7

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Констанций, как и Моцартов, было тоже четверо. Но, странное дело, мужские судьбы в «Амадее» сложились более удачно, чем женские. Так, Роман Козак, игравший Моцарта в очередь с Пинчевским, стал известным режиссером, возглавлял Театр имени Пушкина. Михаил Ефремов много снимается, у Табакова – два театра, про популярность Безрукова и говорить нечего. А вот актрисы…

Елену Проклову, надолго оставившую сцену, можно встретить в антрепризе. Елена Майорова, игравшая в очередь с Прокловой, вообще приняла страшную смерть: заживо сгорела 23 августа 1997 года. Ирина Юревич – Катарина – оставила театр и ушла в монастырь. Исключение – Евгения Добровольская:

10 лет играла Констанцию, сначала с Михаилом Ефремовым, потом с Сергеем Безруковым.

Евгения Добровольская:

– Я очень любила «Амадея», особенно последнюю сцену первого акта – свидание с Сальери.

О! Это не сцена, а театральный шлягер для публики, праздник для артистов. Итак, Сальери пытается соблазнить возлюбленную Моцарта. Табаков делает крутой заход:

Сальери. Завтра вечером я обедаю у императора. Одно мое слово, и ваш муж получит должность учителя музыки у принцессы Елизаветы. Вы верите мне? Да или нет?

Выразительная пауза, заполненная настолько выразительной табаковской мимикой, что зал уже лежит.

Констанция. Я верю вам.

Сальери. Услуга такого рода, я полагаю, заслуживает благодарности.

Всякий раз Табаков импровизирует, добавляя фразы, жесты.

Констанция. Какой же?

Сальери. Ну, хотя бы поцелуя.

Констанция. Одного?

Сальери. Если вам кажется, что одного достаточно… (Целуются.) Достаточно одного? (Целуются, падают.)

Падают не на пол – Табаков осторожно опускается в кресло, Констанция – у него на коленях.

Сальери. Это слишком малая плата за музыкальный пост в Вене, о котором мечтают столько музыкантов.

В этот момент кажется, что сцена раскачивается и летает, – такая легкость и остроумие.

Евгения Добровольская: С Табаковым играть и здорово, и страшно. Идет сплошная импровизация. Вот у меня во втором акте есть сцена, которую я ни разу до конца не доиграла. Между прочим, сцена более чем трагичная: Моцарт тяжело болен, я, то есть Констанция, жду ребенка. Приходит Сальери, и Моцарт говорит ему про свой дурной сон. «Сударыня, вам тоже снятся сны?» – спрашивает меня Табаков – он стоит спиной к залу и протягивает мне цветок. Зритель-то не видит, какие рожи строит Олег Павлович в этот скорбный момент. «Мне, мне не снятся…» – говорю я вместо длинного текста и убегаю за кулисы, там смеюсь, и все за кулисами ржут, потому что тоже следят за Табаковым.

Елена Проклова тоже любит сцену финала первого акта.

Ну а последней Констанцию играла Ольга Литвинова.

– Олег Павлович, у вас было четыре Констанции. Кого из них ваш Сальери больше всех желал бы увести у Моцарта?

– Наверное, в тот момент, когда это было (все-таки 20 лет прошло), – это Лена Проклова.

– Из четырех Моцартов с кем комфортнее было работать?

– Когда Сережа Безруков не увлекается комедийной стороной вопроса, то он, конечно, наиболее подходящий. Он годится на эту роль, как говорится по-латыни, гонорес каузе, то есть по совокупности. Вот проглотил человек атом солнца – это же можно сказать и про Сергея.

Но легкомыслию первого акта приходит конец, когда художника начинает душить зависть. Зависть Табаков играл брезгливо: он приходил в ужас, терялся. И главное, он играл не завистливую гниду, а скорее полную беспомощность перед любимцем Бога, который отринул Сальери. И в этот момент его становилось жалко.