11 апреля.

11 апреля.

Ходил к Л. (переехали), увидел Л. без подготовки к моему приходу и ахнул: до чего она извелась. И мать извелась. А я ходил и не замечал. Мать хотела на кумыс ехать — осталась, боится за дочь. Дочь хочет со мной ехать — боится мать оставить. Л. сказала мне: «Напрасно резиновые сапоги покупал, я теперь могу только лежать, и только этого хочется — лежать и лежать...»

Я понял, что не понимал трудность своего положения, не понимал потому, что на себя, на свои силы рассчитывал и не думал, что Л. сохнет, теряет последние силы.

И почему не я помогал при переезде, а другой человек? Всё произошло потому, что я в жизни своей никого не любил и вот теперь попал в огонь.

...Ну и что же? Если Л. слабая, надо ей помочь; не сумею помочь, я буду любить её... Мне кажется, что я так люблю её, что любовь эта от болезни сильнеет у меня и спасёт её.

Аксюша спросила меня:

— Вы сознаёте, М. М., что в своё время ошибку сделали?

— Какую?

— Да что сошлись с Е. П.

— Сознаю.

— А если сознаёте, то должны ошибку поправить и дожить с ней до конца.

— Это значит — и себя погубить, и свою любимую женщину.

— Вы веруете в Бога?

— Я считаю того бога, которому жертва нужна, как ты говоришь, Сатаной. Я же служу тому Богу, который творит любовь на земле.

Ляля, конечно, замечательная женщина, но ведь и я тоже, наверно, замечательный, если в своём возрасте могу так любить. Но вот чего не хватает у меня: не хватает сознания своей значительности. Я вообще похож на царя Аггея, который покинул своё царство, чтобы поглядеть на жизнь народа, и, когда увидел, не захотел возвращаться на трон[25].

Да, тут у меня на Л. поставлена жизнь, и если тут провалится (только этого не может быть), то мне остаётся уйти в странничество, и тут возможна радость такая, какой я не знавал. Вообще, главный источник радости является, когда жизнь бросается в смерть, и эта добровольно принимаемая смерть уничтожает в сознании страх и зло физической смерти («смертью смерть поправ»).