4

Однако со временем «нижнее белье» главного театра страны приобретает благородный запах мемуаров, дающих определенное представление о событиях в Большом и характерах его обитателей.

Игорь Пальчицкий: Фурцева любила Плисецкую. В каком-то даже смысле в душе была ее «сырихой». Ленинскую премию Майя все равно бы получила, но поддержка Фурцевой ускорила дело. Когда одна очень известная балерина (не буду называть ее, она жива и здравствует) накатала на Плисецкую донос в КГБ, Майю прикрыла именно Фурцева. Несмотря на все это, в своей книге Плисецкая как-то нехорошо написала о Екатерине Алексеевне. Почему?

А вот мнение самих «сыров».

Х, пенсионерка с резким голосом, в прошлом активная «сыриха»:

– Наталья Бессмертнова, еще когда только начала работать в театре, вышла замуж за красавца двухметрового роста, кажется физика. Прожив с ним недолго, бросила его. Потом у нее были романы с красавцами Михаилами – Лавровским и Козаковым… И вдруг мы узнаем, что она выходит замуж за Григоровича. Все так и ахнули, потому что… Ну неважно. Главное, я считаю, это погубило и его, и ее.

Y, седой полковник-отставник. Однако с тихим голосом и в изношенном пальто:

– Личностью, знаете ли, всегда была Вишневская. Ни в какие времена ничего не боялась. Что думала, то и говорила. Хозяйка, одним словом, в опере была. Нет, не потому что была за спиной Ростроповича. Личность была. Сильная женщина. Надо сказать, что Галина Павловна – одна из немногих, кто по-человечески относился к «сырам». Она поддерживала с ними отношения, даже находясь в эмиграции.

Z, женщина неопределенного возраста и странно одетая (спортивная куртка – и шляпка с вуалеткой, видавшей виды):

– А я вспоминаю утреннюю «Травиату». Уже не помню, кто пел Жермона, но во втором акте у него такие слова: «Вы синьора Валери? Отец Альфреда перед вами». Певец, между прочим, был в приличном подпитии. Он шатался, выронил цилиндр и вместо нужных слов заплетающимся языком спросил: «Не можете сказать, где здесь Виолетта?» Зал грохнул: это прозвучало так же, как «вы не знаете, как пройти в туалет?». Дали занавес…

Игорь Пальчицкий: А я никогда не забуду случай с Монтсеррат Кабалье. Когда итальянцы привезли к нам «Норму», там вышла такая история. Фьоренца Коссотто, певшая в паре с Кабалье, обиделась на организаторов гастролей: на телевизионную съемку спектакля они позвали не ее, а Бруну Бальони, «стоившую» дешевле Коссотто. Оскорбленная «звезда» на последнем спектакле в Большом устроила демарш: вдруг стала «давиться» звуком. После антракта объявила, что вместо заболевшей Коссотто будет петь Бальони – та самая, что «подешевле». Ну, все скисли. Ждут. А во втором акте есть труднейший дуэт, где певцы сходятся, расходятся, разлетаются и сливаются их голоса. Все знали: будет провал. Когда дуэт, который прошел изумительно, закончился, Монтсеррат Кабалье – сама великая Кабалье! – взяла руку Бальони и на глазах у обомлевшего зала поцеловала ее. В нашем театре подобного не было никогда.