2

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

В середине 50-х годов в Театре сатиры шел спектакль «Милый друг» по Мопассану. Очевидно, по причине распутной репутации буржуазного писателя его долго не разрешали, но на премьеру отдельные члены правительства все же пожаловали. Перед их приходом за кулисы прибежала какая-то перепуганная «шестерка».

– Сегодня спектакль смотрит начальство, – сообщил он артистам. – Так что вы насчет поцелуев, обжиманий – поосторожнее. Сегодня сдержаннее играйте.

– Это как? – поинтересовались артисты.

– Ну, обнимайте любовницу, как шкаф.

Александр Пороховщиков ощутил всю прелесть поцелуя власти, предпочитавшей вариант смертельного засоса.

– На кинопробах – не помню уже, какого фильма, когда я играл сцену с поцелуем, какой-то чудак кричал мне: «Не прижимайтесь к ней снизу. Где ваша щель? Щели не вижу!» Я ему объяснил, что в таких ситуациях между влюбленными в жизни щели не бывает. «Мы что, бесполые?» – спросил я. «Это вы сексуально озабоченный», – последовал приговор, и меня сняли с проб.

Но в стране чудес – СССР – поцелуй бывал спасательным кругом, который выручал режиссеров, не искажая художественной идеи их замысла.

Вспоминает Галина Волчек:

– На съемках фильма «Король Лир» была сцена, в которой моя героиня – Регана – после эпизода ослепления Глостера с ее участием, опьяненная возмездием, врывается в комнату к своему любовнику. Подлетает к нему и срывает с него одежду. Дальше должен следовать акт близости, который в те годы на экране был просто невозможен. И тогда я предложила Козинцеву: пускай Регана, возвращаясь от любовника по коридору, видит лежащий на столе труп мужа и страстно целует его. Для меня поцелуй в данном случае был сублимацией всего того, что она переживала.