3

3

Сребрянский пил третий день.

Его длинные, светлые, давно не чесанные волосы свешивались на бледный потный лоб. Он сидел, уронив голову на руки. Измятая шляпа валялась на полу. Временами Сребрянский тяжело поднимал голову и, словно не понимая, где он, рассеянно обводил взглядом жалкое убожество окружающей жизни.

Первое время Феничка неотступно ходил за своим другом, оберегая его. Пьяный Сребрянский был задирист, он порывался скандалить, лез в драку, но мощная Феничкина десница вовремя отводила удары и предупреждала скандал. В полночь он тащил Сребрянского домой, заботливо раздевал и укладывал в постель, а утром бежал в ближайшую портерную, приносил Андрею Порфирьичу опохмелиться, и снова начинался день безрадостных скитаний по пивным лавкам и грязным трактирам Петербурга.

Так продолжалось два дня, а на третий Феничка не удержался и запил сам. Когда тихим январским вечером забрели они со Сребрянским в пивную лавку, Феничка стал жаловаться на свою неудавшуюся жизнь.

– Вот и решил я: поеду-ка назад, на воронежские наши родные поля, в деревеньку… Дьяконствовать буду, пчелок разведу. У нас, брат, в Задонском уезде, сады какие – страсть!

– Фенька! – вскакивая и наступая на шляпу, крикнул Сребрянский. – Что он играет? Ведь это же наша, воронежская! Помнишь, как певали мы ее, Фенька!