11–29 января 1943 г
11–29 января 1943 г
В первые дни рана моя беспокоит все сильнее и сильнее. Я уже и рукой шевельнуть не могу.
Каждый раз, как приходится вставать с койки, слезы из глаз.
А 13 января стало совсем плохо — температура подскочила до 39,6.
С утра иду в перевязочную, оказывается, вся рана — сплошной гной, даже повязку не отдерешь.
Врач констатировал абсцесс в канале раны, распорядился срочно оперировать. Молодая русская медсестра готовит все необходимое.
Под наркозом врач делает надрез чуть ниже канала раны и перевязывает сам канал и рану, предварительно пропустив резиновый шланг — канюлю.
Очнувшись после наркоза, понимаю, что все позади, боли не чувствую никакой. Врач накладывает тугую повязку.
На следующий день температура спадает. Пять дней хожу на перевязку, процедура весьма болезненная. Каждый раз с облегчением воспринимаю ее завершение.
27 января тугую повязку, наконец, снимают. У раны совершенной другой вид.
Распорядок дня.
Подъем (пробуждение) в 7 утра, приходят медсестры с тазиками для умывания.
В первые дни приходилось умываться с помощью медсестры, потом я уже сам хожу в умывальную.
Затем приносят посуду (ее моют румыны) и завтрак. После этого подметают или делают влажную уборку палаты.
Встаю я обычно ненадолго, в основном лежу. Потом представляется возможность почитать, благо книг здесь достаточно.
Дежурная медсестра всегда занята — перевязки и так далее.
Питание.
Я получаю трехразовое питание. В 8 утра завтрак. Бутерброды хоть и тонкие, но уже намазаны медом или мармеладом — когда как. Я редко съедаю больше двух, от силы трех бутербродов, есть не хочется. В 9 утра приносят еще по бутерброду.
В нашей палате никто не съедает все. Рудольф, этнический немец из Румынии, отдает их румынам — те вечно голодные — в обмен на сигареты.
Обед хороший. Всегда что-нибудь, да оставишь. А иногда и вовсе не притрагиваешься.
На ужин дают опять бутерброды, как и на завтрак, да еще немного колбасы, рыбы или еще чего-нибудь.
Прочее.
Погода мягкая, мороза нет, снега мало. В нашей палате на 25 человек всегда тепло.
Почти все здесь — лежачие, ходячих только несколько человек. Каждое утро обход врача.
Главврач — дока в своей области, день и ночь на ногах, работы невпроворот, сам оперирует, ассистирует ему медсестра.
Постоянно выписывают тех, кто признан пригодным для отправки на транспорте, выписывают и Бартеля. Я пока что не признан пригодным для отправки на транспорте.
Наши вещи, скукожившиеся от сушилок и дезинфекций, мы получаем лишь 29.01.1943, непосредственно перед отправкой в Германию. Все, что мне явно не понадобится, — летнюю форму, куртку на меху, вязаные нижние штаны — я с собой не беру. Мне даже пришлось лежать в коридоре из за большого притока новых раненых. Койки были вполне удобные, мне даже досталось стеганое одеяло. Нижнего белья хватало в обрез — я целых три недели не менял его.
С 29.01 по 2.02.1943 г. мы на санитарном поезде добирались до Швейдница (Силезия).
21.07.1943 года меня признали фронтопригодным и направили в резервные части.