1. Котлован
1. Котлован
В ветреный и прохладный июньский день продолжали срываться, улетать и кружиться над яркой и свежей весенней травой белые лепестки яблоневых цветов. Они облетали с последней яблони. Остальные были срублены. Корни небольшой пинии, которой когда-то по праву гордился бывший хозяин этой территории, прилегавшей вплотную к пейзажному парку Александрии, тоже, видимо, пострадали, потому что иголки её наполовину порыжели. В июне 2010 года ещё держалась часть старого, из металлической сетки забора и калитка с табличкой на ней: ул. Чайковского, 5. А за калиткой — пустота, вернее, котлован, где будет возводиться современный большой коттедж. И уже копошатся гастарбайтеры с лопатами и ломами, и скоро прибудет серьёзная техника.
Сначала были вынуждены покинуть стоявший здесь ещё в прошлом году вполне приличный двухэтажный деревянный дом люди, прожившие здесь жизнь. Их дни, быт когда-то текли здесь размеренно и спокойно. Таких людей строители коттеджей прозвали «лохами». «Лохи» теряли всё. Ещё недавно они держались как бы на плаву, выхлопатывали пенсию по инвалидности, сдавали дачникам комнаты своего дома с шестью верандами на все стороны света. Дом ветшал, требовал ремонта и других важных действий «лохов». Но они уже ничего не могли, а главное, и не хотели ничего делать. Проще бросить, продать, уйти на задворки бытия.
Поэтому пришёл час будущего, когда испарился дом с шестью верандами, старые яблони, пиния и удивительный тис в саду. Соседка выехавших «лохов» с толстощёким малышом на руках с интересом вперила взор в копошение гастарбайтеров. Ей, пожалуй, интересно, что теперь рядом будут жить крутые и богатые люди. А может быть, она вспоминала бывшего соседа, который по утрам ездил на велосипеде в парк со своим лобастым, умным, совершенно очеловечившимся псом-овчаркой Каратом. Да и что он делал, этот сосед? Когда-то писал букеты сирени на продажу. Тоже мне художник! А потом и букеты бросил писать…
Но на самом деле загрустила я, стоя у этой самой калитки в Александрии на улице Чайковского, дом 5. Умные люди говорят, что не стоит слишком грустить о прошлом. Надо, дескать, жить настоящим. Но прошлое порою предстаёт величественно и торжественно перед мысленным взором. Взгляд отвести невозможно, а душа трепещет от нахлынувших воспоминаний.
В 60-70-е годы наша семья являлась уже не первый год дачниками тех самых людей, которые нынче утратили свой дом, свои корни. Здесь в июле 1971 года я ждала своего мужа Юрия Морозова, который должен был в этот день уже насовсем приехать в Питер. Я почему-то ужасно волновалась, надела красивое короткое тёмно-синее платье с юбкой «солнце-клёш». Мне хотелось встретить Юру на дороге у калитки. Он уже хорошо знал Александрию в Петергофе. Как-то в январе 1971 г., очень морозным солнечным днём, мы приезжали сюда: я, Юра, его второй гитарист из «Босяков» Кузя (Александр Кузнецов), Ира С. — Кузина девушка. На веранде с заледеневшими, игравшими всеми цветами радуги стёклами мы пили вино, целовались, мы с Юрой — в комнате, Кузя с Ирой — на веранде.
Они так и остались в объятиях друг друга, а мы ушли кататься на лыжах по заснеженной пустыне залива.
Вернусь в июль 1971 года. Я дождалась мужа у этой калитки. Увидела его издалека — рукава нейлоновой рубашки закатаны, ворот расстёгнут. Жарко. То лето было таким. В одной руке магнитофон «Айдас», в другой — гитара. Чемодан с вещами оставил у моих родителей в Лигово, где мы должны были начать совместную жизнь осенью. А пока летом — дача в Александрии! Но и здесь музыка не должна была замолкнуть. Наверняка понадобится и гитара, и магнитофон записывать новые наброски. Так начиналось яркое, незабываемое лето!
Подруги, некоторые родственники всё ещё смотрели на меня не то с сомнением, не то с сожалением: отыскала себе мужа за тридевять земель, смотрит на него, слушает, каждое слово в душу принимает. В Питере, что ли парней мало? А у меня — любовь с первого взгляда и навсегда.
Котлован на месте дома, где мы были счастливы, — своеобразный символ исчезновения и возрождения. Люди, которые будут здесь жить, вдруг когда-нибудь, быть может, случайно услышат песни Юрия Морозова, и они никогда не узнают, что эти места долгое время были источником вдохновения поэта. Я уезжаю подальше от котлована к заливу. Смотрю на простор и уходящие за Кронштадт белые межконтинентальные лайнеры. В июне цветёт спирея и шиповник. Этот запах всегда тревожит воспоминанием счастья.
Почти на самом берегу растёт могучая берёза, сидя под которой и, опираясь на её ствол спиной, Юра 28 апреля 1971 г. тянул из горлышка сухое вино, а там, дальше за Морской Караулкой, — песчаный пляж, где Кузя в белом элегантном костюме с нашими гостями гонял футбольный мяч. Это было на следующий день после свадьбы.
Я очень долго и в 80-е, и в 90-е годы любила этот дом на улице Чайковского. А теперь просто стараюсь всегда хотя бы проехать мимо этого места, где он стоял.