Дети Сталина и членов политбюро в годы войны
Дети Сталина и членов политбюро в годы войны
Беспрецедентная сдача фельдмаршала фон Паулюса унизила Гитлера так же глубоко, как Сталина – пленение Якова. Оба диктатора боялись, что эти унижения отразятся на их способности вести войну. Сотрудник Красного Креста граф Бернадотт обратился к Вячеславу Молотову с предложением обменять Якова Джугашвили на Паулюса. Молотов передал Сталину, но тот наотрез отказался менять маршала на лейтенанта.
– Все они мои сыновья, – сказал Сталин, как добрый царь, о своих подданных.
Отказ вождя обменять Паулюса на Якова многие считают очередным проявлением плохого отношения к старшему сыну, но это не совсем справедливо. Конечно, Сталин был массовым убийцей, но в данном конкретном случае трудно представить, чтобы Черчилль или Рузвельт стали менять своих сыновей, попади они в плен, когда вокруг убивают многих тысяч обычных людей. После войны один из грузинов, пользовавшийся расположением Сталина, набрался смелости и спросил, правда ли, что немцы предлагали обменять фельдмаршала Паулюса на Якова, или это выдумка. Иосиф Виссарионович опустил голову и печально ответил:
– Это правда. Вы только подумайте, сколько других сыновей закончили свои жизни в немецких лагерях! Кто бы их обменял на фон Паулюса? Они что, хуже Якова? Я отказался. Что бы мне сказали миллионы большевиков, отцов, у которых есть сыновья, если бы я забыл о них и согласился обменять Якова? Нет, я не имел на это права…
В этом разговоре мы вновь видим борьбу нервного, сердитого и мучимого угрызениями совести простого человека с супергероем, которым стал Джугашвили.
– Если бы я обменял Якова, – сказал тогда вождь, – то перестал бы быть Сталиным. – Он немного помолчал и добавил: – Мне было так жалко Яшу!
Несколькими неделями позже, 14 апреля, в лагере для военнопленных под Любеком Яков Джугашвили, мужественно отказавшийся сотрудничать с нацистами, покончил с жизнью, бросившись на колючую проволоку.
В Маленьком уголке о героическом поступке Якова не знали. Сталин в тот день работал с Молотовым и Берией. Около часа ночи он поехал ужинать.
Какое-то время Иосиф Виссарионович вообще ничего не знал о судьбе старшего сына. Узнав, что Яков погиб как герой, он наконец стал им гордиться. Однажды в Кунцеве он неожиданно вышел во время ужина из-за стола. Встревоженные соратники отправились на поиски. Они нашли вождя с фотоальбомом в руках. Он смотрел на снимок Яши.
– Вы не видели моего Яшу? – спросил Сталин одного грузина уже после войны и достал фотографию старшего сына. – Смотрите! Он у меня настоящий мужчина! До самого конца оставался благородным человеком! Судьба обошлась с ним несправедливо…
Сталин приказал отпустить жену Якова, Юлию. Из лагеря она вернулась совсем другим человеком. Так же как и в случае с Надей, образ Якова преследовал Сталина до самой смерти.
* * *
В начале 1943 года Сталин получил письмо от Романа Кармена, главного режиссера советского документального кино. Кармен обвинял Василия Сталина в моральном разложении. Сталин-младший соблазнил его жену. Письмо разворошило осиное гнездо. Получив страстное обвинение Кармена, Сталин решил поинтересоваться, как живут его дети. Его потрясло то, что он узнал.
К кульминационному моменту Сталинградской битвы Василий Сталин уже вернулся в Москву. Его образ жизни можно было считать пародией на уклад аристократов из пушкинского «Евгения Онегина». Василия испортила лесть собственных придворных. Смерть матери и вечное недовольство отца оставили в нем глубокие незаживающие раны. Сталин-младший перескакивал через воинские звания с астрономической скоростью.
Он поселился в Зубалове. Сын Сталина превратил эту дачу, где когда-то жили его строгие родители, в дом развлечений. Здесь каждый день собирались веселые кампании, танцевали и волочились за юбками. Впрочем, дом сейчас имел мало общего с дачей, на которой жили Сталин и Надя. Его взорвали и отстроили заново.
Василий вел себя высокомерно. В то же самое время кронпринца смущало его высокое положение. Впрочем, имелось у него и положительное качество. Он был очень добр и щедр к друзьям.
При дворе царевича блистали кинозвезды, летчики, балерины. В Зубалове постоянно собирались толпы нахлебников. Свита Василия Сталина была как две капли воды похожа на отцовскую. Только, конечно, масштабы не те: Кармен и его красавица жена, актриса Нина, были в центре внимания двора Василия. Другими звездами стали лихой поэт Константин Симонов и его жена, киноактриса Валентина Серова. Сталин всех их знал лично. Ему очень нравились симоновские стихи цикла «С тобой и без тебя».
– Сколько экземпляров вы решили напечатать? – спросил он Меркулова.
– Двести тысяч, – ответил глава Госбезопасности.
– Я прочитал стихи и считаю, что было бы вполне достаточно всего двух: одного для нее, а второго для него. – Вождь улыбнулся.
Сталину так понравилась собственная шутка, что он повторял ее всю войну.
Атмосфера, царившая во время оргий в доме Василия, больше напоминала отчаяние, чем веселье. Хозяин был постоянно пьян и часто бил жену Галину, которая недавно родила ему сына Александра. Сын Сталина нередко доставал пистолет и вместе со своими беспутными друзьями начинал палить по люстрам. Он был очень недоволен запретом Сталина участвовать в боевых вылетах. Василий часто играл в подобие воздушной русской рулетки – садился в пьяном виде за штурвал самолета и поднимался в воздух.
Как-то ему захотелось покрасоваться перед хорошенькой подругой сестры, Марфой Пешковой. Как всегда, пьяный он прилетел в Ташкент и уговорил ее отправиться в Куйбышев повидаться со Светланой. «Он повез меня, пьяный и с пьяным экипажем, – с содроганием вспоминала Пешкова. – На крыльях намерз лед. Его нечем было оттаивать, потому что они выпили весь спирт. Тяжелый самолет начал терять высоту. Все кончилось тем, что мы потерпели аварию. К счастью, наш самолет врезался в стог сена».
Марфа была в ужасе. Василий отправился в ближайший колхоз за помощью. Вскоре он вернулся с группой колхозников. Его принимали в доме секретаря местной парторганизации как самого почетного гостя. Сталин-младший так напился, что жена секретаря на всякий случай заперла Марфу в своей комнате.
Молодым героям и звездам искусства Зубалово в годы войны казалось раем. Там, как объяснял кузен Василия, Леонид Реденс, «всегда было много еды и выпивки». Наследный принц завел в Зубалове свой гарем. Познакомившись с Карменами, он по-настоящему влюбился в Нину и перевез ее к себе в особняк. Несмотря на то что жена Галина с сыном и Светлана давно вернулись из Куйбышева и тоже собирались жить в Зубалове, Василий крутил любовь с актрисой. Их роман, по словам Реденса, «превзошел все мыслимые и немыслимые границы». Никто не мог остановить царевича, за исключением монарха. Поэтому огорченному Кармену не оставалось ничего иного, как написать в Кремль. Сталин пришел в ярость. Он приказал Берии заняться друзьями Василия. Вскоре Иосиф Виссарионович узнал такое, от чего любой грузин, у которого была взрослая дочь, наверняка бы схватился за ружье.
* * *
Шестнадцатилетняя Светлана то пребывала в стерильной строгости кремлевской квартиры, то окуналась в разгульную жизнь в Зубалове. Она чувствовала себя одинокой. Светлана понимала, что не нужна ни вечно занятому отцу, ни неприятному брату. Эта рыжая девочка с веснушками рано созрела и превратилась в умную, но впечатлительную девушку с отличной фигурой. Внешне она напоминала Кеке, мать Сталина, а упрямством и жесткостью пошла в отца. Двоюродные родственники Реденсы считали, что Василий, несмотря на все его многочисленные пороки, был намного мягче и добрее сестры.
Она, как отец, очень любила читать. Светлана свободно владела английским. Она случайно нашла «Иллюстрированные Лондонские новости», возможно, в доме Берии, куда часто ездила в гости, и узнала о самоубийстве матери. «Во мне в тот день что-то умерло, – написала она. – Я больше не могла беспрекословно повиноваться приказам и воле отца».
В самый разгар Сталинградской битвы на одну из вечеринок Василия в Зубалово приехал красивый и элегантный известный сценарист Алексей Каплер. У Каплера было прозвище – Люся. Этот воспитанный мужчина и увлекательный рассказчик был женатым Казановой.
Сталин считал Алексея Каплера своим протеже. Вождь учил, каким он должен изобразить Сталина в сценариях фильмов «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году». Каплер приехал в Зубалово не с пустыми руками. С собой он привез фильм с участием Греты Гарбо «Королева Христина».
Светлана произвела на Каплера очень сильное впечатление. «Она была знатной дамой, а я – бедным доном Альфонсо, – писал он. – Она была смелой и скромной. Мне было сорок, и я немалого добился в кино. Она жила, как в клетке, и задыхалась, хотя к ней относились как к богине». Умной и мечтательной Светлане Каплер казался героем, сошедшим со страниц романов ее любимого Дюма.
– Вы умеете танцевать фокстрот? – спросил он.
Светлана чувствовала себя неловко в туфлях без каблуков, но Каплер убедил ее, что она хорошо танцует. В тот день она надела свое первое красивое платье, сшитое у портнихи, и прикрепила к груди старую гранатовую брошь матери.
– Почему вы сегодня так печальны? – участливо поинтересовался Алексей Каплер.
Светлана объяснила, что сегодня исполняется ровно десять лет со дня смерти ее матери. Но никто не помнит об этой грустной дате… Они «почувствовали непреодолимое влечение друг к другу». Алексей давал Светлане читать взрослые книги и стихи о любви. Они помогали ей преодолеть страх перед грубостью секса, о которой постоянно рассказывал Василий. «Я боялась этой стороны жизни, – вспоминала она. – Я знала ее по неприличным рассказам Василия. Она казалась мне грязной и непристойной».
Роман был горячим и бурным. Но сексуальными их отношения так и не стали. «Поцелуй, вот и все», – писал Каплер. Но и поцелуи были для Светланы чем-то новым, неизведанным и волнительным. «Я была романтичной и чистой, – позже призналась она. – Мне внушали, что сексуальные отношения возможны только в браке. Отец никогда бы не разрешил мне роман с женатым мужчиной». Но война изменила все. В любое другое время Алексей Каплер, конечно, хорошенько бы подумал, прежде чем решиться соблазнить единственную дочь Сталина. Сейчас ему было все равно. Каплер считал, что Светлана в нем нуждается.
«Для меня Каплер был самым добрым, самым умным и самым замечательным человеком на земле, – рассказывала Светлана. – Мне казалось, что он знает все, что он – само обаяние».
Каплер познакомил неопытную школьницу со многими свободами, которые раскрыла война. Он возил ее в театр, дал почитать подпольный перевод романа Эрнеста Хемингуэя «По ком звонит колокол». Они танцевали фокстрот под мелодии джаз-банда на вечеринках, которые устраивал Василий в ресторане «Арагви». Каждое утро Светлана взволнованно рассказывала в школе о своем романе Марфе Пешковой. Каплер подарил ей дорогую брошь в виде жука, который сидит на листе дерева.
Харизматичный Дон Жуан был тронут бедственным положением Светланы Сталиной и искренне ей сочувствовал. Но он также наслаждался новым приключением. Каплер хвалился кинорежиссеру Михаилу Ромму, что сейчас стал близок к самому Сталину. Главный редактор «Правды» послал Каплера в творческую командировку в Сталинград. В статьях, озаглавленных «Письма лейтенанта Л. из Сталинграда», он смело описывал свою любовь. «Наверное, в Москве сейчас идет снег, – писал Алексей Яковлевич. – Из вашего окна видны стены Кремля с бойницами…» Те, кто был в курсе, пришли в ужас. Кому может прийти в голову так дразнить на первой странице «Правды» грузина, у которого взрослеющая дочь! Светлане же «письма» казались верхом рыцарства и безрассудной храбрости. «Как только я увидела эти строки, то сразу замерла… – написала она в воспоминаниях. – Но я понимала, что все это может закончиться очень плохо».
На уроках Светлана показала под партой Марфе газету со статьей.
После возвращения Каплера в Москву она умоляла его больше не приходить. В последний раз они встретились в пустой квартире около Курского вокзала, где собирались друзья Василия. Около двери ждал телохранитель Светланы Климов. Чекист нервничал. Он тоже хорошо понимал, чем могут закончиться такие свидания.
Лаврентий Берия уже сообщил о встречах Светланы с Каплером Сталину. Тот очень недовольным тоном сказал дочери, что она ведет себя неподобающим образом. Сталин считал, что Василий испортил сестру, и во всем винил его. Генсек снял сына с должности инспектора авиации за недостойное поведение и приказал посадить его на десять суток на гауптвахту. Потом отправил на Северо-Западный фронт. Власик, занимавший в сталинском доме высокое положение, посоветовал Алексею Каплеру уехать из Москвы. Каплер послал его к черту, но попросил начальство отправить его в командировку.
Тем временем Меркулов принес Сталину распечатки телефонных разговоров Светланы и Алексея Яковлевича. Прочитав, о чем беседовали влюбленные, Иосиф Виссарионович пришел в ярость. 2 марта Каплера силой посадили в машину. За ней ехал зловещий черный «паккард», в котором с очень важным видом сидел генерал Власик. На Лубянке Власик и Кобулов быстро организовали следствие и вынесли приговор: пять лет лагерей в Воркуте за «антисоветские убеждения».
На следующий день Сталин был в особенно плохом настроении. К семейным неприятностям прибавились проблемы на фронте. Манштейн вновь отобрал Харьков и угрожал свести на нет победу под Сталинградом. В тот день вождь был так зол, что встал на несколько часов раньше обычного. Светлана одевалась в школу с няней. Сталин вошел в спальню дочери, чего никогда раньше не делал. Грозного выражения его глаз было достаточно, чтобы нянька окаменела от страха. Он буквально задыхался от бешенства и едва мог говорить.
– Где они? – с трудом пробормотал Иосиф Виссарионович. – Где письма от твоего «писателя»? Я все знаю! У меня есть распечатки ваших разговоров по телефону. – Он ткнул пальцем в карман френча. – Ладно, отдай их мне. Твой Каплер – британский шпион! Он арестован!
Светлана отдала каплеровские письма и сценарии, но выкрикнула:
– Я люблю его!
– Любишь? – с ненавистью возопил Сталин и впервые в жизни ударил дочь по лицу. Потом еще раз. Затем повернулся к испуганной няньке. – Ты только подумай, няня, как низко она опустилась! Идет такая война, а она трахается!
– Нет, нет, нет… – попыталась объяснить нянька, всплеснув толстыми руками.
– Что значит «нет»? – более спокойно спросил Сталин. – Я все знаю. – Потом он сказал Светлане: – Ты только посмотри на себя! Кому ты нужна? Ты дура! Его окружают женщины.
Сталин собрал все письма, вышел в столовую и сел за стол, за которым ужинал с Черчиллем. Забыв о войне, он начал читать письма. В тот день Верховный так и не появился в Маленьком уголке.
После обеда, когда Светлана вернулась из школы, Сталин рвал каплеровские письма и фотографии.
– Писатель! – Он зло усмехнулся. – Даже не умеет толком писать по-русски… Не смогла найти себе русского!
Его особенно злило то, что Алексей Каплер – еврей.
Светлана ушла к себе. После того дня они не разговаривали много месяцев. От прежней любви отца и дочери остались жалкие обломки.
Поведение Сталина в деле Каплера многие считают вершиной его жестокости. Но даже сегодня родители, какими бы современными ни были, не будут сидеть и умиляться, когда соблазняют их дочерей-школьниц. Особенно если соблазнитель – плейбой средних лет. У Сталина остался грузинский менталитет. И в строгом девятнадцатом веке, и в наши дни горячие грузинские отцы хватаются за ружья, как только речь заходит о чести их дочерей. «Он был грузином, и поэтому должен был застрелить этого бабника», – считал Владимир Реденс. Много лет спустя, работая над мемуарами, Светлана писала, что Сталин отреагировал неадекватно, но он думал, что защищает дочь от развратника, который годится ей в отцы.
Через несколько дней Василий со своей свитой вылетел на Северо-Западный фронт. Там ему даже удалось один или два раза участвовать в боевых вылетах. Ссылка никак не отразилась на его поведении. В мае он отправился на рыбалку. Пьяные летчики ловили рыбу, глуша ее в пруду авиаракетами со взрывателями замедленного действия. Одна из ракет неожиданно взорвалась и убила Героя Советского Союза.
26 мая Сталин приказал командующему военно-воздушными силами Новикову: «1. Немедленно снять полковника В. И. Сталина с поста командира воздушного полка. 2. Объявить офицерам полка, что полковник Сталин уволен за пьянство, моральное разложение и подрыв боеготовности полка».
Но оставаться внизу сыну диктатора было невозможно. К концу года Василий получил очередное повышение и вскоре уже разъезжал вдоль линии фронта на «роллс-ройсе». Когда ему хотелось полетать, он просто подавался в первый попавшийся авиаполк и брал напрокат самолет.
Однажды на запруженной машинами и людьми дороге на Балтийском фронте перед лимузином Василия застряла полуторка. Шофер отказался уступать дорогу. Тогда Сталин-младший, к ужасу собутыльников, выхватил пистолет и прострелил грузовику колеса.
Что касается Светланы, то она вскоре вновь влюбилась. На этот раз ее избранником оказался таинственный мужчина. Она так и не назвала его имени ни в мемуарах, ни в одном из интервью, которых за пятьдесят лет дала не один десяток.
* * *
В марте 1943 года, вскоре после дела Каплера, Сталину в конце концов удалось остановить наступление Манштейна. В результате боев линия фронта приняла новые причудливые очертания. В районе Курска в немецкие позиции вгрызался советский клин. Гитлер приказал провести операцию «Цитадель». Она должна была отсечь этот отросток. Сталин со своими генералами тем временем решал, что делать. Ему, как всегда, хотелось атаковать. Но Жуков с Василевским сумели уговорить его не торопиться. Они предлагали вымотать противника и разбить его. Ожидание сделало Верховного главнокомандующего еще более возбужденным и нервным. К счастью, урок Сталинграда не прошел даром. Сейчас он решил послушать генералов. Сражению под Курском предстояло стать самой крупной танковой битвой в истории человечества.
Ужин со Сталиным продлился с трех часов ночи до семи утра. Выйдя из-за стола, Жуков и Василевский помчались в Генштаб разрабатывать план сражения. Маленков, как обычно, следил за генералами. Микоян собирал резервы. 300 тысяч рабов Берии вырыли почти пять тысяч километров траншей и окопов. Когда все было готово, больше миллиона солдат, включая резервы, и около 6 тысяч танков принялись ждать наступления немцев.
Ожидание всегда было мучительно трудным для нервного Верховного. Он выпустил пар, устроив страшный разнос авиаконструктору Яковлеву. Сталин и Василевский изучали куски крыла истребителя «Як-9», которые лежали на столе. Сталин показал на обломки и спросил Яковлева:
– Что вам об этом известно?
Яковлев не ответил, вождь начал кричать. «Я никогда не видел Сталина таким взбешенным», – вспоминал Яковлев. Сталин хотел выяснить, когда был обнаружен брак. Узнав, что это произошло уже после запуска истребителя на конвейер, он еще больше вышел из себя.
– Да вы знаете, что только самый коварный враг мог поступить так хитро – делать хорошие с виду истребители, которые на фронте окажутся ни на что не годными. Этот человек работает на Гитлера! Вы знаете, какую пользу вы принесли Гитлеру? Вы гитлерист!
«Трудно себе представить наше состояние в тот момент, – признавался Александр Сергеевич Яковлев. – Меня била дрожь…»
В кабинете наступила гробовая тишина. Сталин несколько минут молча ходил по комнате, потом спокойно спросил:
– Что будем делать?
На рассвете 5 июля 1943 года немцы перешли в наступление. Со стороны Гитлера в этом сражении участвовали 900 тысяч человек и 2700 танков. К 9 июля немецкое наступление выдохлось. Еще через три дня маршал Жуков начал контратаку. Она стоила огромных потерь, но оказалась очень успешной. Сражение под Курском стало кульминационным моментом эры бронетанковых войск. Поле боя превратилось в кладбище для 700 танков и многих тысяч сгоревших танкистов. Отказавшись от дальнейшего проведения операции «Цитадель», Адольф Гитлер лишил себя последней возможности выиграть войну.
Днем 24 июля в Маленький уголок пришли Антонов и Штеменко. Сталин находился в приподнятом настроении. Он не стал слушать их доклад, а просто подписал сообщение о победе, добавив слова: «Вечная слава героям, которые пали на поле сражений в борьбе за свободу и честь нашей Родины!»
* * *
Сталин был не единственным из советского руководства, у кого во время войны возникли проблемы с детьми.
Хрущев и Микоян внесли большой вклад в победу под Курском. Первый был фронтовым комиссаром, второй – главным снабженцем армии. Так же как в случае с вождем, для них радость победы омрачили проблемы с детьми. Сталин сочувствовал своим соратникам по политбюро и в то же самое время проявлял полное бессердечие.
Леонид Хрущев, старший сын Никиты Хрущева от первого брака, как и Василий Сталин, был летчиком. И так же как кронпринц, был бездельником. Сейчас он решил стать сталинским Вильгельмом Теллем. После критики по комсомольской линии Леонид, казалось, взялся за ум, женился на Любови Кутузовой, которая родила ему дочь Юлию, и даже храбро сражался на бомбардировщике. Однако по-прежнему оставался пьяницей и скандалистом. Напившись, Леонид Хрущев часто хвалился, что очень метко стреляет. Однажды кто-то предложил ему стрелять по бутылке, поставленной на голову летчику. Хрущев перебил бутылке горлышко, но даже такого меткого выстрела этим сорвиголовам показалось мало. Леонид выстрелил второй раз. В последний миг его рука дрогнула. Пуля угодила офицеру в лоб. Хрущева отдали под трибунал.
Никита Сергеевич, конечно, мог бы обратиться к Сталину с просьбой о помиловании, ссылаясь на храбрость сына. Но Сталин, который не спас Якова, едва ли захотел бы защищать сына Хрущева. Впрочем, вмешательство Верховного не понадобилось. Леонида Хрущева не отправили в лагеря, ему разрешили остаться боевым летчиком.
11 марта 1943 года Хрущев вступил в бой с двумя немецкими «фокке-вульфами» под Смоленском. Его самолет сбили, ни тела Леонида, ни обломков так и не нашли. Ходили слухи, что Леонид стал предателем и перешел на сторону противника. Это бросало тень и на его жену.
Любовь Хрущева, пока муж воевал, развлекалась в Куйбышеве. Однажды она пришла в театр с очень красивым мужчиной, военным атташе посольства Франции. На нее, вероятно, донес главный охранник Хрущева. Любовь Хрущеву арестовали. Ее допрашивал сам Абакумов. Она получила несколько лет лагерей.
В окружении Сталина произошла очередная трагедия. Маленькой Юле сказали, что мама умерла. Никита Хрущев с женой удочерили ее и постарались стереть у нее из памяти воспоминания о родителях. Девочка называла Никиту Сергеевича папой. Хрущевы были строгими родителями. Никита, похоже, верил в вину невестки. «Сталин играл просто в игру и ничем не рисковал, а для Хрущева на кону стояла его жизнь, – рассказывала Юлия. – Он никогда не вспоминал те события и даже на пенсии рассказывал о них самыми общими словами. Для него то, что произошло, было и очень унизительно, и очень больно». Юлия Хрущева не исключает, что события 1943 года могли сыграть свою роль в разоблачении культа личности Сталина через 13 лет.
* * *
Летом наступила очередь Анастаса Микояна. Двое старших сыновей Анастаса Ивановича были летчиками. Степан был ранен. В Сталинграде погиб 18-летний Владимир. Сталин приказал Василию взять Степана в свою дивизию и «позаботиться, чтобы больше в семье Микоянов не было потерь». Василий Сталин приказал технику Степана солгать, что его самолет не может летать. Однако долго этот обман продолжаться не мог.
Младшие сыновья Микоянов вместе с детьми других членов политбюро жили в Куйбышеве. Там пятнадцатилетний Вано и четырнадцатилетний Серго подружились с неуравновешенным сыном Шахурина, наркома авиационной промышленности. Володя Шахурин играл в глупую и рискованную игру – в правительство. Он назначил наркомами юных Микоянов и зачем-то записал это в свою школьную тетрадь. По возвращении в Москву Шахурин влюбился в Нину, дочь посла Уманского. Дипломат только что получил очередное задание и собирался за границу.
– Я не отпущу тебя, – сказал юный Шахурин Нине.
Школьники в это время шли по Каменному мосту рядом с Кремлем. Володя взял у Вано Микояна пистолет, который тот одолжил у охранников отца. Шахурин обогнал девушку, застрелил ее и убил себя. Вано в ужасе прибежал в Кремль и рассказал обо всем матери. Делом занялся НКГБ. Вскоре стало известно, что пистолет дали Володе Шахурину юные Микояны. Когда же чекисты выяснили, что они были к тому же министрами в школьном правительстве, в деле запахло заговором. Вано Микоян был арестован.
«Вано просто исчез, – вспоминал Серго. – Мама была в панике. Она обзвонила все отделения милиции, но никто ничего не знал». Анастас Микоян, кабинет которого находился по соседству с кабинетом Сталина, связался с Берией. Потом позвонил Ашхен и «успокоил» ее:
– Не беспокойся, Вано на Лубянке.
Микоян знал, что арестовать его сына могли только с разрешения Сталина. Проницательный армянин решил не обращаться к вождю. Он боялся, что просьбы только ухудшат положение сына. Через десять дней в Зубалове был арестован и Серго. Его прямо в пижаме привезли на Лубянку.
– Я должен сказать маме… – пытался объяснить он чекистам.
– Не беспокойся, – ответили они. – Мы привезем тебя обратно через час.
Всего было арестовано и посажено двадцать шесть школьников. Среди них был и сталинский племянник, Леонид Реденс, отца которого расстреляли в 1940 году. Следователи доложили, что дети невиновны, но Сталин ничего не хотел слушать. «Они должны быть наказаны», – решил он.
Получив столь неопределенный приказ, на Лубянке задумались. Что делать с юными заключенными, никто не знал. Мальчиков допрашивал генерал-лейтенант Влодзимирский, один из самых страшных бериевских палачей. «Это был высокий и красивый мужчина в форме, – рассказывал Серго. – Он был очень противный и кричал на нас».
Серго Микоян провел целую неделю в одиночной камере. В декабре, после шести месяцев на Лубянке, допросы неожиданно прекратились. Дети сильно испугались. Следователь показал Серго чье-то признание. В нем говорилось, что он является членом организации, целью которой является свержение правительства.
– Подпиши – и отправишься к матери, – пообещал чекист.
– Не подпишу, – наотрез отказался Серго. – Это неправда.
– Это не имеет никакого значения! – заорал генерал. – Подписываешь – и возвращаешься домой. Не подписываешь – и возвращаешься в камеру. Прислушайся…
Серго прислушался и уловил звуки голоса матери в соседней комнате. Все дети подписали признания.
«Конечно, это признание могли использовать против моего отца, – понимал Серго. Его, Ашхен и Вано отвезли в Кремль. – Я очень обрадовался, что отца не было дома. Я очень боялся его гнева».
Вечером Анастас Микоян сказал Вано:
– Если ты виноват, удавлю собственными руками. А сейчас иди и отдыхай.
Младшему он не сказал ни слова.
На этом дело не закончилось. Через три дня юным «заговорщикам» пришлось отправиться в ссылку. Серго и Вано Микояны прожили целый год в Сталинабаде под присмотром домохозяйки. Сталин не забыл детский «заговор». Позже он собирался использовать его против Микояна.