4

Но находятся люди, кто готов эту истину оспорить. Например, главный режиссер московского театра «Эрмитаж» Михаил Левитин, который в театральной Москве давно мог быть удостоен звания «Почетный животновод» или «Главный зоотехник» отечественной сцены.

– Артист ошибается, если считает, что животное его переиграет. Нет, оно не играет, а что-то собой являет. Есть режиссеры, которые хотят удивить животными, а есть, которые мыслят ими.

Так много лжи в театре так много притворства, что возникает необходимость, чтобы на сцене было нечто абсолютно реальное. Считать реальным существование артистов, даже самых блестящих – очень сложно. А животные несут некую тайну, которую мы в жизни стремимся разгадать, а на сцене сам Бог велел это делать. Животных в моем театре было много: одно время жил индюк, но с ним не справились. Были кролики, черепахи, куры, петухи, собаки разных пород. А вот кошек не было.

– Почему?

– Я их боюсь и считаю большой случайностью: любая кошка может появиться в любой момент, когда ей заблагорассудится (о чем и говорилось выше). Она есть только в одном спектакле – «Хармс». Понимаете, когда поется песня: «А люди машут кошками», я должен не словами потрясать, а кошками. Иногда такая иллюстрация животными, если текст требует того, дает невероятную силу.

У меня в «Изверге» есть император с голубем, который гадит ему на лицо. Голубь этот не настоящий, естественно. И как он «гадит» – дело техники, хитрость. Но когда император уходит, вдруг из-за дверей вылетает голубь настоящий. И у зрителя твердое убеждение, что именно он сидел на голове у императора.

– И, извините, какал.

– Фактически это шутка. У меня вообще была идея, чтобы по театру, по фойе, ходили животные – свиньи, собаки… Если бы не нужно было держать много прислуги, то, обещаю вам, ходили бы.

– А как же… ну… запахи?

– Вонища меня не пугает. Я воспринимаю театр как Ноев ковчег. Наше совместное проживание на сцене – свидетельство фантастичности мира. Для меня отдельно стоящие коровы, лошади – неубедительно. Однажды у нас начался сезон с «Хармса». И курица снесла яйцо прямо на сцене, и это было грандиозно обыграно Карцевым.

– Чем животные отличаются от артистов? Тем, что прибавки к жалованью не просят?

– Они просто хорошие.

– Самый яркий «артист» на вашей сцене?

– Была история просто невероятная. Зная мою любовь к Параджанову, у нас в театре устроили вечер его памяти. На сцене поставили и разложили его вещи. И мне пришло в голову поехать в ветеринарный институт и достать там овечку. Начал с ней репетировать. По моему замыслу, вечер должен был начаться с того, что овечка бежала по проходу ко мне, я ее поднимал и подносил к портрету Параджанова, читая при этом «Белую овцу». На репетиции овечка в первый раз правильно побежала по проходу, а во второй бросилась в ряды, и возникло ощущение, что это катастрофа. Тем более что ее провожали и встречали лучами прожекторов. Но на вечере моя овечка побежала правильно, я взял ее на руки, и после этого все сказали, что от вечера можно было ждать чего угодно. Животные вообще удивительно хорошо себя чувствуют в художественных обстоятельствах.