Глава шестая

Глава шестая

… Но только тот блажен,

Но тот счастлив и тот почтен,

Кого природа одарила

Душой, и чувством, и умом,

Кого фортуна наградила

Любовью – истинным добром.

А. Кольцов

1

Весною 1830 года студент Московского университета Николай Станкевич ехал домой в Острогожский уезд на летние вакации.

Серые в яблоках лошади резво бежали по пыльной дороге. Бубенчики гремели нежно и печально. Коляска то и дело обгоняла стада свиней и быков. Черные от пыли погонщики кричали и хлопали длинными кнутами, свиньи визжали, быки ревели.

Кучер в плисовой безрукавке и в щегольской шляпе с павлиньим пером, ловко объезжая стороной, покрикивал и переговаривался с погонщиками.

– К нам, Миколай Владимирыч, – обернулся он к Станкевичу, – в этом году свиней на барду беда сколько гоняют! Вся округа протухла.

Станкевич был еще очень молод, с мягким, женственным лицом и с длинными, до плеч, красивыми каштановыми волосами. Серые ласковые глаза глядели серьезно и с любопытством. Мягкая широкополая шляпа была надета небрежно, чуть набок. Он первый раз ехал на каникулы, и его радовало все: и пыльные поля, и крики кучера, и кланяющиеся мужики, и далекая колокольня, одиноко белеющая в знойном тумане. Он ощущал все это в себе, и все это казалось ему счастьем.

Коляска врезалась в стадо свиней, и лошади пошли шагом. Пыль черновато-желтым облаком тяжело висела над стадом. Слышались оглушительные щелчки кнутов и дикий визг. Высокий горбатый хряк со страшными кривыми клыками, задрав морду и угрожающе похрапывая, остановился среди дороги. Все стадо беспорядочно столпилось вокруг него, и трое верховых, озверело крича и ругаясь, били кнутами свиней, не решаясь, однако, приблизиться к рассвирепевшему хряку.

Коляска свернула с дороги, поскрипывая рессорами, заколыхалась по пыльным кочкам вспаханного поля.

– Эка, шутоломные! – сплюнул кучер. – Нет бы хряка с места тронуть, а они, дураки, свиней полосуют…

– Да они, кажется, боятся, – заметил Станкевич.

– Погонщики! – насмешливо сказал кучер.

Запыленный всадник, что-то крича, обогнал коляску. Мелькнула гнедая, с пролысинкой на лбу, лошадь, разлетающиеся полы кафтана и светлая прядь волос, выбившихся из-под картуза.

– Ар-р-ря! – закричал всадник, вытягивая плетью хряка.

– Гляди, Василич, запорет! – молодой безбородый парень в сбившейся набок шапке скакал с другого конца стада.

– Я ему запорю! – весело сверкнул зубами отчаюга и бешеным наметом поскакал вперед.

Коляска выбралась на дорогу и шибко покатила между двух рядов молодых березок. В тени деревьев стало прохладно, Станкевич снял шляпу.

– Энти, стало быть, свиньи, – сказал кучер, – аж с самого Воронежа. Кольцовские. Я ихнего малого знаю, вон поскакал. Малый ничего, обходительный… Но чудак! – кучер, усмехаясь, покрутил головой. – Чуда-ак!.. – не то одобрительно, не то осуждающе повторил, разбирая вожжи.