53. Последний этап

53. Последний этап

После трёх недель перерыва в Англии, за день до возвращения в США, я упал и сломал коронку на одном из резцов. Времени было мало, и мой стоматолог не успевал починить зуб.

— Давай уберём золотой корешок, — предложил врач. — Я всё сделаю, когда тур закончится.

Я согласился: с дыркой во рту я выглядёл более устрашающим, чем обычно.

Во время полёта на север — в Сиэтл, я принял три таблетки антидепрессанта и просидел пнём весь рейс. В то же время, я вёл себя довольно отвратительно, одна из стюардесс была оскорблена ожерельем, которое я носил — оно изображало палитру с надписью «Отъебись!». Такую вещь не подаришь маме на 8 марта.

Лётный экипаж сообщил полиции Сиэтла, которая отволокла меня в тюрягу, как только мы сошли с самолёта. Меня обвинили в нарушении общественного порядка.

— Хватит молоть чепуху! — сказал я копам. — Да, я был немного громким, но за это не арестовывают.

Но полиция планы менять не собиралась, пока не вмешался Боб ДеФорест, один из специалистов по безопасности. Он был капитаном полиции Сиэтла и не хотел, чтобы нам доставили неприятности. Дело замяли, и я никогда больше об этом не слышал.

— За все годы нас сто раз могли арестовать, — пошутил Бонзо. — Мы должны были провести за решёткой больше времени, чем на гастролях.

Цеппелины остановились в Edgewater Inn. В Лос-Анджелесе мы занимали весь этаж, в Сиэтле мы поступили так же. Когда я слышал необычный шум, то шёл проверять холл или смотрел с балкона, не затевается ли что-то против нас. Вроде вокруг было спокойно, и я облегчённо мог вздохнуть.

Как-то поздно ночью я увидел парочку незнакомых лиц, выходящих из лифта и встал на их пути.

— Я — брат Джимми Пейджа, — сказал один из парней.

У него был выговор южанина, трюк не удался.

Они не понимали, что безопасность для меня — вопрос серьёзный. Фаната в ожидании автографа мы могли вежливо попросить уйти, но эти парни могли доставить неприятности. Начинать общение с вымыслов о родстве с Пейджем — плохая мысль.

— Если вы желаете себе добра, то быстрее убирайтесь отсюда! — крикнул я им.

Один из них развернулся, но «братишку» моя просьба оскорбила. Без предупреждения он попытался ударить меня, но промахнулся. Тем самым он вынес себе приговор. Я шагнул к ним, и двумя быстрыми приёмами уложил обоих на пол.

В этот момент подбежал один из охранников по имени Чарли, по совместительству — полицейский. Мы вытащили незваных гостей из отеля и бросили на стоянке.

— Мне это уже надоедает, — сказал я Чарли.

По правде говоря, меня напрягало абсолютно всё в этот раз. Несмотря на перерыв, дела шли наперекосяк.

Я вернулся в номер, но хулиганы не собирались сдаваться. Они вызвали полицию, которые приехали в отель и выслушали историю о том, что я напал на парней. Копы были в курсе о Led Zeppelin и понимали, что здесь присутствовали их коллеги. Они попросили меня спуститься и дать показания.

— Так вы, ребята, говорите, что мистер Коул напал на вас! — вопил один из полицейских.

— Да, — кротко ответил один из парней.

— Мистер Коул, покажите свои зубы.

Я одарил их большой щербатой улыбкой.

— Вы, сволочи, выбили у него зуб! Лучше валите отсюда, пока я вас не арестовал!

Впервые за какое-то время я от души посмеялся. Копы отвели пацанов подальше от нас.

В последний день в Сиэтле мы с Бонэмом зашли в пустой номер Планта, вышли на балкон и смотрели на залив Пьюджент Саунд. Я погрузился в собственные мысли, а Бонзо скакал на одной ноге, то ли пнуть кого-то хотел, то ли в туалет приспичило. Как выяснилось, он думал, какой прощальный подарок преподнести Сиэтлу перед отъездом.

— Давай выбросим холодильник в океан! — сказал он и засмеялся.

Почему нет? Мы схватили маленький холодильник в комнате у Планта, вытащили на балкон и бросили в воду.

Роберт находился у Пейджи и наблюдал, как холодильник плюхнулся в океан.

— Круто! — заорал он, выбравшись на балкон Джимми, и тоже рассмеялся. А потом он понял, что мы стоим в его номере. До него дошло, что мы выбросили его холодильник.

— Вот уроды! Там было шесть бутылок «Дом Периньона»! Сволочи!

— Ой! — ответил Бонзо. — Тебе не кажется, что Роберт разозлился? Почему Роберт такой злой?

Потом мы заметили, как два рыбака подплыли к плавающему холодильнику и затащили к себе в лодку, открыли дверцу и выбросили бутылки в воду.

— Чудесно! — взревел я. — «Дом Периньон» шестьдесят шестого года урожая стоит больше, чем хренова железка!

Из Сиэтла мы полетели в Темпе, штат Аризона. Когда я вписывал ребят в отель, ко мне подошли две девушки. Одна из них напомнила, что я спал с ней в 1973 году и добавила:

— У нас подарки. Мы можем подняться наверх?

Я помог ей донести десяток пакетов, и мы разложили их у меня в номере. Я предложил девушкам выпить, и они провели день с нами. Через час после их ухода Джонни Биндон зашёл ко мне и спросил, кому принесли подарки.

— Давай их откроем, — сказал я. — Если нам понравится, то — нам.

Там оказались индийские узкие галстуки, пояса и прекрасные украшения. Мы с Джонни могли поделить их между собой.

В то же время одна из девушек позвонила Роберту, с которым, как оказалось, была знакома.

— Тебе понравились подарки?

— Какие подарки?

— Те, что я оставила у Ричарда.

Роберт бросился по коридору в мой номер. Ворвавшись внутрь, он застал нас сидящими на полу и наслаждающимися видом подарков. Вокруг лежала разорванная обёрточная бумага и коробки. Должно быть, мы напоминали детей в рождественское утро.

— Вы просто гондоны! — взревел Роберт. — Это мои подарки! Как вы смели открыть их?

О, Господи! «Чувак — миллионер», — подумал я, а из-за пары галстуков так разоряется.

Я передал ему подарки.

— Я бы не стал портить тебе гастроли, Перси, — ответил я. — Мы тоже хорошо проводим время.

В конце июля из Аризоны мы полетели на пару концертов в Окленд. Судя по тому, как развивались события на гастролях, мне следовало ожидать неприятностей и в Окленде. Но даже я не мог предположить, что кое-кто окажется в тюрьме.

Проблемы начались с первого концерта. Мы редко оставались после шоу, но промоутер Билл Грэм убедил нас задержаться на ужин, в честь его программы «Day on the Green». Во время концерта сын Питера Гранта, Уоррен, увидел деревянную табличку с надписью «Led Zeppelin» и попросил одного из помощников Билла Грэма подарить её ему. Без видимой причины работник Грэма треснул Уоррена по голове. Бонэм, который спустился со сцены передохнуть, увидел происходящее, подбежал в обидчику и пнул того по яйцам ударом, достойным самого Пеле. Парняга закричал, попятился назад, осел на землю и на какое-то время выпал из реальности. Бонэм выматерил его и вернулся на сцену, забыв о происшедшем.

Тем временем, Питер прознал об этом и пошёл искать того, кто ударил его сына. Чувак был не в состоянии защищаться, но Питер с Джонни Биндоном отволокли его в трейлер и «обсудили» дела. За прошедшие годы я видел Питера разъярённым, но никогда — таким гневным. Там, где я стоял, было слышно, что Грант и Биндон вели себя агрессивно, рукоприкладствовали и всё время бранились. Я охранял трейлер снаружи, чтобы никто из друзей Грэма не мог зайти внутрь и остановить беспредел. Я не понимал, как далеко мы зашли.

По окончании концерта мы залезли в лимузины и решили не оставаться на ужин. В это же время помощника Грэма отправили на скорой помощи в больницу, чтобы зашить лицо.

На следующий день у Zeppelin был запланирован ещё один концерт для Грэма, но из-за скандала стороны держались сдержанно. Однако, не прошло и двадцати минут, как мы вернулись в отель в Сан-Франциско, конфронтация возобновилась с новой силой. Я находился в номере и нюхал кокаин с девчонкой, которую пригласил провести со мной пару дней. Телефон зазвонил, это был Питер.

— Приходи ко мне, Коул, быстро! И убедись, что ты чист.

На этаже кишели копы. Билл Грэм позвонил в полицию и даже вызвал спецназ. Одни полицейские были вооружены, другие держали дубинки наготове. Билл Грэм, должно быть, сказал им, что в отеле собрались Джесси Джеймс, Джон Диллинджер и Беби Фейс Нельсон (известные американские бандиты — прим. пер.).

Грегг Бепплер, сотрудник нашей службы безопасности, узнал в одном из в спецназовцев коллегу по Кливленду и попытался вмешаться от нашего имени.

— Не знаю, что вам рассказали, но эти парни из Led Zeppelin не опасны. Случай в Окленде чрезмерно раздули. Уберите пушки.

У копов на руках были ордеры на арест Бонзо, Питера, Биндона и меня. Тем не менее, вели себя копы вежливо и даже не надели на нас наручники. Нас четверых арестовали, зачитали права и доставили в участок. Я чувствовал себя отвратительно.

— Полагаю, Билл Грэм решил показать нам свою власть в этом городе, — я сказал Бонзо.

Из участка Питер позвонил Стиву Вайссу, который незамедлительно постарался вытащить нас оттуда. Через два часа нас освободили под залог в двести пятьдесят долларов за каждого. Лимузин встретил нас у входа в тюрьму, и мы вернулись в отель.

— Какая хрень! — орал Питер. — Что Грэм хочет этим доказать?

Бонзо лишь покачал головой.

— Ты заметил, что он дождался второго концерта, и только потом спустил на нас полицию? Он не захотел терять деньги из-за ареста.

— Лучше свалим из этого города, — сказал Питер.

Через два часа мы уже были в воздухе по дороге в Новый Орлеан.

Время работало против нас. Инцидент рассматривался в суде нереально долго. В конце концов, мы получили приговор о тюремном заключении и были выпущены на испытательный срок.

Билл Грэм негодовал по поводу мягкого приговора.

— Не могу поверить, что эти парни могут надрать зад кому угодно, а судья говорит им: «Ступайте!», — говорил он прессе.

Карты всегда благоволили группе, как и в этот раз.

На следующие выходные нам предстояло играть на стадионе в Новом Орлеане. Губернатор Луизианы планировал сделать нас «почетными полковниками». Здесь приём был гораздо более тёплым, чем в Калифорнии.

Вскоре после того, как мы въехали в отель, Роберту позвонила жена. Я перевёл звонок в его номер. Через несколько минут Роберт появился в моём дверном проёме в прострации.

— Что случилось? — спросил Бонэм.

— Карак, — ответил Роберт. Он с трудом добрался до стула и опустился на него. — Мой сын умер.