Глава 13 Штурм Реджо

Глава 13

Штурм Реджо

Штурм Реджо начался с холмов, т. е. с востока. Нас с этой стороны не ожидали и сопротивление было слабым. Бурбонские отряды заперлись в фортах, после того, как обстреляли нас и ранили генерала Биксио, полковника Плутино и много других офицеров и бойцов. Неприятельские форпосты были нами отрезаны и солдаты частично взяты в плен. В эту ночь произошел один из тех случаев, которые могут послужить уроком и которых надо тщательно избегать. Я всегда твердил и предупреждал: во время ночных операций не стрелять и в эту ночь тоже без конца это повторял как во время нашего похода, так еще и до него. Но несмотря на мои предостережения, в момент, когда мои юные соратники собрались на площади в Реджо, загнав противника в форты, раздался, возможно, случайный выстрел, не то из рядов колонны, не то из какого-то окна, и примерно две тысячи человек бойцов открыли огонь, не видя ни одного неприятеля. Я был на лошади в середине квадрата, где шла стрельба, — диспозиция людей была квадратом, как и сама площадь, — и бросился вперед, отделавшись к счастью лишь простреленной шляпой.

Не в первый раз вижу я такое смятение, действительно постыдное для бойцов, которые с мужеством должны всегда соединять хладнокровие; если такое смятение не сопровождается бегством, оно поправимо, как и произошло в данном случае. Но если паника вызывает бегство, а порой даже у некоторых трусов чувство — «спасайся кто может», то тогда это уже становится позорнейшим поступком и заслуживает не расстрела, а хорошей дубинки и головомойки! «Кавалерия! Кавалерия!» — не раз слышал я, как кричал какой-нибудь каналья. Такой крик вызывает бегство не только юных, еще неопытных бойцов, но и закаленных в боях. И люди, с которыми случаются такие постыдные вещи, конечно, предпочитают, чтобы их трусость прикрывал мрак ночи, ибо произойди это днем — даже обитатели домов терпимости и те будут презрительно поднимать их на смех и издеваться. Но до чего ж они глупы! Если бы это поистине была кавалерия, которая обычно не вызывает паники, происходящей почти всегда из-за всякой ерунды, разве не лучше выло бы встретить ее штыком винтовки, а не повернуться к ней спиной, ибо кавалерия действительно страшна для тех, кто опасается бегством. Эскадрон кавалерии, двадцать конных на площадях и улицах города могут рассеять многие тысячи. Но пехотинец с ружьем на площади, на улице, у двери, или за колонной может прогнать любого всадника, если почему-либо не захочет его уничтожить. Во всяком случае паника, которой главным образом подвержены южане, позорна для всякого военного звания, и единственное средство против нее — позаботиться, чтобы такие бойцы не прибегали к оружию, т. е. мало стреляли днем, а еще меньше ночью.

Овладев городом на рассвете, я сказал генералу Биксио: «Я поднимусь на высоту, чтобы осмотреть местность, а вас оставлю здесь». Я преследовал при этом двойную цель. Во-первых, проверить, нет ли по ту сторону Реджо неприятельских сил; во-вторых, поглядеть, не приближается ли оставшаяся позади колонна Эберарда, которая должна была появиться рано утром. Едва я взобрался на высоту, поднимающуюся над Реджо, как увидел неприятельскую колонну примерно в две тысячи человек, идущую с запада по направлению к тому холму, на котором я находился. Выезжая из Реджо, я взял с собой небольшой отряд пехоты; со мной были также три моих адъютанта: Бецци, Бассо и Канцио. В этот день силы каждого из нас должны были возрасти во много раз ввиду нашей малочисленности по сравнению с врагом.

Я расположил свои небольшие силы на самой высшей точке холма, где находился дом одного крестьянина, которого я попросил удалиться, предвидя бой. Мое предвидение оправдалось: колонна генерала Гио, главнокомандующего военными силами Реджо, действительно наступала и находилась уже поблизости от нас. Я привел мой отряд в оборонительное состояние и послал за подкреплением в город. Положение становилось критическим. Враги были многочисленны, нас же было мало. Если бы бурбонцы, вместо своего излюбленного метода палить при наступлении, сразу же атаковали мой маленький отряд, он не смог бы оказать сопротивления и исход сражения был бы сомнителен. Ведь город Реджо расположен на берегу моря, со всех сторон, кроме пролива, над ним возвышаются холмы Поскольку враг овладел этими господствующими высотами, да к тому же в его распоряжении были и форты, дело могло принять плохой оборот для нас. Но и на этот раз победа нам улыбнулась. Вскоре нам на помощь подоспело подкрепление, посланное генералом Биксио, и мы смогли утвердиться на занятых ранее позициях. Теперь мы очутились в достаточном количестве и ринулись на врага, который покинул поле боя и отступил к северу.

Адольфо Луиджи Биффи — самый юный гарибальдиец (13 лет) среди убитых у Калатафими. Портрет из кн.: Le 180 biografia dei bergamaschi dei Mille, a cura di Agazzi. Bergamo, 1960

Баррикадные бои на улицах Палермо. Картина неизвестного художника того времени.

Музей Рисорджименто. Палермо

Результаты боев под Реджо имели величайшее значение. Форты вскоре сдались без всякого сопротивления. Мы завладели колоссальными военными запасами, провиантом и чрезвычайно важной базой для наземных операций. На другое утро мы преследовали корпус Гио, который через день сдался, оставив в наших руках много мелкого оружия и несколько полевых батарей. Затем сдались все форты, господствующие над Мессинским проливом, включая Шилла, близ которого высадилась дивизия Козенца и в соединении с дивизией Биксио способствовала капитуляции Гио.

Здесь я должен упомянуть о тяжелой потере для мировой демократии. Дефлотт[337], народный трибун Парижа во времена Республики, изгнанный Бонапартом, в Сицилии присоединился к «Тысяче» и пересек пролив вместе с дивизией Козенца. Бурбонцы при известии о высадке этой дивизии бросились к берегу, чтобы ее атаковать, но ограничились тем, что досаждали ей бесконечными стычками. В одной из таких стычек Дефлотт дрался с изумительной отвагой и был смертельно ранен вражеской пулей.

Наш поход через Калабрию был поистине блестящим триумфальным шествием. Мы шли меж рядов воинственных, воодушевленных жителей. Большинство из них уже подняли оружие против ига Бурбонов. В Совериа сложила оружие дивизия Виала — примерно восемь тысяч человек, — передав нам огромное количество военного снаряжения: пушки, карабины и боеприпасы. Бригада Кальдарелли сдалась Козенцу вместе с калабрийской колонной Морелли. Наконец, после ускоренного марша в течение нескольких дней, из Реджо в Неаполь, обогнав наши колонны, которые не могли поспеть за мной, хоть и шли форсированным маршем, я добрался до прекрасной Партенопеи[338].