27. Фотографии членов группы
27. Фотографии членов группы
В самом имени Копенгаген было что-то распутное. Возможно, из-за воспоминаний о секс-клубах, всплывавших каждый раз, когда Питер упоминал о возможности посещения Дании. А может быть, из-за борделей, баров и прочих ночных приключений.
В июне и июле 1971 года Zeppelin вернулись на большие площадки — глоток свежего воздуха после тесных клубов.
— Тебя, блин, словно в смирительную рубашку засунули, — поделился впечатлениями Роберт о клубном турне.
И когда Питер устроил европейский тур по Дании, Швеции, Германии, Австрии и Италии, мы вернулись на арены цеппелиновского масштаба.
По всей Европе аудитории реагировали почти безумно на «Stairway to Heaven». Когда группа играла в КБ-Халлен в Копенгагене, до выхода четвёртого альбома оставалось ещё несколько месяцев. Но судя по неистовству публики в тот вечер, когда Роберт вёл толпу через неотразимое путешествие по «Stairway to Heaven», можно подумать, что песня находилась на вершине чартов несколько недель. Слухи о композиции подогрели энтузиазм публики. И когда Плант представлял её как «нечто эпическое», а Джимми начинал прославленный перебор на красном двухгрифовом Gibson SG, исполнение этой отдельной вещи стало событием само по себе.
— Бьюсь об заклад, в зале сотня магнитофонов записывает «Stairway to Heaven», — говорил Питер. — Пираты наварятся на ней.
По окончании шоу Джимми только и мог покачать головой.
— У нас в руках настоящий монстр, — отметил он, опьянённый реакцией на «Stairway to Heaven». — Она — одна из тех песен, которые живут своей жизнью.
Пейджи знал, что каждый музыкант ждёт подобную песню. Led Zeppelin удалось создать такую.
После концерта Роберт, Бонзо, Питер и я отправились по барам. Мы шатались от одного к другому, решив прожить ночь, пока хватит адреналина.
Когда мы вошли в довольно шумный кабак, Роберт сказал:
— Интересно, чем мы тут можем поживиться.
Через десять минут мы встретили крутую блондинку, стройную, с пухлыми губами. От такой красотки у меня разыгралось воображение. Она не узнала музыкантов, но когда мы представились, стала намного дружелюбнее. Роберт сказал:
— Нам нужно найти укромное место.
Но каждый угол был занят, так что я взял девушку за руку и повёл всех в мужской туалет.
— Мы скоро выйдем, — сказал я Роберту, и увёл девушку в кабинку, закрыв за собой дверь. Я спустил штаны и сел на унитаз. Не говоря ни слова, подруга встала на колени передо мной и стала делать минет. Одно из преимуществ работы тур-менеджера.
Я слышал, как Роберт мечется в нетерпении по туалету.
— Давай быстрее, Коул. — сказал он так громко, что раздалось эхо.
— Терпение — это добродетель, — ответил я, находясь в возбуждении.
Роберт не унимался.
— Расслабься, Перси, — крикнул я. — Её рот не испортится.
И тогда терпение Роберта лопнуло. Словно чёрный пояс по карате, он поднял правую ноу и ударил по двери кабинки. От удара защёлка не выдержала, дверь рванула с такой силой, что блондинку толкнуло на меня. Меня подбросило назад и вверх, унитаз раскололся, и кусок фарфора впился в мою задницу, из которой хлынула кровь.
— Ты — сука, твою мать! — заорал я на Роберта, схватившись за зад, быстро пытаясь понять, всё ли там цело. — Ты что, не мог подождать немного?
Вообще-то, мне следовало благодарить судьбу, что девушка от удара не сомкнула челюсти, иначе увечье могло быть более серьёзным, чем кровоточащая жопа.
— Это тебя будет наукой, — взревел Роберт. Он посмеивался над дурацким видом тур-менеджера, прикладывающего туалетную бумагу к ране. Испуганная блондинка на карачках поползла к выходу.
— Теперь я буду первым, — сказал Роберт.
Я был недоволен. Не только потому, что девушка так и не закончила свою миссию, но и потому что мне придётся сидеть аккуратно несколько дней.
— Почему бы тебе не пойти с нами в отель? — Роберт хотел уговорить девушку. Но её перепугал произошедший инцидент.
— Нет, спасибо. — ответила она, проверяя, все ли зубы целы. — Я лучше поеду домой. Мой друг ждёт меня в баре. Да, нам точно стоит пойти домой.
Роберт сердито посмотрел на меня, будто я испортил ему вечер. Затем он засмеялся:
— Ты выглядишь как дурак, прикрывая жопу.
И что тут смешного?
Вернувшись в отель, мы притормозили в холле и снова принялись выяснять отношения. С самых ранних дней мы так и не стали особенно близки. Искра раздора долго тлела, и в конце концов из него разгоралось пламя. И хотя мы в основном очень корректно относились друг к другу, случаи, подобные этому, поднимали на поверхность нашу вражду.
— Жаль, что она не откусила его тебе! — кричал он, вследствие чего несколько голов повернулось в нашу сторону. Мы начали пихать друг друга, толкаться локтями и приправлять язык перчёными выражениями. Служба безопасности отеля подошла, чтобы разнять нас, клерк на стойке вызвал полицию.
— Это — мои сыновья, — объяснил Питер полицейским, появившимся пару минут спустя. — Я присмотрю за ними.
Питера больше всех развеселила данная история. Но по дороге к лифту он притворился, будто собирается отчитать нас.
— Вы можете разобраться наверху, — сказал он, стараясь сохранить строгое выражение лица перед менеджерами отеля.
— Только не шлёпайте по попке, — попросил я.
Честно говоря, я был готов ехать домой. Но к концу европейского тура мы столкнулись с более травматичным инцидентом — настолько, что жизни и здоровью членов группы грозила реальная опасность. В целом, проблем с безопасностью практически не было, но я не мог заснуть, постоянно думая о потенциальных угрозах. На концерте в Милане представление превратилось в сущий кошмар.
Группа должна была выступать на велодроме Вигорелли на фестивале, спонсируемом правительством. С нами выступало восемнадцать других артистов. Тогда Zeppelin обычно требовали — и получали — оплату вперёд, включая билеты на самолёт. Мы делали это в качестве меры предосторожности против непредвиденных случаев, от которых не застрахован даже самый тщательно спланированный концерт, такой, как в Милане. Позже Питер скажет:
— Миланский фестиваль — классический случай, почему мы не должны распаковывать инструменты, пока не чек не будет обналичен.
Почти пятнадцать тысяч человек набилось на итальянский стадион, и, наблюдая за толпой, мне показалось, что она ведёт себя прилично. Но за полчаса до начала сета Led Zeppelin, на галёрке раздалось несколько взрывов, и над стадионом нависли облака дыма.
Я подумал, что полиция возьмёт под контроль аудиторию, но обстановка становилась более хаотичной.
— Я задушу этих мудаков, — сказал я роуди Мику Хинтону, врываясь в толпу. Я быстро смекнул, что мне самому стоит присмотреть за этими хулиганами.
Но, прокладывая путь к месту происшествия, я удивлялся больше и больше. Настоящую анархию устроила полиция, а не поклонники! Полиция распоясалась и усмиряла толпу дубинками и слезоточивым газом. Задыхаясь и кашляя, дети в панике разбегались в разные стороны, в том числе и к сцене. Разгоралось настоящее столпотворение.
По иронии судьбы, при въезде на стадион я был впечатлён видом дюжины полицейских и солдат, патрулировавших ворота и основные проходы. Они были вооружены щитами, готовые подавить любой намёк на беспорядки.
— Если бы все концерты были бы так организованы, я чувствовал бы себя намного спокойнее, — сказал я Питеру. Я ещё не знал, какую ерунду сморозил.
Обстановка ухудшалась, но музыканты решили всё равно выйти на сцену. Сет начался с «Immigrant Song», затем последовали вещи с четвёртого альбома. Но впервые в карьере группы музыку затмило происходящее в толпе. Я вернулся к сцене. В то время, когда команда продолжала играть, поклонники буквально запрыгивали на сцену в отчаянной попытке укрыться от слезоточивого газа и угрозы быть растоптанными набегающими сзади.
— Пожалуйста! — просил Роберт в микрофон между песнями. — Не паникуйте! Мы продолжим играть, если вы успокоитесь!
Питер, который обычно спокойно относился к подобным вещам, был сильно обеспокоен.
— Грёбаные копы сами подстрекают толпу, — воскликнул он. — Вообще нелепо.
Подавленный Роберт повернулся к Джимми и спросил:
— Как по-итальянски сказать «успокойтесь»? Чёрт, это ужасно.
Площадь за сценой быстро наполнилась людьми. Фанаты тёрли глаза, слёзы ручьём текли из их глаз, у многих были синяки. В некоторых случаях они засовывали в карманы всё, что попадалось под руки, или можно было утащить на спине. Истинная анархия.
Через тридцать минут после начала сета, мы с Питером решили, что пора закругляться. Фэны бегали по сцене в поисках безопасного места. Другие просто сидели на сцене, наблюдая за разворачивающимся хаосом на стадионе.
Даже телохранители, выделенные устроителями, были напуганы и убежали со своих позиций, оставив сцену незащищённой. К этому моменту я был в ужасе и сильно переживал за наши жизни. Я понимал, что нам нужно уходить, но не видел, как.
В конце концов, когда Zeppelin играли «Communication Breakdown», кто-то бросил бутылку пива, которая попала в лоб Мику Хинтону. Он едва не потерял сознание. Рана начала кровоточить. Почти сразу баллон со слезоточивым газом разорвался метрах в десяти от сцены.
— Место превращается в зону военных действий, твою мать! — заорал я. И тогда Питер приказал музыкантам покинуть сцену.
— Выводи мальчиков отсюда, — крикнул мне Питер и побежал к группе. Мы схватили Роберта и Джона Пола за шкирку и повели их сквозь дым. Бонэм и Джимми бежали позади нас. Газ был такой плотный, что нам пришлось идти на ощупь, словно через лондонский туман, прибавьте сюда жжение в глазах. Мы слышали, как разорвалось ещё несколько баллонов, пока мы бежали по туннелю, уже наполненному газом. Я сильнее запаниковал, пока искал выход.
С помощью Гаса, водителя лимузина, мы смогли дойти до комнаты первой помощи, я запер дверь, как только мы вошли. Джимми кашлял и задыхался. Мы все тёрли глаза. Но мы были в безопасности.
Нам пришлось проторчать в комнате около часа, пока снаружи не стихло. Иногда в дверь стучали, вероятно, фэны искали безопасное место.
— Если кто-нибудь откроет дверь, я сам ему сверну шею, — крикнул Питер. — Десять тысяч человек готовы ворваться сюда!
Роуди спасли гитары Джимми и Джона Пола и спрятали их в другой комнате служебного помещения. Но барабаны Бонэма остались на сцене. Он расхаживал по комнате взад и вперёд, но понимал, что ударную установку разобрали на мелкие кусочки.
Led Zeppelin так и не вышли на сцену. От сцены мало что осталось после того, как буяны разобрали её. Десять вооружённых до зубов полицейских сопроводили нас при выходе из стадиона, через час после того, как мы спрятались.
В самолёте преобладало мрачное настроение.
— Не ожидал такого дерьма на рок-концерте, — поделился мыслями подавленный Джон Пол. — Фанаты пришли послушать музыку, а не подставлять головы под удары, а тела под ноги. На чьей стороне копы?
Роберт ерошил волосы и едва не плакал.
— Я пытался успокоить их. Но долбаные копы вышли из-под контроля. Что за кошмар! Какой, мать его, кошмар!
Led Zeppelin никогда больше не играли в Италии. Мы насмотрелись на Италию на несколько жизней вперёд.
Потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя от миланского безобразия. Питер твердил:
— Я просто не понимаю. Ничего подобного никогда не должно произойти.
Длинный перерыв пошёл всем на пользу: можно перевести дух и подумать, в каком направлении двигаться дальше. Но Питер уже наметил даты для летнего тура по Северной Америке со стартом в Ванкувере 19 августа.
На повестке стоял тридцать один концерт, включая три в лос-анджелесском Форуме, два в Бостон Гардене и один Мэдисон Сквер Гардене. Тур принесёт один миллион долларов.
Это был седьмой тур по Америке, и новизна пребывания в Штатах — и гастролей в целом, — истощилась. Каждый концерт — аншлаг, каждая толпа охвачена фанатизмом. Но случай в Милане сказался на нас. Когда мы приехали в Америку, группа вела себя затворниками при переезде из города в город, выходя из отеля только на концерты. Временами Джимми предпринимал вылазки в антикварные магазины в Новом Орлеане и Далласе, но такие прогулки были исключением из правила.
— Я никогда не думал, что гастроли станут такой скукотищей, — сказал Роберт. — Но это так.
В этот раз не было так весело, как обычно.
Мы с Питером много говорили о безопасности и согласились, что чем больше времени проведём в отеле, подальше от безумной толпы, тем лучше. Мы нанимали людей, которые приносили всё, что нам нужно: от самой дорогой еды до девочек. В Монреале мы остановились в отеле «Королева Елизавета», поселившись там за день до концерта. Вечером в наш с Питером номер зашёл Бонзо, и мы начали предаваться воспоминаниям о доме. Позвонив в сервис отеля, мы заказали несколько порций любимого блюда — яйца с картошкой с тёмным соусом. Не важно, сколько стоят деликатесы — мы могли позволить любой, но мы не могли пройти мимо такого простого блюда.
Едва закончив трапезу, мы услышали стук в дверь. Я ответил, и в комнату вошли две молодые девушки — рыжая и брюнетка.
— Привет, — сказала рыженькая. — Мы встречались в Нью-Йорке в прошлом году. Я подумала, что неплохо зайти и поздороваться.
Я пригласил их в номер, через полчаса Питер вышел, а я остался в постели с девушками. Обычно так быстро всё и происходило. Никакого ухаживания или игр, меня интересовал секс. Их, скорее всего, тоже.
Бонзо не обращал внимания на нашу вечеринку и смотрел телевизор в гостиной. Ему не доставляло неудобства наше занятие любовью в нескольких метрах. Но шум, издаваемый одной из девушек, доставал его. Он поднял одну из её туфель возле входной двери.
— Дам-ка я ей кое-что, из-за чего стоит кричать!
Он снял штаны — и туфля наполнилось говном!
Когда брюнетка вышла за обувью, она обнаружила сувенир от Бонзо. Лицо исказилось от страха, но она не решилась сказать что-либо. Девушка осторожно забрала туфли, и они вместе с подругой вышли.
На следующий день, во время концерта Бонзо ненадолго вышел со сцены и сказал:
— Ты не поверишь, Ричард. Девушка с говняной туфлей сидит в третьем ряду. Надеюсь, она не бросит ею в меня.
После концерта, когда мы залезали в лимузины, вдруг откуда ни возьмись, появилась та брюнетка и побежала к машинам.
— Блин, только этого нам не хватало! — пробормотал я.
Охранник схватил её в нескольких метрах от первого лимузина. Она кричала нам:
— Помнишь меня? Ты вчера насрал мне в туфель! Я хотела поблагодарить тебя за прекрасную ночь!
Никогда не знаешь, что может сделать людей счастливыми.
И хотя мы нечасто рисковали высовывать нос, в этих гастролях по Америке без происшествий не обошлось. Чаще, чем раньше, мы получили шквал с угрозами смерти. Даже в ранние дни иногда нам угрожали, но по наивности мы не обращали внимания. Однако, к 1971 году угрозы поступали каждую неделю. В Чикаго промоутеру позвонили по телефону и сказали:
— Кто-то из аудитории застрелит Джимми сегодня на концерте.
В Детройте на ресепшн подбросили наспех накарябанную записку:
— Двое членов Led Zeppelin не выберутся из Детройта живыми!
Может быть, какие-то чокнутые прикалывались над нами. Но я знал, что не нужно испытывать судьбу, чтобы какой-нибудь возбуждённый идиот реально прицелился в музыканта. Мы всегда сообщали полиции об угрозах, в некоторых городах нанимали дополнительную охрану. Но мы с Питером никогда не были полностью уверены, что этого достаточно. И когда мы выходили из отеля, я становился параноиком, опасаясь, как бы чего не произошло.
К счастью, гастроли прошли без инцидентов. Наверно, такие вещи — это цена славы. Но доставало конкретно.
Сами музыканты относились проще к безопасности, чем я. Мне они даже выговаривали, если видели меня или охрану, избивающих кого-нибудь в аудитории.
— Чёрт, Ричард, полегче, — сказал мне Роберт, когда я отделал одного фаната в Миннеаполисе.
Но Питер и я решили, что никогда не будем недооценивать этих сумасшедших, мало ли что им придёт в голову.
— Ты делаешь свою работу, а я свою, — ответил я Роберту. — Многие фэны обдолбаны, они непредсказуемы. Нравится тебе или нет, я буду агрессивным, если надо.
К началу семидесятых в наших контрактах с каждым промоутером было указано, что заградительные барьеры должны быть установлены перед сценой. Без них мы никогда не выходили, но временами барьеры не соответствовали нашим требованиям, и фэны могли достать сцену, просто нагнувшись.
Американский тур 1971 года закончился двумя концертами в Гонолулу. Мы сняли то же поместье на Даймонд Хэд, в котором жили в 1969-м. Но в этот раз Джимми настоял, чтобы дом отдали ему. Остальные члены группы решили пригласить жён, а Джимми — единственный неженатый участник, — посчитал, что присутствие жён не должно препятствовать сексуальным утехам.
И остальные заселились в Хилтон. Некоторые члены дорожной бригады были немного расстроены, они слышали о классе дома на вершине горы. Но Хилтон оказался недурён. Мы остановились в номерах многоэтажного здания, с восхитительным видом на Тихий океан. Мы также по полной воспользовались сервисом отеля, и к концу четырёхдневной остановки буквально осушили запасы алкоголя. Это мне помогло немного расслабиться и не так сильно волноваться по поводу безопасности.
Днём Питер, Бонзо и я вернулись с пляжа и сидели на балконе моего номера, планируя, как провести остаток дня. Джонни Ларк, член бригады, в чьи обязанности входило снабжение нас провиантом, вошёл в номер и спросил, не нужно ли нам чего-нибудь.
— Ларк, — сказал Бонэм. — Мы тут торчим почти сутки и ещё ничего не натворили.
Бонзо не изменился, если выдавался шанс создать маленький раздрай или попасть в передрягу, они его не упустит.
— Чем тут можно заняться?
— Ну, экзотические напитки хороши, — ответил Джонни.
— Какие у них есть? — спросил Питер.
Джонни взял меню и передал его Питеру, тот быстро просмотрел и произнёс:
— Долго читать эту хрень. Ларк, пусть нам принесут каждого по четыре напитка. Можешь к нам присоединиться.
Через двадцать пять минут официанты толкали тележки в наш номер. Алкоголя хватило бы, чтобы нейтрализовать чувства всех загорающих на пляже Вайкики. В тележке были сотни напитков, и мы атаковали их, один за другим. Ни один не пропустили. Остаток дня прошёл в дымке, после дегустации май-тая, гавайских хайболлов, зелёных драконов и вайкики вауи. После всего стресса американского тура, я был счастлив погрузиться в объятья тумана.
После этого мы снимали на фотоаппарат Джонси. Осталось несколько кадров на плёнке, выпивка покорёжила наши мыслительные способности. И Бонзо предложил:
— Давайте снимем наши члены. Гавайи должны нам чем-то запомниться.
Сказано — сделано. Джонси, Бонэм, Плант и я по очереди позировали перед камерой. Общий план. Крупный план. Пара панорамных снимков. Было весело, мы смеялись до колик в животе. Бонэм ещё подумал, что мы можем немного заработать, если продадим фотки журналу National Enquirer (крупнейший таблоид США — прим. пер.), но здравый смысл победил.
В том же году у Джона Пола дома проходила вечеринка. Джонси вытащил гавайские слайды, начисто забыв о «фотографиях членов группы». Он показал около дюжины фотографий с пляжа, несколько снимков у бассейна. И вдруг на большом экране показались фотографии членов. Родня Джона Пола замерла, когда по-настоящему взглянула на жизнь Led Zeppelin.
На следующий день Мо Джонс позвонила Морин Плант:
— Да, я видела гавайские фотографии твоего мужа вчера вечером. Такие милые!