19. «Эти цеппелиновские ублюдки»

Хенри Смит, один из наших дорожных менеджеров, собирал оборудование в аэропорту Виннипега. Мы только что прилетели в этот канадский город во время пятого американского тура, стартовавшего в марте 1970-го. Осматривая аппаратуру, он увидел, что не хватает одной гитары.

— Чёрт! — подумал он. — Джимми точно не обрадуется.

Когда Хенри позвонил мне рассказать о случившемся, я с группой находился в отеле.

— Это черная старая гитара, — доложил Хенри. — Лес Пол, который подарил Кит Ричард.

Я был уверен, что Джимми расстроится. Я пошёл в его номер и рассказал, что произошло. Джимми был сам не свой.

— Потерять гитару! — орал он. — Как вообще такое могло случиться?

Он в сердцах пнул диван.

— Ричард, это невообразимо! Ты знаешь, как я люблю эту гитару?

Не могу вспомнить, когда Джимми был так разозлён. Я предпочёл дать ему выговориться.

— Как кто-то мог просто так выйти с ней? — кричал Джимми. — В аэропорту делают что-нибудь для обеспечения сохранности багажа?

Целый час Джимми выпускал пар.

— Где были дорожные менеджеры, Ричард? Мы разве платим им не за то, чтобы они следили за оборудованием? Мне так и хочется уволить всех до последнего!

Когда я наконец вышел из его номера, то подумал:

— Если таким макаром пройдёт весь тур, я поеду домой.

Служба безопасности аэропорта не обнаружила ни одного признака гитары. Видимо, кто-то украл её с багажного грузовика или с ленты выдачи багажа. Шансы найти инструмент были равны нулю.

Джимми был безутешен. Он разместил объявление в журнале Rolling Stone с просьбой помочь найти гитару. Он надеялся, что кто-нибудь свяжется с ним, но никто так и не откликнулся. Гитара так никогда и не всплыла на поверхность. Кто-то, где-то заполучил замечательную реликвию из цеппелиновского арсенала.

Весь тур Джимми оплакивал потерю. Двадцать девять концертов прошли без явного прогресса в его игре. Иногда он выглядел подавленным, и я уверен, что из-за гитары. Не имело значения, что каждое шоу собирало полный зал, что мы гарантировано получим миллион. Потеря гитары испортила Джимми впечатление от всего тура.

На этапе планирования гастролей 1970-го Питер решил, что Led Zeppelin будут выступать без разогревающего состава. Вечер за вечером, в течение двух с половиной часов только Zeppelin.

— Когда у нас есть разогревающий состав, нам добавляется много ненужной мороки, — объяснял Питер. — Необходимо менять аппаратуру, беспокоиться о перемещении оборудования и следить, чтобы оно не сломалось. Если мы будем одни, то можем настроить всё сами и оставить там же. я не сомневаюсь, что группа вытянет шоу в одиночку.

Питер знал, что фэны приходят на концерты Led Zeppelin, не для того, чтобы послушать других. Он считал, что фэнам нужно дать то, что они хотят — целую ночь цеппелиномании.

Решение Питера словно освободило команду. В качестве единственных артистов на вечер, они могли полностью контролировать шоу. Идея очень обрадовала их. Иногда они чувствовали, что готовы играть до утра.

Как бы дерзко ни вела себя группа вне сцены — репутация людей, эксплуатирующих молоденьких групи, постоянно вьющихся вокруг, росла неуклонно — они никогда не считали фэнов чем-то самим собой разумеющимся. Они отлично знали, кто купил их пластинки, кто заплатил за билеты.

— Если шоу идёт отлично, просто будем играть, — отметил Джон Пол. — Пока будут наши фанаты, будем и мы.

В зените тура большинство концертов переваливало за три часа, иногда и дольше. Отдельные песни растягивались на десять, пятнадцать или двадцать минут. «Dazed and Confused» регулярно игралась по сорок минут. Толпа устраивала аплодисменты прямо посредине песни.

Антрактов мы никогда не устраивали. Бонэм выскакивал со сцены, пока Джимми и Джон Пол пускались в продолжительные музыкальные экспедиции. А затем сам Бонэм отвечал двадцати-, а то и тридцатиминутными соло на барабанах — он стаскивал рубашку, бросал палочки в аудиторию, и шпарил по барабанам руками, натирая трудовые мозоли. Номера Бонэма так захватывали, что никто из нас не уходил далеко от сцены. Проще говоря, команда показывала класс каждый вечер, весь вечер.

Джимми терпеть не мог, когда слышал, что какая-нибудь большая группа играет сорокаминутный концерт — а иногда ещё короче, если вибрации не были правильными.

— Они здесь, и вдруг их уже нет — публика моргнуть не успеет, — ворчал он. — Это просто нечестно по отношению к фэнам.

Джимми решил, что этим группам просто нечего сказать. По контрасту, цеппелины выражали такую огромную палитру чувств за один вечер, которую невозможно охватить за пятьдесят минут.

Когда гастроли добрались до юга — Мемфис, Роли, Атланта, — мы ожидали осложнений, не имевших ничего общего с реакцией фэнов. В южных штатах люди в аэропортах таращились на нас, свистели, смеялись над нашими длинными волосами. Вроде бы ничего особенного, но после просмотра фильма «Беспечный ездок» мы серьёзнее отнеслись к тому, как люди реагируют на наши волосы.

— Если увидишь реднеков в пикапе со стойкой для ружей на заднем стекле, прикрой нас, — нервно пошутил Джон Пол.

В Роли оскорбления достигли пика. Хенри Смит находился в служебном туалете перед самым началом концерта и услышал через кабинку, как два копа говорили о том, как «подбросить травки этим цеппелиновским ублюдкам, потому что по ним тюрьма плачет».

Хенри запаниковал и, застёгивая на ходу штаны, выскочил из туалета и бросился через аудиторию в поисках меня.

— Они хотят нас спалить! — верещал он. — Копы готовы арестовать нас.

Я не был таким параноиком, как Хенри, но тоже насторожился. Я толком не знал, что делать, но нашёл платный телефон и позвонил в местные офисы агентств Пинкертона и Бринка, чтобы нанять охрану для группы.

— Я тур-менеджер рок-группы Led Zeppelin, — ответил я человеку, взявшему трубку в агентстве Бринка. Вероятно, я был не из числа привычных клиентов, так как он скептически отнёсся к моему заявлению, что люди в форме имеют злой умысел.

— Прости, друг, — ответил голос в трубке. — Твоя история не звучит правдоподобно, мы защищаем президентов банков, а не гитаристов.

К этому моменту я начал изрядно нервничать. Я представлял, как вся группа попадает в тюрьму после концерта, и я не хотел этого допустить. В качестве последнего средства я позвонил Стиву Вайссу, нашему адвокату в Нью-Йорке. Я пересказал ему услышанный Хенри разговор и поведал о возникших проблемах с наймом охраны.

— Вы юрист, — сказал я ему. — Может быть, Вы сможете воздействовать на них, чтобы мы смогли обеспечить себя охраной. Здесь небезопасно, и я думаю, нам нужно быстро организовать защиту.

— У группы много активов, включая репутацию, — согласился Стив. — И их нужно защищать. Посмотрим, что я могу сделать.

Стив сделал несколько звонков из Нью-Йорка, и через сорок пять минут два сотрудника службы безопасности — в галстуках, плащах и с короткими волосами — появились за кулисами. Они вели себя деловито, и если чувствовали себя не в своей тарелке среди волосатых музыкантов, то не показывали вида.

— Мы здесь для того, чтобы вы оставались в Роли без проблем, — пояснил один из них.

И в самом деле, никаких проблем не возникло. Один из них расположился на входе в гримёрку, другой стоял возле кулис, наблюдая, как бы ничего подозрительного не возникло рядом с музыкантами. Вечер прошёл без происшествий. Дополнительная охрана, вполне возможно, остудила пыл полицейских в плане доставления неприятностей Led Zeppelin.

Когда я рассказал группе о происшедшем, они онемели от неожиданности.

— Это, блять, удивительно! — воскликнул Бонзо. — Копам заняться нечем, кроме как наезжать на рок-музыкантов? Людей убивают на улицах, а они подбрасывают марихуану. Какой абсурд!

С тех пор я тщательно следил за незаконными веществами, которые водились у нас. У нас обычно был кокаин и таблетки. Иногда жажда приёма наркотиков — и сам процесс их добычи застилали мне глаза на возможные риски. Но когда я думал с ясной головой, когда тревога превышала тягу к наркотикам, мысль об аресте не уходила из головы. Таков один из источников стресса в моей работе.