1

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Сапожники – дети подземелья, в подвале работают. Виктор Карпушко подвальный вдвойне, так как «Табакерка» – театр подвальный. Окопался в своем подвале: на стеллажах туфли, деревянные колодки, каблуки, задники, сапоги нахально развалились в разные стороны, опять же кожа в обрезках – в общем, творческий беспорядок. Не то что в магазине, где туфелька к туфельке, ценник к ценнику. И среди всего этого обувного бедлама царит сапожник Витя, мужчина положительный, с усами. Хотя малоразговорчивый, зато с золотыми руками. Все зовут Витюшей.

– Представь себе, – говорю я ему, – что я, народная артистка, пришла к тебе шить обувь. С чего начнем?

– С народными трудно бывает, – говорит он и откладывает серый кожаный гетр с не пришитыми застежками. – Разувайся, мерить будем…

И на пол летит белый лист А4, на него я ставлю ногу в капроне. Карандаш в Витиных руках мгновенно облетает ее. И тут же на рисунке мерку сантиметром снимает – от мизинца до косточки большого пальца. Кто не знает, как отравляют жизнь эти косточки! Из-за них со временем туфли теряют красоту, да и ноги тоже. Эх… А Витюша говорит:

– Да, нормальная у тебя нога: 23 на 31 на 36. Если сапоги шить, икру надо померить.

– В общем, не идеальная, – вздыхаю я. – А идеальная конечность, как фигура 90 на 60 на 90, существует?

– Идеальных ног нет. Есть стандарт, по которому итальянцы обувь делают. Это когда 22 и подъем 22. И вот на такую ножку готовится потрясающая пара. Но из наших никто влезть не может. Как в фильме «Золушка» – палец подожми, пятку подтяни. А все равно ничего не получится – не стандарт.

И снова принимается шить заковыристые застежки на сером гетре. Это для театрального новобранца – Ивана Урганта, он готовился в тот момент дебютировать в «Бешеных деньгах». Так и разговариваем.