С «Мира» — на МКС

С «Мира» — на МКС

Уникальность орбитального комплекса «Мир» в том, что до настоящего времени он остается единственным рекордсменом и космическим долгожителем, который умер не своей смертью, а в результате «эвтаназии». К основному блоку «Мира» было пристыковано пять орбитальных блоков с различной научной аппаратурой, выполнившей множество экспериментов, многим из них еще до сих пор не дана достаточно объективная оценка и не определена их научная и практическая ценность. На станции, конечно же, случались различные нештатные ситуации, связанные с выходом из строя тех или иных блоков, но она показала свою высокую «ремонтабельность». И она наверняка еще послужила бы, если бы к тому времени у России не было стольких финансовых и экономических проблем и если бы США не так настойчиво использовали наши трудности в своих целях.

Американцы умело использовали складывавшуюся в то время ситуацию и в рамках комиссии Гор — Черномырдин дерзко гнули нас только в свою пользу. Эта больная для « космического народа» тема может быть и наверняка когда-либо станет предметом отдельного исследования, которое объективно оценит всем известные факты, события и действия конкретных лиц, принимавших промежуточное и окончательное решения по затоплению станции «Мир». Скажу честно: задуматься есть над чем! И проблематично тут утверждать, что победил здравый смысл, ибо этот «здравый смысл» умело готовили и формировали.

Факт в том, что победила концепция, предложенная американской стороной, а наши сторонники затопления только подгоняли свои выводы и взгляды под заокеанские мысли, поскольку и деньги, и указания шли в основном с «той стороны». Все наше околокосмическое ведомственное сопротивление выглядело как неуклюжие действия блудницы, которая твердо знает, что ей придется уступить — но за хорошее вознаграждение. Я далек от огульного охаивания американской линии поведения, хотя она и была не безукоризненной. Но им выделили деньги, и они горели желанием их тратить. Хотя, чисто гипотетически, можно было предложить вариант продолжения работ на «Мире» с постепенной заменой старых орбитальных блоков на новые, но поэтапно. Я не крупный специалист в этом деле, но знаю, что многие люди, работающие в этой отрасли, не отвергают такой вариант.

Однако американцы, как всегда, желали доминировать во всем. Как и сколько не называй новую станцию «международной», она по сути — американская. Ведь и деньги их, и преобладание членов экипажей и много другого, невидимого с первого взгляда. Слава богу, что и специалисты Центра подготовки, и специалисты нашей «конторы» поддержали документы для доклада правительству. Нам удалось частично убедить В. С. Черномырдина и получить окончательную поддержку у Е. М. Примакова, чтобы доработать все документы о сотрудничестве по международной программе НАСА—Роскосмос. Ведь с самого начала работы комиссии Гор—Черномырдин американцы со свойственным им напором и осознанием того, что орбитальный комплекс будет создан на российских заводах, но на американские деньги, взяли слишком круто. Они прописали в договоре такие вещи, как непременное лидерство на МКС, то есть командирами экспедиций должны быть только американские астронавты. Еще более уничижительным был пункт, в котором другие члены экипажа, для того чтобы разговаривать между собой на своем родном языке, должны были спрашивать разрешения у американского командира экипажа.

Было много и других закавык, но благодаря решительности Е. М. Примакова такие пунктики и подпунктики удалось подправить и принять документ, более-менее уважительный к России. Работа и взаимодействие с американцами пошли спокойнее и размереннее, без взаимных претензий. Притирка шла долго, да она, собственно, продолжается и сейчас. Важнее всего для нас, чтобы взаимодействие строилось на паритетных началах.

В процессе работы мы в Центре подготовки сразу заметили, как ревностно относятся американцы к своей технике и вообще ко всему своему. Срабатывает воспитание, привычка, привитая им с младых ногтей, что все американское — лучшее в мире, что они хозяева земли, что они всех сильнее и мудрее. И вдруг они приезжают в другую страну, не совсем, мягко говоря, устроенную в бытовом плане, в Звездный городок, едва сохраняющий признаки былой красоты, и Центр подготовки, где их начинают учить на технике, которой уже много-много лет. Но она, как ни странно, летает, потому что чрезвычайно надежна, хотя проста и дешева. И стартуют они вместе с нашими командирами на ракете Р-7, которой уже за 50 лет, но опять же она и проста, и надежна, и в сотни раз дешевле, чем «Шаттлы», которые уже исчерпывают свой ресурс. Они прилетают на станцию и вдруг обнаруживают, что русские выходят на работу в открытый космос в скафандре с птичьим названием «Орлан», который опять же проще, надежнее и дешевле американского. Но вся изюминка в том, что космонавт может одеть его один, без посторонней помощи. Американский же нужно одевать только вдвоем. Заметьте разницу, если учесть, что возникнет нештатная ситуация. И американские астронавты, опробовав и наш, и свой, прилетают домой и заявляют в НАСА, что русский скафандр лучше! И что бы вы думали? Таких непатриотичных астронавтов НАСА (американский Главкосмос) настоятельно просит покинуть отряд астронавтов, да с формулировкой, которая была в ходу в старые советские времена « за преклонение перед иностранной техникой». Во дают! А ведь было и такое. Да что говорить. С обеих сторон было немало ляпов, которые лучше не вспоминать, но знать надо, чтобы на таких отрицательных, иногда смешных, а порой грустных примерах учить молодое поколение, выстраивающее новые взаимоотношения в области международного сотрудничества в космосе.