15. Истории с рыбой
15. Истории с рыбой
— Коул, я знаю, что сейчас четыре утра, но неужели все акулы в Пьюджет-Саунд (залив в шт. Вашингтон, на берегу которого расположен г. Сиэттл) уснули?
Джон Бонэм потерял терпение.
— Даю им ещё десять минут, Коул. Только десять минут. А потом я нырну за ними сам.
Бонэм говорил без остановки: бестолковая болтовня такого рода сводила меня с ума. Я старался не сорваться и молчал. Я думал, что если ничего не скажу, Бонэм сам заткнётся.
— Мне совсем скучно, Коул. Если нужно, я прыгну в воду и вытащу руками на берег этих маленьких чертей. Я это сделаю!
И мне надоело.
— Твою мать, Бонэм, заткнись! Если не будешь говорить тише, то перебудишь половину Сиэттла! Да ты этих чёртовых акул пугаешь.
Мы сидели на балконе в номере Бонэма на втором этаже в отеле Edgewater Inn, стоявшем на Пирсе 67. В руках у нас были удочки, закинутые в тёмные спокойные воды залива. Edgewater был необычный отель — на самом деле, мотель — и он никогда не надоедал Led Zeppelin. В нём не было ничего элегантного, но четырёхэтажное здание возвышалось прямо над бухтой Эллиот, и там можно было замечательно порыбачить. В сувенирном магазине можно было купить удилища. Если клевали акулы, то рыбалка превращалась в нечто более восхитительное, чем сафари в Африке.
На самом деле ни Бонэм, ни я, ничего толком не знали о рыбалке. Нужно нацепить наживку на конец крючка и ждать, что произойдёт. Мы слышали много рыбацких терминов, чтобы поддержать разговор хотя бы ненадолго, но и половины из них не понимали.
— Что мы делаем не так, Коул? Может, нам стоило взять другую удочку? Или закинуть с другого угла?
— Откуда я знаю? У нас же не было таких проблем в Темзе.
Но даже шутки не могли отвлечь нас надолго, возможно потому, что были не очень смешными.
— Эти акулы свалили из города, мать их? — задал я вопрос и притащил лампы из номера и с помощью удлинителя дотянул их до балкона, чтобы осветить воду под нами. — Что-то не видно ни одной из этих сукиных детей!
До нас в тот вечер Джимми Пейдж рыбачил с соседнего балкона, но к ночи бросил.
— Наверно, у него нет в крови духа рыбака, — сострил Бонэм.
Скорее всего, Джимми упился так, что сомлел и вырубился. Мы принимали кокаин чуть больше, чем в предыдущем туре, но я также побеспокоился, чтобы выпивки было в достатке, и никто не оставался подолгу трезвым.
Бонэм взял бутылку шампанского — третью за вечер.
— Давай выльем немного для клёва, — сказал он. — Пусть напьются и станут немного сговорчивей.
Бонэм сам к тому моменту прилично надрался. Вообще-то мы оба были в изрядном подпитии — настолько, что удивительно, как не свалились с балкона в семиградусную воду. У нас полостью отсутствовали тормоза, и, честно говоря, мы никогда не задумывались, сколько можем выпить, чтобы хоть немного на ногах держаться. На летнем туре Бонзо и другие старались умерить потребление алкоголя перед началом концерта. Но после — слово «лимит» исчезало из питейного словаря.
Возможно, музыка привела нас в Америку, но рыбалка (и выпивка) в Edgewater Inn представлялись нам одним из самых приятных времяпрепровождений во время долгих ожиданий между концертами. На этом этапе истории Zeppelin — в третьем американском туре — мы могли позволить себе останавливаться в любом отеле города. Но в Сиэтле к отелю Edgewater Inn, несмотря на скромные номера и устоявшийся рыбный запах, который казалось навечно впитался в каждое полотенце и простыню, мы питали самые тёплые чувства.
— Если ты поселишь нас в любое другое место, Ричард, будешь искать себе другую работу, — сказал Роберт, ткнув мне в грудь указательным пальцем. И он шутил только наполовину.
Моё личное знакомство с отелем относится к 1968 году, когда я гастролировал с Терри Ридом. Он открывал концерты Moody Blues в Сиэттле, и перед началом шоу я болтал с Рэем Томасом, флейтистом Moody Blues, и Питом Джексоном, их тур-менеджером.
— Где вы собираетесь останавливаться? — спросил Пит. — В следующий раз, когда приедете в Сиэттл, вы должны поселиться в Edgewater Inn. Там невероятно. Можно рыбачить прямо из номера отеля.
— Рыбачить из номера отеля! Не могу поверить, Пит, — я был настроен скептично.
— Он говорит правду, — вмешался Рэй. — The Beatles останавливались там. Именно они рассказали нам об отеле. Когда приедете туда, отправляйтесь в сувенирный магазин. Увидите фотографию битлов за рыбалкой.
И когда Led Zeppelin начали третий американский тур, рыбалка была у нас в планах. Только на третьей неделе мы добрались до Западного побережья, проехав по пути через Атланту, Филадельфию, Нью-Йорк, Чикаго, Милуоки и Сент-Пол. Но ребята с нетерпением ждали Сиэттла.
— Сколько дней осталось до Edgewater? — спрашивал меня Джимми.
— Хочу рыбалку, хочу рыбалку, — в пьяном угаре ревел Бонзо, в клубе Стива Пола Scene.
Все простонали. Рифмы Бонэма вряд ли испугали бы самого Коула Портера.
— Хорошо, что Джимми и Роберт, а не ты, пишут песни в группе, — сказал я ему.
И когда мы добрались до Сиэттла, я позвонил на местный рынок и заказал четыре фунта свежей лососи и пять фунтов стейка. Это для наживки на предстоящие два дня.
В первую ночь, мы с Бонэмом сидели с удочками третий час и собирались заканчивать. И вдруг у него клюнуло.
— Боже, Коул, наконец-то! — издал вопль Бонэм. — У меня клюёт!
Он вскочил со стула и бешено начал сматывать леску.
— Она огромная, Коул! Я чувствую! Готовь камеру! Там наверно целый Моби Дик!
— Помощь нужна? Давай, тащи этого гада! — подгонял я его.
Мы так громко кричали, что разбудили весь отель. Во многих номерах включался свет, в одном за другим.
— Возьми гарпун! — орал Бонзо. — Во попёрло!
Пока Бонзо боролся с леской, я поднял одну из ламп и посветил на воду, чтобы лучше увидеть, какого монстра мы подсекли.
— Держись Бонзо! Не позволь этому гаду улизнуть!
Я был так возбуждён, что выронил лампу из рук. Она свалилась в воду и пошла ко дну быстрее камня.
— Хрен с лампой! Что ты поймал? Может, это акула?
Но когда рыба появилась из воды, я понял, что страсть к театральности полностью поглотила Бонзо. Это не был Моби Дик. И не лохнесское чудовище. Бонзо поймал тщедушного красного окунька, который перестал трепыхаться до того, как появился из воды.
А Бонзо ни разу не расстроился.
— Ричард, это только начало, — воскликнул он, танцуя от возбуждения. — Можно рыбачить до рассвета. К утру мы наловим дюжину здоровяков.
И он оказался прав. В течение последующих трёх часов клевало так, что мы забыли обо всём на свете. Мы ловили в основном окуньков, но пару раз попались пятнистые акулы. И с каждой новой добычей мы издавали ещё больше шума, особенно когда резали пальцы о леску. Бедный народ, который хотел поспать!
На следующий день мы хвастались успехами прошлой ночи перед своими товарищами, включая Пейджи и Планта, а также пару роуди.
— Сам Чарльз Атлас не смог бы вытащить парочку этих засранцев, — хвастался Бонэм. — Хорошо их откармливают в Америке.
— И что вы собираетесь с ними делать? — спросил Плант, зажимая нос и глядя в полное воды и дохлой рыбы ведро. — Бьюсь об заклад — от них провоняют все вещи.
— А мы что-нибудь придумаем, — ответил я.
И мы придумали. И это превратилось в самый печально известный инцидент, ассоциирующийся с Led Zeppelin. Его знают, как Эпизод с акулами, предмет слухов и домыслов в рок-клубах и концертных залах во всём мире. И как с любым слухом, история перевиралась и искажалась всякий раз, когда её пересказывали. А вот как было всё на самом деле.
У нас в номерах торчало несколько девчонок. Одна из них была особенно игривой. Её звали Джеки, высокая рыжеволосая семнадцатилетняя девушка из Портленда. Он была из тех редких кисок, которые могли перепить нас. Она тянула шампанское из бутылки, открыто говорила о сексе, сдабривая язык солёными выражениями. И провоцировала нас на нечто более смелое.
— Парни, вы пробовали бондаж? — спросила она. — Мне очень нравится, когда меня связывают.
Я посмотрел на Джимми, и мы улыбнулись друг другу.
— Ну, так дадим девушке того, что она хочет, — ответил я. — Порадуем её немного.
И я позвонил на ресепшн:
— Простите, звонит Ричард Коул. Нам нужна верёвка в номер 242 как можно скорее. У вас нет случайно?
— Для чего вам верёвка? — голос у клерка за стойкой был испуганным.
Я как раз опасался, что он будет спрашивать, зачем нам верёвка. Я ответил первое попавшееся в голову:
— Понимаете, кое-какой багаж у нас разваливается. И если мы его не перевяжем, он развалится в самолёте.
Десять минут спустя нам принесли верёвку.
— Не слишком туго, — Джеки хихикала, пока снимала одежду и располагалась на кровати. Мы связали ей руки, затем ноги.
— Расслабься. Я думаю тебе понравится, — сказал я.
И я взял одного из окуньков и аккуратно вставил во влагалище Джеки.
— Что это за фигня? — завопила она.
Я был слишком занят, чтобы ответить.
— Я кладу окунька в твоего окунька, — взревел я.
А потом я засунул рыбу в её задницу. Она замерла от неожиданности.
Процедуру снимал Марк Стейн из Vanilla Fudge, которые играли с нами на фестивале Вудинвиль. У Марка была с собой ручная кинокамера.
— Улыбочку! — смеялся Марк, продолжая снимать. — Все посмотрели в камеру и сказали «Сыыыр».
О произошедшем я давно мечтал, и до этого никогда не делал. Возможно, это был дешёвый трюк. Я знал, что нам это сойдёт с рук, как и большинство других вещей. И никто не сказал «Хватит!» или «Дай девочке отдохнуть!».
А Джеки особенно и не жаловалась. Она только издавала отдельные звуки в ответ на физические ощущения. «О, Боже! — кричала она, — Чёрт, это, блядь, чудесно!». Она просила меня не останавливаться. И когда я наконец, прекратил, то потому, что мне это надоело. Даже самый извращенный секс теряет через какое-то время свою привлекательность.
Молва о нашей эскападе разошлась быстро. Говорили, что девушку изнасиловали… что она истерично плакала… что она умоляла меня остановиться… что она хотела убежать… что её пытались трахнуть акулой. Ни одна из этих историй не правдива. Но многие годы, когда люди хотели критиковать Led Zeppelin, они обращались к этому инциденту в качестве метафоры худшего проявления рок-вандализма. Получасовой эпизод использовали как характерный пример «распущенности» и «порочности», цветущих в рок-мире. И Led Zeppelin были худшим примером.
Такое поведение на самом деле было исключением, чем правилом. Когда подобное случалось, зачинщиками выступали мы с Бонэмом, а если другие участвовали, то их приходилось уговаривать, и они рассматривали это в качестве отдушины среди скуки и безумной гастрольной гонки.