Хорошо поработали в сумерках

Хорошо поработали в сумерках

С нового места базирования мы приступили немедленно к выполнению боевых вылетов на прикрытие своих войск, на сопровождение бомбардировщиков, на разведку. Одновременно мы тщательно изучали район ближайших боевых действий. Мы знали, что очень скоро начнется напряженная боевая работа. Чувствовалось, и было заметно, что и наши войска и немцы готовились к большим сражениям. Авиация обеих сторон с каждым днем все больше и больше наращивала свои действия.

Нам стало известно, что немцы вот уже два дня приспособились бомбить наши войска большими группами Ю-87, Ю-88 без прикрытия в сумерках, в тот период, когда наша истребительная авиация заканчивала дневную работу. Командир полка, получив задание из штаба дивизии, собрал командиров эскадрилий и поставил вопрос:

– Кто сумеет вылететь на задание в сумерках и сядет ночью по возвращении?

– Я летал ночью на И-16 и готов лететь на Ла-5, но в эскадрилье никто не летал,  – заявил я.

– Дело добровольное, но нужное очень,  – сказал Леон Иванович.

Изъявили желание лететь еще два командира эскадрилий: Николай Кузьмич Спириденко и Николай Боровской.

– Это маловато,  – заметил Леон Иванович,  – надо набрать минимум шестерку.

Но в тех эскадрильях тоже не оказалось ночников. Командир полка поручил нам поговорить с сильными летчиками, кто сможет. Отобрали мы еще двух: Ивана Астахова и Ивана Ходуна. В общем, набрали пятерку. Командир полка решил сам лететь и взял с собой штурмана полка майора Коломина. Подготовили самолеты, дождались сумерек и вылетели шестеркой. Иван Астахов был оставлен на земле, помогать нам садиться ночью.

Пришли мы в указанный район, не успели круг сделать, немцы тут как тут. Шли они тремя группами в строю «колонна». В первой группе Ю-88, а остальные две – Ю-87. Всего было больше тридцати самолетов врага. Осмотрелись, убедились, что истребителей нет, и начали свою работу. Это было одно удовольствие – вести воздушный бой, особенно с этими «каракатицами» с неубираемыми шасси Ю-87. Сбивать их из наших пушек почти никакого труда не составляло. Несколько сложнее было сбивать Ю-88. Они были более маневренные, скорость больше и огневая защита сильнее. Нам никто не мешал. За каких-нибудь 25–30 минут в этом бою наша группа сбила девять самолетов противника, два Ю-88 и семь Ю-87. Это наутро подтвердили наземные войска. Своих потерь мы не имели. Штурман Коломин и Иван Ходун привезли несколько пробоин на самолетах.

Посадку мы произвели уже в полной темноте на слабо освещенной полосе все благополучно. Расчет командования оправдался, задание выполнили успешно. На второй вечер мы опять вылетели в том же составе.

Прилетели мы несколько в стороне от предполагаемого района, подлетели немного – никого нет. Неужели больше не придут? Жаль, если не придут, так нам понравился вчерашний бой. Собственно, это был не бой, а избиение, расстреливание этих беспомощных Ю-87.

Уже сделали несколько кругов, а противника не видно. С земли по радио тоже предупредили: «Целей не видно». Леон Иванович по радио говорит: «Еще минут пять, семь подождем и уйдем домой». Мы все молчим, разговоры по радио должны быть сведены до минимума. Надо соблюдать радиомаскировку. В это время отчетливо и ясно передает наземная станция:

– Внимание! Противник сзади ниже, развернитесь на 180 градусов.

Леон Иванович подал команду перестроиться, и вся группа резко развернулась на 180 градусов. Идут. Группа опять большая, колонна длинная, мы только стали заходить для атаки, подобрав поудобнее цели для поражения, как с земли опять знакомый голос:

– Выше вас истребители, непонятно, чьи, будьте осторожны и внимательнее!

Посмотрел я вверх и вижу: в стороне четко вырисовываются силуэты истребителей на фоне темнеющего уже неба. Определить их тип и принадлежность пока трудно. Все мои товарищи продолжают атаку по бомбардировщикам, и я атакую, не теряя из виду неизвестных истребителей. В этот момент трудно было понять поведение этих истребителей. Если это немцы, то почему они не защищают свои бомбардировщики? Если наши – почему не атакуют цели? На эти вопросы ответ долго ждать не пришлось. При выходе на атаки эти истребители начали сверху пикировать уже на нас. Видимо, они нас сверху не смогли вовремя обнаружить, а потом мы сами себя демаскировали своими трассами при атаке бомбардировщиков. Теперь уже начался настоящий воздушный бой, как говорят, «в сложных условиях». Очень трудно определить, где свой, где чужой, т.к. ФВ-190 и Ла-5 в условиях наступающей темноты трудно различить. Куда ни посмотришь, кругом летят трассы, кто по кому стреляет – трудно понять. На землю посмотришь: в одном, в другом месте что-то горит, а что, кто упал – неизвестно.

До сих пор помню спокойный, но отчетливый голос по радио командира полка, подполковника Л.И. Сорокина, который в трудную минуту вынужден был нарушить правило радиообмена и обратиться ко мне со следующей просьбой:

– Эмир, Эмир! Отбей этого нахального немца от меня. Чего он ко мне пристал? (Это дословно, как он говорил.)

Услышав эти слова, я понял, что командиру угрожает опасность, немедленно надо оказать помощь, зря он не будет о ней просить открытым текстом по радио. Но как определить в такой обстановке, где командир, а где угроза? Я немедленно прекратил очередную атаку Ю-88, отвернул самолет влево, вправо, ищу вокруг себя, но не могу определить, где командир. Вижу, самолет идет в глубоком вираже, за ним второй. Бросаюсь наперерез, пока не ясно, чужой ли сзади. На всякий случай даю длинную очередь с большим упреждением – а вдруг свой? Увидев трассу, задний самолет резко разворачивается в мою сторону и уходит вниз. Это был ФВ-190.

Бой длился не больше 12–15 минут. Отбивая атаки истребителей, мы все же имели возможность наносить поражение бомбардировщикам. В этом бою наша группа сбила еще пять самолетов противника, не потеряв своих ни одного. Домой мы вернулись уже не группой: кто по одному, кто парой. Но вернулись все и сели благополучно на своем аэродроме. При третьем нашем вылете противник уже не появился. Наш вылет прошел впустую. Леон Иванович решил сделать перерыв в сумеречных вылетах. В дальнейшем никаких указаний свыше не последовало о возобновлении таких вылетов. Немцы бросили свою затею, перестали появляться над нашими войсками в этом районе, а через несколько дней началось великое Орловско-Курское сражение на земле и в воздухе. Надо сказать, что немцы к этому времени были уже не те, что в первые годы войны. Моральный дух немецкой армии резко пошатнулся после Сталинградского сражения. Силы в воздухе уже были почти равными, а моральный дух наших войск – сильно приподнятым. Хотя враг еще был силен, но инициатива в воздухе заметно переходила в руки наших летчиков. Все более ощутимо и явно назревал великий перелом в ходе Второй мировой войны.