2

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

В чем же разница между сапожником театральным и тем, что в «Ремонте обуви» сапоги тачает-починяет? Как выясняется, очень даже существенная. Казалось бы, те же туфли, сапоги, ботинки, набойки. И их, между прочим, можно в магазине купить – дешевле театру выйдет. Но ни один уважаемый театр, ни один уважаемый художник такой профанацией заниматься не будет.

Виктория Севрюкова, театральный художник:

– Актерская нога – это всегда проблема. И дело не в том, что это плоскостопие, косточки и прочее. А в том, что сапожник должен сшить обувь не для артиста, а совсем для другого человека. Для того, кого этот артист играет. Можно сказать, что он дает актерской ноге счастье на вторую жизнь. Он, как Пигмалион, создает свою Галатею.

Пигмалион из «Табакерки» так о себе не думает. Вот он сидит напротив меня – молоточком по коже стучит, в усы ухмыляется. И вроде ничего особенного не делает – только вдруг, откуда ни возьмись, в руках у него ботинок красоты необыкновенной появляется. Каблук французский, то есть рюмочкой, кожа охристая поверх черной. Это он для Веры Алентовой шил – спектакль «Пули над Бродвеем».

Беру с полки еще один удивительный образчик. Башмак мужской, а похож на женский. Это из «Процесса» по Кафке – значит, шизофренический. Остроносый ботинок, а каблук 8 см, да еще с перепонками и вырезом. В этом шедевре на спектакле расхаживает артист Евгений Миллер.

Лариса Ломакина, театральный художник:

– Это даже не туфли, а воплощение изощренной мерзости. Именно такого судью и играет Миллер. Я не уверена, что если бы у него была другая обувь, он бы так хорошо сыграл. Да, по виду они бабские, а смотрятся убедительно. И главное, артисту в них абсолютно комфортно.

Вообще-то Карпушко – потомственный сапожник. Родился в Вильнюсе, отец – поляк, мать – русская. Отец и привел его в театр оперы и балета, и парень завис: обувка здесь была необычная, а главное, не похожая на ту, что в жизни. Виктор прошел все стадии сапожного мастерства: научился собирать низ и верх обуви, работать модельером-закройщиком, делать заготовки. И самую высшую ступень – читать эскиз художника. Чтобы научиться делать обувь от начала до конца, у него ушло примерно 20 лет.

– Вот скажи, чем отличается твоя обувь от магазинной?

– Во-первых, в ручной работе используется только кожа, а в производстве – разные материалы, кожа идет только сверху. Там станки собирают, а здесь руки. Во-вторых, обувь ручной работы дольше носится.

– В магазине сразу видишь, как обувь сделана?

– Да, вижу сразу. Только не скажу, как выделка будет носиться. В театре свободы мысли и творчества больше, чем в любом ателье или мастерской. Здесь образная обувь. А образная никак не может быть простой, из магазина.