Разведка и фотографирование переднего края противника

Разведка и фотографирование переднего края противника

Фотографирование переднего края на истребителе – работа не из веселых. Хотя это работа не летчика-истребителя, обстановка вынуждала этим делом заниматься нас, летчиков-истребителей.

На первый взгляд такая разведка кажется несложной задачей, но, учитывая, что самолет-истребитель снизу не имеет броневой защиты, он легко уязвим для любого огня противника. Кроме того, истребитель, выполняя такое задание, теряет самое главное свое боевое качество – маневренность. При фотографировании с воздуха приходится точно соблюдать постоянство трех элементов: высота, скорость, курс. Иначе нормального снимка получить невозможно. Надо лететь по «струнке», только тогда фотопланшет будет иметь нормальный вид. Нашему полку частенько давали задание на фотографирование. Мне тоже приходилось летать на такое задание неоднократно, обычно на фоторазведку летали мы в паре с капитаном Иваном Ивановичем Гонченковым. Один фотографировал, другой прикрывал; в следующий раз менялись ролями, чтобы никому обидно не было. Тот, кто прикрывал, мог маневрировать по своему усмотрению, ему было легче, и зенитный огонь по маневрирующему самолету был малоэффективным, но зато «фотографу» доставалось сполна. Для получения хорошего фотопланшета с нормальным перекрытием снимков надо было возможно точно определять временные интервалы между съемками, т.е. время нажатия на кнопку. Это время мы выработали опытным путем набором определенного количества слов. Например:

«Двадцать два, двадцать три, пошел к чертовой матери».

Во-первых, получалось в рифму, а во-вторых, при четком определенном темпе выговаривания этих слов как раз получалось время для очередного запуска фотоаппарата, разумеется, только для одной постоянной скорости. Когда мы с Иваном Ивановичем встретились на Дальнем Востоке в 1958 году, тогда он, вручая мне ценный подарок – фотоаппарат «Зоркий», после поздравления сказал:

– Бывшему фронтовому фотографу… «двадцать два, двадцать три…» помнишь?

– А как же, товарищ генерал, такие песни не забываются.

Он тогда уже был командующим авиации корпуса, а я был заместителем командира соединения.

Летая на разведку, тем более на фоторазведку, по инструкции разведчику категорически запрещается вступать в воздушный бой с противником. Задача разведки – немедленно доставлять разведданные или пленки фоторазведки домой.

Но однажды мы запрет нарушили по моей вине и чуть за это не поплатились. На этот раз я был в роли фотографа и ведущего пары. Только закончил съемку своего участка на переднем крае, хотел взять курс на точку, вижу на встречно пересекавшем курсе, на нашей высоте идут два «мессершмитта». Не удержался, погорячился и пошел в атаку. Иван Иванович идет за мной, но сильно качает крыльями. Завязался воздушный бой – пара на пару по горизонтали. На своем И-16 мне быстро удалось зайти в хвост «мессеру», но огня пока не открывал, далековато было. В это время другой «мессершмитт» подкрадывался ко мне, видимо, они знали, кого надо сбивать в первую очередь (т. е. фотографа), но тут Иван Иванович был надежным щитом, он резко выхватил свою машину из глубокого виража и атаковал под большим ракурсом «мессера», который вцепился в меня. От длинных прицельных нескольких очередей Ивана Ивановича «мессер» загорелся и упал рядом с передовой в расположение наших войск. Второй, используя преимущество в скорости, удрал. Когда прилетели домой и благополучно приземлились, Иван Иванович Гонченков отвел меня в сторону и сказал:

– Хотя ты и помог мне сбить «мессершмитт», но, если еще раз, имея на борту фотоаппарат, влезешь в драку, считай, что с того дня я больше с тобой не полечу.

– Обещаю, Иван Иванович, больше этого не будет. Поздравляю вас с победой,  – говорю ему. Он заулыбался и говорит:

– Спасибо, друг, из-за тебя я сбил этого фашиста, давай его считать групповым.

– Ни в коем случае. Я тут ни при чем, сбили вы, лично, я даже не стрельнул,  – говорю.

– Ну, ладно, пусть будет так. На том и порешим.

Кроме фоторазведки, мы с Иваном Ивановичем часто летали на обычную визуальную разведку в тыл противника. Однажды, это было летом 1942 года, мы полетели на разведку по заданию штаба армии. Нам была поставлена задача: в районе «Н» обнаружить точное место сосредоточения и количество фашистских танков. Слетали раз – ничего не обнаружили. А по показаниям пленных и агентурным данным, есть там танки. Но и второй наш вылет ничего нового не принес. Вылетаем третий раз. Обшарили все, что можно было просмотреть с различных высот, кроме многочисленных копен сена на поляне возле опушки леса, ничего нет. Облазали все прилегающие районы – ничего опять нет. Пора домой уходить. На обратном пути Иван Иванович еще раз направляется через поляну с копнами сена, снизились до бреющего полета, даже никто по нас не стреляет с земли. Вдруг мой Иван Иванович стал резко качать с крыла на крыло, обращая мое внимание, и разворачивается вправо к лесу. И в этот момент сразу заговорила огненным языком вся земля со всех сторон, трассы так и тянутся к нам. Как мы ушли целыми из этого района, трудно представить, но все же вырвались и благополучно вернулись домой, имея незначительные пробоины в самолетах от пуль. Количество пробоин у Ивана Ивановича было в два раза больше, чем у меня, но все кончилось благополучно.

И все-таки он обнаружил их. Хитрые немцы так искусно замаскировали свои танки сеном, что с воздуха никак нельзя было их обнаружить. Мы все время принимали их за копны сена. Задание было выполнено, и наземное командование осталось довольным. Уже на земле Иван Иванович рассказал, как ему удалось раскрыть хитрость противника. При снижении до бреющего полета, что давало возможность хорошо рассмотреть копны с боков, при внимательном наблюдении ему показалось, что под этими копнами что-то есть; но точно определить при большой угловой скорости перемещения самолета на бреющем полете, что именно там,  – невозможно. Тогда он решил пойти на хитрость в расчете на то, что если немцам дать понять, что они обнаружены, то те немедленно постараются уничтожить свидетелей. Так оно и получилось. Хитрость удалась. Вот почему он стал резко качать крыльями, этим самым дав понять немцам, что они обнаружены и тут же последовала реакция, немцы открыли по нам бешеный огонь из всех своих точек. Этим они себя полностью демаскировали.