1 Июня.
1 Июня.
Кукушица, рано кукуя нежным своим и глубоким голосом, пролетела над крышей моего дома, и голос этот остался, протянулся, запел. Пришла ко мне моя Грезица и спрашивает, как было в Смольном.
М. М., рассказывая, приговаривает: «Не рубил тебя немец на колбасу!»
2). Немцы сделали в одни сутки переход в полтораста верст, взяли Волуйки, и вдруг оказалось, что через два дня они могут и к нам прийти. Совет народных комиссаров, пользуясь практикой в подобных случаях других советов, выделил из своей среды двух диктаторов и передал им всю власть.
Почему-то эти диктаторы, решив принципиально защищать город, собрали крестьянский съезд для окончательного решения вопроса как о диктатуре, так и о войне. В первый раз за все время своего существования советская власть обратилась к земле, предоставив полную свободу избрания представителей, даже без всякой агитации, даже не известив население, для решения каких именно вопросов оно должно послать представителей. Потому что депутатам наказано было взять с собой харчей на три дня, решено, что это и есть долгожданная установка. И то
-126-
еще так говорят: «Пусть придут к нам разговаривать о войне не те, кто с фронта манил, а кто звал тогда воевать».
1). Дожидались в народе какой-то окончательной «установки», после чего будет каждому ясно, какой землей он владеет, куда можно без риска возить теперь же навоз и кому собирать урожай прошлый год посеянной ржи. Говорили: «Самим установиться невозможно, кто-то должен прийти и разобрать». Теперь, когда от каждого селения потребовалось по два представителя — тысячу двести человек с уезда, — когда депутатам велели взять с собой харчей на три дня, все решили, что это и есть долгожданная установка.
Так, 16-го Мая в уездный город собрались тысячу двести крестьянских депутатов со своими харчами.
Диктатор объяснил, что о немцах. Земля молчала.
Диктатор сказал:
— Чего же вы молчите, или вам корова язык отжевала? Депутат за словом в карман не полез:
— Что же ты, не рубил тебя немец на колбасу, не сказал, зачем ты нас сюда созываешь: я скажу воевать, а общество мне за это веревку на шею?
Ничего не вышло из съезда, депутаты разъехались на два дня спросить свои общества о войне. А уже появилось на фонарных столбах объявление о всеобщей мобилизации и, провисев часа два после съезда, было сорвано неизвестной рукой.
Между собой крестьяне говорили:
— Воевать нам не с чем, уходить некуда!
Прекословный диктатор.
И тогда все обернулось не на немца, а на диктатора: долой эту власть!
Начало: когда я шел чай пить к знакомому, видел я на фонарных столбах объявление о всеобщей мобилизации, подписанное диктаторами — двумя лицами М и N через тире: М тире N. После чая все эти объявления были уже сорваны.
И еще так:
-127-
— Не воевать зовут, а только немца дражнить.
А еще были и такие слова:
— Пусть не те придут к нам о войне разговаривать, кто с фронта манил, а кто звал воевать.
Нам привелось слышать и такое рассуждение обиженного переделом хозяйственного человека:
— Какую землю защищать: у помещика землю отобрали, ему защищать нечего, кто землю работал и [сеял] — отобрали, ему защищать нечего, кто при своем остался, тот разуверился: от войны земли не прибавляется. Кто выгадал? многосемейный, бездельник, кто шатался по [городам] и земли не понимает, получил сразу на всю семью, шелюган последний - много ли таких? человек десять на все общество. Что защищать?
Земли нет!
Новая моя установка: гожусь для немцев.
Были такие деревни: «Мы пойдем, но только все поголовно и не дальше нашего уезда».
Другие деревни: «Приходили подписать мобилизацию, и мы подписали» (там, где были агитаторы из города).
Бывший стражник нашей же волости, ныне уездный диктатор, метался по сцене театра Народного дома и кричал на представителей народа:
— Здесь собрались не пролетарии, а кулаки...
На клумбе между розами свеклу посеяли. Выросла, разлопушилась свекла, и на все лето зацвела чайная роза.
Другой диктатор в Совете рабочих депутатов говорил:
— Гидра контрреволюции подняла свою голову, на каждом переулке вы слышите, как буржуазия ругает существующую власть, я обращаюсь к вам с призывом, товарищи меньшевики и товарищи правые социал-революционеры, выступить за войну.
-128-
— Товарищ диктатор, — говорил представитель рабочих, — мы не в силах отвечать вам без пославших нас, надо их спросить.
Диктатор ответил:
— Принудительно. Нет, вы можете решить принудительно, власть не может быть без принуждения.
Никто не отвечал.
И разгневанно второй диктатор кричал:
— Что вы молчите, что, вам корова язык отжевала?
Диктатор бессильный (прекословный) передавал власть настоящему беспрекословному диктатору.