ЗАКЛЮЧЕНИЕ МИРА
ЗАКЛЮЧЕНИЕ МИРА
Античные авторы передают, что Сципион заболел и не участвовал в битве, хотя, быть может, это и не отвечает действительности.{77} Во всяком случае сразу же после сражения он явился в римский лагерь, туда же отправил послов Антиох просить мира. Царь имел все основания ожидать самых тяжелых требований от своих недавних противников. Но Публий вышел к послам и от имени всего военного совета сказал следующее:
— Никогда победа не делала римлян не в меру требовательными, а поражение слишком уступчивыми. Вот почему и теперь послам Антиоха будет дан такой же ответ, что они получили раньше, до сражения.
Условия, продиктованные царю Публием, были точно такими же, что и предложенные им в свое время Карфагену, а позже Титом — Филиппу. Царь должен очистить всю Малую Азию вплоть до Тавра, причем территория частью освобождалась, частью передавалась союзнику Рима Пергаму. Флот царя сокращался до десяти кораблей, а армия лишалась боевых слонов. Царь выплачивал Риму большую контрибуцию и становился «другом римского народа» (Polyb., XXI, 17).
Одним из условий договора с Антиохом была выдача карфагенянина Ганнибала. Однако пуниец не стал ждать подписания мира и бежал из Азии. Сципион, как кажется, не сделал ни малейшей попытки его поймать, так что создается впечатление, что он бежал при молчаливом одобрении Публия.
Освободившись от дел, Сципион снова с удовольствием и любопытством осмотрел Азию. На сей раз вместе с братом, который по-прежнему копировал каждое его движение. Он осмотрел знаменитые города Азии, объездил чуть ли не весь Крит,[147] снова посетил Делос, который, очевидно, произвел на него сильное впечатление. Там приняли его очень торжественно, так как он успел оказать общине делосцев какие-то важные услуги. Делос казался островом-музеем. Он полон был паломниками со всех концов света. В святилище стояли великолепные дары от царей, городов и частных лиц, которые стремились перещеголять друг друга блеском приношений. Почти нет сомнений, что, прохаживаясь по храму, Публий увидел и дары Тита Фламинина, который еще в Греции рассылал приношения во все знаменитые святилища и вряд ли обошел своим вниманием Делос. Зная Тита, не приходится сомневаться, что он и тут изъяснялся пышными стихами, именуя себя «великим» и «божественным».
Можно себе представить, с какой презрительной улыбкой читал подобные надписи Корнелий, который отказался от статуй в Греции и Риме. Он также поднес Аполлону золотой венок. Покоритель Испании, Африки и Азии написал на нем всего пять слов: «Публий Корнелий, сын Публия, римлянин».[148] Так Сципион вновь отказался «ходить в толпе».
В Азии Публий совершил еще один в высшей степени эксцентрический поступок. На берегу Геллеспонта римляне отыскали маленький город Илион — все, что ныне осталось от «широкоулочной» Трои. Подойдя к его стенам, римляне объявили, что они потомки троянцев и пришли засвидетельствовать свое почтение прадедам. Жители Илиона высыпали на стены. Их охватили восторг и изумление. Они говорили, что теперь они нисколько не жалеют о гибели Трои, раз у них благодаря этому появились потомки, которые владеют миром (Liv., XXXVII, 37). Этот маленький эпизод показывает, насколько «Илиада» или ее латинские переложения модны были в тогдашнем Риме. Тит постоянно именует себя Энеадом, Публий идет отыскивать свою прародину Трою. Возможно, тут видно влияние Энния, его анналов или многочисленных пьес из гомеровского времени, которые он поставил в Риме.