40. Кому закуску?

40. Кому закуску?

В канун Нового года я пообещал себе, что 1974 год будет лучше. Ограбление в Нью-Йорке постепенно забывалось, но очень тяжело. Я не думал об этом каждый день, во многом благодаря выпивке и кокаину. Но когда оно всплывало в памяти, я погружался в меланхолию.

Однако, новый год должен был быть многообещающим. Я повстречал молодую женщину по имени Мэрилин, прекрасную актрису и бывшую модель «Плэйбоя». Она была доброй, чувствительной, творческой личностью с прекрасным чувством юмора. И внешность не вызывала отвращения. Я нуждался в заботе, и она заполнила пустоту в моей жизни. Мы полюбили друг друга и вскоре заговорили о свадьбе.

Когда я познакомил Мэрилин с семьёй, моя маленькая ирландская мамочка сделала такой вывод: «Чёрт побери, у тебя было много женщин, пора остепениться. Судя по виду твоей невесты, мужчин у неё хватало. Удачи вам обоим!»

Мама никогда не была дипломатичной. Лицо Мэрилин стало таким кислым, словно она съела лимон; мне стало стыдно за маму. Мне кажется, мама ей никогда не нравилась.

1973 год подходил к концу, мы с Мэрилин назначили дату свадьбы — 2 января. Я купил серый костюм, договорился о регистрации в Кэкстон-Холле. Я был так счастлив, что жизнь снова входит в колею.

Свадебное торжество прошло в клубе «Плэйбой», присутствовали члены Led Zeppelin, The Who и Bad Company. Для этого потребовалось нанять тридцать человек из службы безопасности, чтобы высокие гости чувствовали себя в безопасности. Охрана так здорово сработала, что не пускала владельца клуба Виктора Лоунса, пока я не вмешался.

На церемонии бракосочетания регистратор — лысый коротышка с редкими зубами — посмотрел на знаменитостей позади меня и вскрикнул:

— Ой, можно взять у вас автограф, сэр?

Я подумал, что он говорит с Пейджи или с Китом Муном. Но он прошёл мимо них и подал ручку с бумагой Лайонелу Барту, автору мюзикла «Оливер!».

— Рок-музыкантов поставили на место! — пошутил я с Питером.

Роберт Гейнс Купер, производитель игровых автоматов, живший в моей деревне, предоставил на свадьбу шесть своих Роллс-ройсов модели Фантом. Само торжество — подарок от Питера. В тот день я так напился, что без конца повторял, как я ему благодарен.

Как остепенившийся человек, я подумал, что стоит переосмыслить свою профессиональную карьеру. Led Zeppelin начало года проводили в студии, записывая шестой альбом, планов на гастроли не было. Питер попросил меня съездить в Штаты с Мэгги Белл. Я знал, что в Лондоне работы было немного, но мне нравилось жить в Великобритании, там были мои друзья. И я решил открыться другим возможностям.

Тем временем, после свадьбы Питер Грант созвал пресс-конференцию, объявив, что Led Zeppelin формируют собственный рекорд-лейбл, Swan Song. Пятилетний контракт с Atlantic Records подошёл к концу, и Питер с Джимми верили, что собственная компания даст им больший творческий контроль — а возможно и большую финансовую отдачу.

За прошедшие годы другие музыканты — включая The Beatles и Stones — создавали собственные звукозаписывающие компании, чаще всего, чтобы потешить эго. В случае Led Zeppelin создавалось впечатление, что и они тем самым решили раздуть свою значимость. На пресс-конференции они пели себе дифирамбы и ставили амбициозные цели. Тем не менее, Джимми отметил:

— Это всё не из-за самомнения. Мы планируем записывать и поддерживать других музыкантов, не только Led Zeppelin.

Вскоре новый лейбл заключил контракты с Bad Company, певицей Мэгги Белл и группой Pretty Things, они также искали и новые таланты.

Дэнни Голдберга переманили из «Солтерс, Роскин и Сейбинсон» управлять новой компанией из небоскрёба на Мэдисон-авеню в Нью-Йорке. Офис в Лондоне открыли на Кингз-роуд. Затем начались вечеринки. Для празднования основания «Swan Song» мы слетали в Штаты. Приёмы провели в отеле «Four Season» в Нью-Йорке и «Бел-Эйр» в Лос-Анджелесе.

По дороге в Нью-Йорк мы сильно пили, но Бонзо установил рекорд высшего разряда. Джин с тоником. Вино. Несколько бокалов шампанского. Он один не давал присесть стюардессе все семь часов полёта.

Часа через четыре Бонзо так напился, или ему было слишком лень, чтобы сходить в туалет. И он не придумал ничего лучшего, как напустить в штаны, и продолжить пить.

Вскоре сидеть в моче стало неуютно.

— Хватит с меня, — сказал он, поднялся и быстренько проскочил мимо меня по направлению к эконом-классу. Пока он шагал по проходу, большие мокрые пятна вызвали смешки пассажиров, но ему было наплевать.

Бонэм встал перед Миком Хинтоном, безмятежно читавшим «Спортс Иллюстрейтед»:

— Мик, ты мой ассистент, правильно?

— Верно.

— И ты должен делать, всё, что я попрошу, так?

— Так.

— Я хочу тебя отблагодарить и дать тебе своё место в первом классе до конца полёта. Ты заслуживаешь лучшего отношения. Ты полетишь первым классом, а я займу твоё место! Садись на место 3А.

Мик обрадовался:

— Это так чертовски мило с твоей стороны, Бонзо. Замечательно.

Мик встал, похлопал Бонзо по плечу и пошёл в салон первого класса.

— Извини, Ричард. Дай я пролезу на место Бонзо. Он разрешил.

— Мне кажется, тебе потребуются водонепроницаемые штаны, — ответил я. — А то плюхнешься в писсуар.

Мик посмотрел на сиденье и побледнел.

— Это то, что я думаю? — спросил он.

Не успел я ответить, как стюардесса объявила, что пассажиры должны занять свои места, поскольку самолёт вошёл в зону турбулентности. Мик расположился, как мог, но до конца рейса ёрзал и не находил себе места. По салону первого класса распространился аромат, исходивший от места 3А.

Мы поселились на Манхэттене в отеле «Сент-Регис». На самой вечеринке я взял тарелку из буфета и вывалил на неё содержимое сумки — кокаин.

— Кому закуску? — подсовывал я под нос тарелку членам группы.

Мы вели себя, как дети, таскающие сласти, пока никто не заметил. Скучковавшись в углу, мы вынюхали наркотик прямо с тарелки. Джимми, Бонзо и я завладели большей частью.

Вечеринка встала нам в копеечку, но Питер считал, что затраты в десять тысяч долларов стоят того. Однако, не всё пошло по плану. В качестве символов нового рекорд-лейбла ресторан должен был предоставить в зал белых лебедей. К сожалению, белые лебеди не водятся на перегруженном и криминальном острове Манхэттен. Они смогли достать только каких-то старых астматичных белых гусей, едва дышавших.

— Мы можем зажечь печи и приготовить засранцев на ужин, — заржал Бонэм, зловеще потирая руки.

В конце концов мы устали спотыкаться о гусей и стали выгонять их на улицу. Два гуся кинулись на проезжую часть и стали жертвами уличного траффика.

В Лос-Анджелесе дело обстояло гораздо лучше. Вокруг отеля раскинулись искусственные озёра с грациозными белыми лебедями. Место было чудесное, а список гостей включал целый набор голливудских знаменитостей, в частности Гручо Маркса.

В Лос-Анджелесе мы остановились отеле «Хайятт Хауз». И хотя группа не собиралась давать концерт, диск-жокеи FM-радиостанций круглосуточно объявляли, что Led Zeppelin вторглись в город. Сотни фанатов группы предположили, что мы будем в «Хайятте», и тоже туда прибыли. Холл заполонили фотографы с камерами наготове, броские девицы жаждали дотронуться до группы, ущипнуть кого-нибудь из них или даже больше.

Перед поездкой мы с Питером сели и обсудили вопрос безопасности. После ограбления я считал, что нам нужно лучше себя защищать. Питер думал в этом же направлении. Пресса много писала о крупных суммах денег, что мы с собой таскали, и мы боялись, что особо ретивые преступники решат, что Zeppelin — лёгкая цель для следующего большого дела.

И по рекомендации Билла Дотрича, консультанта по безопасности, мы сняли весь девятый этаж, частично десятый и одиннадцатый, и выставили охрану.

— Так вы будете лучше контролировать своё окружение, — сказал Билл.

Каждый музыкант имел угловой номер с охраной, обычно лос-анджелесскими полицейскими, не занятыми на работе. Они стояли у дверей номеров, у лифта и отгоняли непрошенных гостей.

Никому из членов группы не понравились меры предосторожности. Особенно возмущался Джимми. По его словам копы заставляли его нервничать больше, постоянно напоминая о том, что ему действительно есть о чём беспокоиться.

— У нас всегда были замечательные отношения с фэнами, — сказал мне Джимми. — Ужасно — создаётся впечатление, что мы окружили себя бандой головорезов.

Но было трудно спорить с тем, что по мере роста славы росла и степень уязвимости. Этот аргумент никто не смог оспорить.

Я любил «Хайятт», но персонал периодически забывал позвонить и разбудить меня. И я подошёл к одному из наших охранников.

— Скажи своему сменщику, чтобы разбудил меня в полдень. Пусть долбанёт прикладом пистолета по двери.

«Будильник» сработал безотказно. Поднявшись, я решил пригласить Бонэма пообедать. На мои звонки он не ответил, и я поднялся по лифту на одиннадцатый этаж. Охранник перед номером Бонзо, клон Шварценеггера, сказал мне:

— Мистер Бонэм дал мне указания, что никто не должен его беспокоить.

— Конечно, я не хочу, чтобы у тебя были проблемы с мистером Бонэмом, — ответил я и поковылял в свою комнату.

И сразу вышел на свой балкон на девятом этаже, полез на два этажа вверх, от балкона к балкону. По дороге меня угостили кокаином какие-то фэны. Дверь Бонзо была приоткрыта, и я вошел и начал его будить.

— Вставай, старик, — я тряс его изо всех сил. — Давай сходим поесть.

— Сколько времени? — спросонья он едва ворочал языком.

— Встретимся у моего номера через десять минут.

Я вышел через дверь его номера, чтобы вернуться в свою комнату по ступенькам. Охранник номера взглянул на меня, его глаза чуть не вылезли из орбит.

Я вежливо кивнул ему:

— Добрый день.

— Как ты туда попал? — спросил он, почёсывая голову.

— Чёрт его знает, — ответил я и пошел спускаться в холл.

Мы проводили много времени в «Рэйнбоу» и приводили оттуда девушек в отель, потом просили их принимать на крыше отеля солнечные ванны топлесс. В Лос-Анджелесе было что-то такое, что вызывало в нас дух декаданса. А поскольку девушки исполняли наши желания, так было всегда, то на что нам было жаловаться?

Даже и без любимого бара Джимми не оставался один. Конечно, у него была Лори Мэддокс, но и другие девушки соперничали друг с другом за право стать его «постоянной». Бебе Бьюэлл, высокая светловолосая модель, бывшая с Тоддом Рандгреном, привлекла внимание Джимми. Ещё была Крисси Вуд, чей брак с Роном Вудом из Rolling Stones дал трещину из-за взаимного притяжения между Крисси и Джимми. Даже Шарлотта прилетела на пару дней из Лондона.

Когда альбом Ронни «I’ve Got My Own Album To Do» вышел в свет, Warner Brothers устроили в его честь вечеринку, и нас тоже пригласили. Джимми взял с собой Шарлотту, но весь вечер ругался с ней. В их отношениях бывали непростые периоды, и я видел, что в этот раз они переживали громкую, хоть и кратковременную ссору. Но к окончанию вечеринки Пейджи ушёл с Крисси, а Ронни остался с Шарлоттой. В любви и на войне все средства хороши.

Позже Ронни рассказал мне, что был сильно зол из-за обмена.

— Мне не понравилось то, что произошло. Моя часть сделки закончилась слишком быстро.

Полагаю, Ронни не получил того, что хотел.

Лори Мэддокс, которой едва исполнилось шестнадцать, не смогла бы выдержать такой конкуренции. Она была милой, где-то до сих пор невинной девочкой. С одной стороны она обожала Джимми, с другой — хотела прибить его. Ревность, свирепствовавшая среди девушек, за внимание одного из Led Zeppelin была сродни Оскару, Пулитцеровской премии и Нобелевской премии в одном флаконе.

Самим цеппелинам, конечно же, льстило такое подобострастие. А кому нет? Неудивительно, люди качали головой, когда я жаловался, что, несмотря на девушек и выпивку, жить в отеле становилось скучно. И чтобы внести разнообразие, я предложил парням переодеться в женскую одежду. Лучше ничего не смог придумать.

— Посмотрим, красивые ли вы «девчонки»! — подначивал я их. — Я сделаю несколько снимков, может быть, мы их используем для следующего альбома. И я выкину Энни Лейбовиц (известный американский фотограф — прим. пер.) из этого бизнеса.

С нами торчали три девушки. Они без лишнего разговора сняли одежду, и Джимми, Роберт и Бонзо напялили её на себя. Швы треснули, на чулках поползли стрелки.

— А теперь вам нужно накраситься, — сказала Лори. Она помогла Джимми и остальным нанести губную помаду и румяна. Интересно, но парни не чувствовали себя неловко, они ничуть не стеснялись. На самом деле, им даже нравился новый образ. Эх, видели бы их трансвеститы Нового Орлеана!

Мы так увлеклись импровизированной фотосессией, что забыли о том, что должны встретиться с Джорджем Харрисоном за обедом.

— Давайте поприкалываемся над Джорджем, пусть он посмотрит на нас, — предложил Роберт.

Когда Харрисон появился в отеле, с ним пришел Стиви Уандер. Джордж поглядел на Бонзо, Роберта и Пейджи и свалился на пол от смеха. Он так заразительно смеялся, что вскоре истерика передалась на других, кроме Стиви.

— Что смешного? — повторял он, слегка улыбаясь. Он знал, что-то происходит, но не был уверен, что конкретно.

«Чёрт, — подумал я. — Надеюсь, Стиви не подумал, что смеются над ним». Наверное, так же подумали остальные. Смех прекратился. Все были пристыжены.

В Лос-Анджелесе произошли и другие неприятные случаи, во всяком случае, для меня. Мы с Робертом не ладили без видимой причины. Мы спорили о таких мелочах, как время прибытия лимузинов. Или кто позвонит сделать заказ. Или каких девушек взять с собой из клуба. В какой-то момент я задался вопросом, не пора ли выбросить полотенце. Может, мне стоило делать всё, что угодно, кроме ссор с Робертом.

Но подумав, я понял, что расстроен не только из-за взаимоотношений с Плантом. С организацией Swan Song я думал, что мне предложат руководящую должность в новой компании, или небольшой процент от авторских отчислений группы. В конце концов, я был исключительно предан им с самого начала. Кроме Питера и самой группы никто не посвятил им самого себя так, чтобы вся организация работала безотказно. Но таких предложений не последовало. Я думал, что это нечестно.

Пока мы оставались в Лос-Анджелесе, меня колотило всего. Мне хотелось наброситься на кого-нибудь, выпустить пар. Одним из последних вечером мы ужинали в прекрасном индийском ресторане в Вествуд-виллидж, к югу от Калифорнийского университета. Участники Bad Company сидели за соседним столиком. Группы перекидывались добродушными шутками.

— Когда вы научитесь играть, тогда можно поговорить о музыке на одном уровне, — пошутил Бонзо.

Ужин шёл своим чередом, и тут Бонзо вдруг бросил тарелку с варёными овощами в сторону Bad Company. Она упала на пол, не причинив никому вреда. Но для меня выпал шанс оторваться. Я швырнул свою тарелку через пол-ресторана, и она спикировала на стол Bad Company. Мгновенно в ресторане началась пищевая война, длившаяся минут десять.

Карри летало по воздуху, обрызгивая клиентов за другими столиками. Цыплёнок-тандури приземлялся на ковры. Рис оседал на стенах. Обе команды от души веселились, а я избавлялся от подавленного состояния. Персонал ресторана повел себя так, словно наступил конец света. Менеджер вышел на линию огня и закричал:

— Я вызываю полицию!

В этот момент два копа из нашего окружения, встали из-за стола, вытащили значки и объявили:

— Мы из полиции!

Когда свалка утихла, мы просто заплатили за вред — четыреста пятьдесят долларов — и вышли вон.

Я знал, что мне нужно подумать — будет ли мне снова хорошо работать с Led Zeppelin. Но в тот момент меня занимал ещё один пункт из нашей повестки, который я с нетерпением ждал — концерт Элвиса.