Пёстрый ларчик

Пёстрый ларчик

Вечный закон

Кто умён — не хитёр. Кто хитёр — не умён.

От начала времён до скончанья времён

Неизменным останется вечный закон:

Кто умён — не хитёр. Кто хитёр — не умён.

* * *

Скупой берёт за всё: за чувство раздраженья,

С каким он грабит вас (в порядке одолженья),

За кукиш, каковой он сам же вам подносит…

Ведь кукиш тратится в процессе подношенья!

Плагиатор

И плагиатор ценит тон любезности.

Зови ж его не хищником словесности,

А… сборщиком фольклора безымянного

В среде поэтов мировой известности.

* * *

Мудрец вопросы миру задаёт.

Дурак ответы скорбные даёт.

(К тебе, глупец, как раз не обращались;

Ведь ты и есть причина всех невзгод!)

* * *

С холодностью снегов мы чистоту связуем,

Но «жизненным теплом» блудливость именуем.

Скажи: нельзя ли быть и чистым и живым?

Трагический исход — неужто неминуем?

* * *

Сто тысяч лет подряд погонщик бил осла.

Сто тысяч лет подряд из раны кровь текла.

Но кто дерзнёт сказать, что в мире не хватало

При этом «трепетности, ласки и тепла»?

* * *

Шалуны Языка, ослепительные пустомели!

А видать, не напрасно вы так в Языке нашумели:

Это бунт обычайности, скрипку ломающей с треском,

Чтоб никто не узнал, что играть вы на ней не умели.

* * *

«Что есть Истина?» — голос раздался в ночных небесах,

Обратись к Языку (что всегда как солдат на часах).

А Язык — промолчал. Потому что «решительной ломке»

Подвергался как раз… И стоял в это время в «лесах».

* * *

Есть, есть разрыв — ручаюсь головой! —

Меж сущностью и формой стиховой:

От формы — пляшешь, носишься, летаешь…

От сути — ковыляешь, чуть живой…

* * *

— Чего тебе, тоскливое созданье?

— Мне дайте форму. Но — без содержанья.

Я формалистка. Ибо только форма

Ещё не причиняла мне страданья.

А меня осенило!

За что седой Восток так долго и упрямо

Хайяма избегал? А тут была программа:

«Коран или Хайям», — сказали мусульмане

И так естественно избрали… не Хайяма!

* * *

Какие ни имей жестянщик недостатки,

Не отразиться им на мировом порядке.

Философ и халиф! На мягком воске мира

Лишь ваших слабостей застынут отпечатки.

* * *

Поэт не о себе скорбит. Как ни тяжка

Зависимость певца от черствого куска,

Стократ ему больней, что от куска зависят

Умы, характеры, народы и века.

* * *

В дыму интриг, убийств и зуботычин

Лишь Летописец сдержан и приличен.

Держись, не падай! Ибо в целом мире

Один за всех ты должен быть логичен.

* * *

Когда заносчивость припишут вам лукаво,

Но и на равенство у вас отнимут право

И каждой курице дозволят клюнуть вас,—

Ловите этот час и знайте: это — слава.

* * *

Не верь, что постоянство приедается.

Такая мысль ничем не подтверждается:

Когда ж успело б нам приесться качество,

Которое так редко попадается?

Небольшое уточнение

Поскольку в историческом потоке —

Не вдруг поймешь — где доблести, где склоки,—

Давай не на историю молиться,

А на ее отменные уроки!

Преемственность

Вбежал и уязвлённо заявил:

«Сальери никого не отравил!»

Возможно. Но спустя два века после странной

Кончины Моцарта — откуда этот пыл?

* * *

Бесчинства объясняются войной.

Зловредный нрав — природою дурной.

И только честь ничем не объяснима.

Но верить можно только ей одной.

1970-е