8 Октября.

8 Октября.

Ей хотелось быть мученицей, и она создала себе воображаемых врагов и мучила их, вызывая на ссоры, чтобы оказать себя мученицей. Теперь пришло время, желание ее осуществилось: она стала мученицей.

Разрытая могила. Старый дом, на который смотрим мы теперь только издали, похож на разрытую могилу моей матери: черви кишат в нем народа...

Началось время, когда зимние птицы приближаются к дому, когда воробьи громадной семьей разговаривают в саду.

Закон природы: радоваться (из чувства самосохранения) над несчастьем другого — и в то же время коммуна, где всё на любви.

Мы смотрим с Колей из-за кустов на дом наш, не смея и думать, чтобы к нему подойти.

Николай:

— Ну, что ж Бог?

— Причем тут Бог?

— Допускает!

— А ты молился?

— Почему не молился, я всегда молюсь, разве нужно с крестом?

— Что же мне делать? — спросил я.

— Иди в город, скорей лесом, возьми узелок, иди... ребятишек не тронут, а сам уходи...

Меня провожал Василий и голос зайца, а я сам, как заяц, нет-нет и присяду и оглянусь на Хрущево: быть может, последний раз вижу. Так шесть раз оно показывалось и скрывалось.

Архипу я сказал:

— У тебя нет детей, ступай на Украину с женой.

— А вертаться? не миновать же сюда возвращаться и в голые стены.

— Почему не миновать?

Мы дорогу обходим, потому что стыдно и страшно встретиться с людьми.

-254-

По мере того как я ухожу, наши враждебные дома все сближаются... а церкви города будто растут и растут из-под земли, и я клянусь себе, сжимая горстку родной земли, что найду себе свободную родину.

(23 Сентября — 5 Октября.) Прошлая суббота: «выдворительная», я в городе. Воскресенье утром у Мишуко-ва, вечером контрабанда, понедельник: <зачеркнуто: (Покров)> «теперь совесть чиста!» вторник: все ждем гостей, среду... в четверг: ухожу в Елец. В субботу известили, что «Замятин был», и Лева отправился пешком в Хрущеве В воскресенье батюшка привез записку, что нас выгнали. В понедельн. — приехал Коля, Петя, Понтик. Вторник — Ксенофонт с возами. Среда в 12 ч. ночи — Ефр. Павл. Пятница — в 11 ч. вечера на четырех извозчиках семья с Ник. Мих. Уехала.

Москва слезам не верит.

Старуха Александра: плачет и тащит.