Внуки подрастают

Чуть раньше мы уже говорили, что Бог благословил союз молодых супругов, вскоре даровав ребёнка. Это случилось 12 декабря 1777 года. Первенца назвали Александром, и такое имя выбрала новорождённому его бабка — Екатерина. В письме к барону Гримму она сообщала, что мальчик назван так в честь святого Александра Невского и добавляла: «Хочу думать, что имя предмета имеет влияние на предмет, а наше имя знаменито».

Дача, построенная для мальчика на берегу Невы, называлась Пеллой так же, как город, где родился Александр Македонский. И в другом письме к Гримму Екатерина уже признавала, что, возможно, её внук будет подобен Александру Македонскому. «Итак, — писала Екатерина, — моему Александру не придётся выбирать. Его собственные дарования направят его на стезю того или другого».

Для того чтобы всё это не осталось благими пожеланиями, Екатерина сразу же отобрала мальчика у родителей и начала воспитывать его по собственному разумению — из опасения, что отец и мать Александра повторят ошибки в воспитании, допущенные Елизаветой Петровной по отношению к Павлу.

Новорождённого, забрав у врачей, тут же передали под опеку опытной и хорошей матери — генеральши Софьи Ивановны Бенкендорф. (Это её внук, Александр Христофорович Бенкендорф прославится в русской истории и как герой Отечественной войны 1812 года, и как первый шеф Корпуса жандармов).

Александра, в отличие от его отца, стали с первых же дней жизни воспитывать в спартанской обстановке: он спал на кожаном матраце, на тонкой подстилке, покрытой лёгким английским покрывалом. Температура в его комнате не превышала 14-15 градусов, когда он спал, кормилица и слуги говорили громко, и даже на бастионах Адмиралтейства продолжали стрелять пушки. Какой контраст представляло всё это с первыми днями его отца, которого держали зимой и летом в обитой мехом колыбели, в спальне круглосуточно горел камин, а слуги не смели даже шептаться! Очевидно, поэтому Александр рос крепким, спокойным, весёлым и здоровым ребёнком.

Через полтора года, 27 апреля 1779 года, Мария Фёдоровна родила второго сына, которого назвали Константином. И это имя было выбрано не случайно: в нём таилась надежда в ближайшем будущем окончательно сокрушить империю Османов и покорить Константинополь.

С этого времени Александр и Константин воспитывались и жили вместе до двадцати лет с лишним, почти никогда не разлучаясь.

7 сентября 1780 года, когда Александру ещё не было трёх лет, Екатерина сообщала Гримму: «Тут есть уже воля и нрав и слышатся беспрестанно вопросы: «К чему?», «Почему?», «Зачем?» Мальчику хочется всё узнавать основательно, и Бог весть, чего-чего он не знает».

А ещё через девять месяцев, 24 мая 1781 года, Екатерина писала ему же: «Надо сказать, что оба мальчишки растут и отменно развиваются... Один Бог знает, чего только старший из них не делает. Он складывает слова из букв, рисует, пишет, копает землю, фехтует, ездит верхом, из одной игрушки делает двадцать; у него чрезвычайное воображение, и нет конца его вопросам».

И наконец, 24 мая 1783 года, она сообщала Гримму: «Если бы Вы видели, как Александр копает землю, сеет горох, сажает капусту, ходит за плугом, боронует, потом весь в поту идёт мыться в ручье, после чего берёт сеть и с помощью Константина принимается за ловлю рыбы...»

Когда Александру не было ещё и шести лет, Софья Ивановна Бенкендорф внезапно умерла, и мальчиков передали в руки главного воспитателя, генерал-аншефа Николая Ивановича Салтыкова, а кавалером-воспитателем при обоих братьях стал генерал-поручик Александр Яковлевич Протасов.

Салтыков, прежде чем стал воспитателем великих князей, десять лет был в том же качестве при их отце-цесаревиче Павле и благодаря своему уму, осторожности и хитрости, а также честностью и добронравием добился расположения и у Павла и у Екатерины, всегда стараясь смягчать их отношения и примирять друг с другом.

Александр характером был схож с матерью — великой княгиней Марией Фёдоровной, женщиной умной, выдержанной, спокойной.

Что же касается Константина, то во многом он был полной противоположностью своему старшему брату.

У Константина уже в раннем детстве проявились многие качества отца: он был вспыльчив, упрям, жесток. Когда однажды один из наставников — Лагарп — пожаловался на нежелание Константина выполнять любые, даже самые простые задания, тот в припадке бешенства укусил Лагарпу руку. В другой раз, когда другой его воспитатель — Остен-Сакен — заставлял своего питомца читать, Константин дерзко ответил:

— Не хочу читать, и не хочу потому именно, что вижу, как вы, постоянно читая, глупеете день ото дня.