одной певицы, достойной упоминания, я задумал податься во Флоренцию. Мной двигало и другое соображение: я хотел посмотреть на этот знаменитый город, которого я совсем не знал. Стоял жестокий холод; я не решился подвергать ему мою жену; я отправился на почту и узнал, что могу немедленно отправиться в путь, если соглашусь взять себе в компанию по путешествию молодую даму, которую представил мне начальник почты. Она была одета просто и элегантно. Мне показалось странным, что молодая женщина соглашается ехать таким образом, тет-а-тет с незнакомцем; я согласился, снедаемый любопытством. Мы отправились в дорогу около четырех часов вечера, сохраняя полное молчание в течение двух часов. Она первая его прервала, сказав мне:
– Мне очень хочется спать.
– Мне тоже.
– Я не могу заснуть.
– И я.
– Поговорим?
– Я с удовольствием, мадам.
– Из какой вы страны, месье?
– Я венецианец, к вашим услугам.
– Я – из Флоренции.
– Прекрасная страна!
– Флоренция и Венеция! Самые прекрасные страны Италии… Я несколько раз была в Венеции… Венеция прекрасна… Но Флоренция!.. Многое нужно, чтобы сравниться с Флоренцией. Знаете ли вы этот город?
– Я его никогда не видел.
– Вы увидите… Вы увидите, какой это рай! Женщины все там ангелы. Нравятся ли вам красивые женщины?
– Настолько, насколько это позволительно мужчине моего возраста и женатому.
– Вы женаты!
= Да, и это та женщина, что вы могли видеть на почте, когда мы садились в коляску.
– Эта юная особа… – это ваша жена!
– Моя жена.
– Извините меня, я приняла ее за вашу дочь… Браво! У вас хороший вкус; но она действительно ваша жена?
– Разве бывают жены, которые действительно, и жены, которые не действительно?
– Ох! Она могла бы быть вашей дамой, а вы – ее сердечным кавалером!
– Моя жена не итальянка, мадам, она родилась в Англии.
– А у англичанок не бывает сердечных кавалеров?
– Нет, мадам, у них так не заведено.
– Я им сочувствую.
– Почему?
– Потому что сердечный кавалер – наилучшее животное в мире.
– Мне кажется, что муж, который это терпит – еще лучшее животное. Мадам замужем?
– Я была; но небо судило иначе! Я более не замужем; смерть уже шесть месяцев как вернула мне свободу.
– Женщина ваших достоинств должна весьма быстро найти себе другого мужа.
– Я! Другого мужа! Это ловушка, в которую попадают только один раз, но которой избегают во второй, если есть хоть капля здравого смысла.
– В таком случае, значит у вас есть сердечный кавалер?
– У меня был один и я очень надеюсь иметь и других; в данный момент у меня его нет, и я предлагаю вам занять это место вплоть до Флоренции.
– Не могу согласиться.
– Я буду вашей дамой, и могу вас заверить, что вы будете довольны.
– У меня нет ни малейшего желания, мадам, исполнять функции этого наилучшего животного, которые вы мне только что расписали.
Мы были на этом месте, когда, по дороге, до нас донесся крик: «Остановитесь! Остановитесь!». Два молодых человека спросили, не найдется ли у нас место для них, до Пиетра-Мала. Я, который испытывал вполне умеренное желание продолжать мой тет-а-тет с этой женщиной, не только ответил согласием, но и попросил кучера взять их, что он и сделал, тут же с ними договорившись. Сцена поменялась. Дама не думала более сделать своим сердечным кавалером мужчину, который разменял пятый десяток; она обратила огонь всех своих батарей в сторону двух молодых людей, которые, будучи в достаточной мере экспертами, не доехали еще до Пиетра-Мала, как их ухаживания достигли цели и настолько продвинулись, что их можно было принять за старых друзей. Мы поужинали вместе, и на следующее утро все трое оказали мне милость дать отъехать одному в моей четырехместной коляске, в которой мне было достаточно места, чтобы пофилософствовать.