МЕСТО ЧЕРНОЙ РАСЫ В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ30 ; ЧЕМ ЕЕ ПРИСУТСТВИЕ ГРОЗИТ БЕЛЫМ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

МЕСТО ЧЕРНОЙ РАСЫ В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ30; ЧЕМ ЕЕ ПРИСУТСТВИЕ ГРОЗИТ БЕЛЫМ

Почему отмена рабства и уничтожение его последствий представляет больше трудностей в

современном мире, чем в древности.В Соединенных Штатах по мере уничтожения рабства растет

предубеждение белых по отношению к чернокожим.Положение негров в северных и южных штатах.

По какой причине американцы стремятся к отмене рабства.Рабское положение, отупляя раба, ведет

в то же время к деградации хозяина.Различия в развитии правого и левого берегов Огайо.Чем

они объясняются.Люди черной расы сосредоточиваются на Юге, где главным образом

сохраняется рабство.Почему это происходит.Факты, препятствующие отмене рабства в

южных штатах.Будущие опасности.Тревога людей.Создание колонии чернокожих в Африке.

Почему на Юге американцы, несмотря на свое отвращение к рабству, ужесточают условия содержания

рабов.

Индейцы живут и гибнут сами по себе, в то время как судьба негров в определенной степени переплетается с судьбой европейцев. Эти две расы связаны друг с другом, но смешаться они не могут, им одинаково трудно как полностью разделиться, так и окончательно объединиться.

28 Впрочем, в данном случае не следует приписывать все заслуги испанцам. Если бы индейские племена не вели оседлый образ жизни и не занимались земледелием еще до прихода европейцев, то и в Южной Америке они были бы точно так же уничтожены, как и в Северной.

29 Си. среди прочих документов доклад господина Белла комитету по делам индейцев от 24 февраля 1830 года, в котором очень логично обосновывается (с. 5) и с большой ученостью доказывается, что «the fundamental principle, that the Indians had no right by virtue of their ancient possession either of soil, or sovereignty, has never bein abandoned expressly or by implication». To есть «давность владения не дает индейцам права ни на собственность, ни на суверенитет — вот основной принцип, от которого мы не отступали ни в наших заявлениях, ни в наших делах».

Читая этот мастерски составленный документ, удивляешься той легкости и непринужденности, с которыми автор с первых же строк отбрасывает аргументы, основанные на естественном праве и на здравом смысле, называя их абстрактными и теоретическими принципами. Чем больше я думаю, тем больше убеждаюсь в том, что единственное различие цивилизованного и нецивилизованного человека в их отношении к справедливости заключается в следующем: первый оспаривает само существование прав, основанных на справедливости, тогда как второй просто нарушает эти права.

30 Прежде чем обсуждать эту тему, я хотел бы сделать одно предварительное замечание. Господин Гюстав де Бомон, мой спутник, написал книгу, о которой я уже говорил в начале своего труда и которая скоро выйдет. Основной целью господина де Бомона было познакомить французов с положением негров среди белого населения Соединенных Штатов. Он глубоко изучил вопрос, которого я, в силу иного предмета моего исследования, могу лишь коснуться.

В его книге, в примечаниях к которой приводятся очень ценные и совершенно неизвестные ранее законодательные и исторические документы, содержатся описания, поразительные по силе и правдивости. Тот, кто хочет понять, до какой крайней жестокости могут дойти люди, вступившие на путь пренебрежения законами природы и человечности, должен прочитать книгу господина де Бомона.

252

Присутствие чернокожих в Соединенных Штатах способно породить там в будущем самые страшные беды. К этому выводу неминуемо приводят любые поиски причин нынешних трудностей Союза и опасностей, с которыми он может столкнуться в будущем.

Как правило, для возникновения трудноразрешимых социальных проблем требуются немалые усилия людей. Однако существует одно общественное зло, которое проникает в общество незаметно. Поначалу его с трудом можно отличить от обычного злоупотребления властью; имя того, кто положил ему начало, не сохраняется в истории. Попав в почву, словно росток некоего проклятого Богом растения, это зло начинает питаться своими собственными соками, быстро растет и развивается самым естественным образом вместе с обществом, в которое оно проникло. Имя этого зла — рабство.

Христианство покончило с рабством, но в XVI веке христиане же и возродили его. Правда, они допустили его в свою общественную систему только как исключение и позаботились о том, чтобы рабами могли быть люди лишь одной расы. Таким образом, рана, нанесенная человечеству, не была обширной, но это лишь усугубило трудности ее лечения.

Нужно тщательно различать две вещи: рабство как таковое и его последствия.

И в древнем мире, и в современном обществе рабство порождает одни и те же болезни, которые, однако, приводят к разным последствиям. В древнем мире хозяин и раб принадлежали к одной расе, часто раб стоял выше хозяина по своему воспитанию и знаниям31 . Их разделяла только свобода одного и несвобода другого. Получив свободу, рабы быстро смешивались с хозяевами.

Итак, древние располагали довольно простым способом избавляться и от рабства, и от его последствий — это было освобождение раба; и как только они прибегли к этому способу повсеместно, они добились успеха.

Конечно, нельзя утверждать, что в древности следы рабства исчезли сразу с его отменой.

От природы человеку свойственно предвзятое и пренебрежительное отношение к тому, кто еще недавно стоял ниже его на общественной лестнице; подобное отношение сохраняется в течение долгого времени после того, как люди становятся равными, и на смену действительному неравенству, обусловленному состоянием и законом, приходит мнимое неравенство, причиной которого являются нравы. Однако в древнем мире это последствие рабства не могло быть длительным: отпущенные на волю рабы были так похожи на свободных людей, что вскоре их невозможно было отличить от них.

Самым трудным для древних было изменить закон. В современном же обществе основная трудность заключается в изменении нравов, то есть для нас настоящие трудности начинаются там, где в древности они кончались.

Это объясняется тем, что в умах современных людей нематериальный и преходящий факт рабства самым прискорбным образом смешивается с фактом материальным и постоянным, с различием двух рас. С одной стороны, воспоминания о рабстве позорят расу, а с другой — она сама является вечным напоминанием о рабстве.

Ни один африканец не прибыл в Америку по своей воле. Это значит, что все чернокожие, живущие там в настоящее время, были или являются рабами. Таким образом, негры уже при рождении получают от своих предков внешние признаки своего низкого положения в обществе. Закон может отменить рабство, но один Бог способен стереть его следы.

В современном обществе раб отличается от хозяина не только своей несвободой, но и своим происхождением. Негра можно освободить, но от этого он не перестанет быть совершенно чужим для европейца. И это еще не все: этого человека, рожденного на самой низкой ступени общества и появившегося у нас в обличье раба, мы лишь с натяжкой можем назвать человеком. Его лицо кажется нам отвратительным, его ум — ограничен-

31Известно, что многие античные писатели были рабами, назовем, к примеру, Эзопа и Теренция. В рабство попадали не только варвары, в результате войн рабами становились очень культурные люди.

253

ным, вкусы — низменными, мы почти готовы принять его за промежуточное существо между человеком и животным32.

После отмены рабства современному человеку остается еще покончить с тремя неуловимыми и значительно более прочными, чем само рабство, предрассудками. Речь идет о превосходстве хозяина над рабом, белого человека над всеми другими людьми, а также о других расовых предрассудках.

Нам, имевшим счастье родиться среди подобных себе людей, обладающих по закону равными правами, очень трудно постичь, какая огромная пропасть отделяет американского негра от европейца. Но мы можем составить себе некоторое представление об этом, прибегнув к аналогии.

Когда-то и у нас существовало неравенство, основанное только на законе. Но ведь такое неравенство абсолютно искусственно! Нет ничего более противоречащего инстинктивным ощущениям человека, чем постоянные, установленные законом различия между совершенно одинаковыми людьми. Однако эти различия существовали в течение веков и поныне существуют во многих местах. Они всюду оставили в сознании людей следы, которые плохо поддаются воздействию времени. Если так трудно покончить с неравенством, установленным лишь законом, то как уничтожить неравенство, незыблемая основа которого, казалось бы, заложена самой природой?

Что касается меня, то, когда я вижу, с какой мукой любые аристократические сословия смешиваются с народными массами, к каким крайним мерам они прибегают для того, чтобы в течение веков сохранять воображаемые границы, которые отделяют их от народа, во мне угасает всякая надежда на то, что неравенство, основанное на явных и вечных признаках, когда-либо исчезнет.

Мне думается, что надеяться на то, что европейцы когда-либо смешаются с неграми, — значит предаваться несбыточным мечтам. Ничто не позволяет мне надеяться на это, реальная действительность свидетельствует о противоположном.

До сих пор повсюду, где сила была на стороне белых, они держали негров в унижении и рабстве. Там, где верх брали негры, они уничтожали белых. Вот единственная форма отношений, которая когда-либо существовала между двумя расами.

По моим наблюдениям сейчас в некоторых частях Соединенных Штатов начинают отменяться законы, разделяющие две расы. Однако нравы остаются неизменными. Рабство отступает, но предрассудки, которые оно породило, сохраняются.

Разве в той части Союза, где негры стали свободными людьми, они сблизились с белыми? Нет сомнения, что любой человек, побывавший в Соединенных Штатах, заметил нечто противоположное.

У меня сложилось впечатление, что расовые предрассудки сильнее проявляются в тех местах, где рабство отменено, чем в тех, где оно еще существует. Но наибольшая нетерпимость проявляется там, где рабство никогда не существовало.

Правда, в северных штатах закон разрешает белым вступать в брак с неграми, но общественное мнение считает это позором, и было бы трудно привести пример подобного брака.

Почти во всех штатах, где рабство отменено, негры получили право голоса. Но негр может прийти на избирательный участок лишь с риском для жизни. Негр может жаловаться на притеснения, но разбирать его жалобу будет белый судья. По закону он может быть присяжным, но предрассудки препятствуют действию этого закона. Дети негров не могут учиться в одной школе с детьми европейцев. В театрах ни за какие деньги он не может купить себе право сидеть рядом со своим бывшим хозяином. В больницах негры лежат в отдельных помещениях. Чернокожим позволяют молиться тому же Богу, которому молятся белые, но не в одном храме с ними. У них есть свои священники и свои церкви. Хотя двери рая для них не закрыты, неравенство сохраняется и на краю могилы. Негров хоронят в стороне от белых, и даже смерть, настигающая в равной степени всех, не уравнивает их в правах с белыми.

Итак, негры свободны и объявлены равными белым, но они не пользуются одинаковыми с ними правами, не разделяют их удовольствий, трудов и страданий, они даже не

32 Для того, чтобы белые отказались от своего мнения о бывших рабах как о существах интеллектуально и морально неполноценных, негры должны измениться, но они не могут измениться до тех пор, пока существует это мнение.

254

могут быть похоронены рядом с белыми. Ни при жизни, ни после смерти чернокожие не могут сблизиться с белыми.

На Юге, где все еще существует рабство, белые меньше сторонятся чернокожих, им случается вместе работать или развлекаться, у них существуют определенные формы общения. Законы, касающиеся негров, там суровы, но обычаи проникнуты мягкостью и терпимостью.

На Юге хозяин не боится возвышать раба, так как знает, что при желании он всегда может поставить его на место. На Севере же четких границ, отделяющих униженную расу от белых, не существует, и белые из страха возможного смешения с чернокожими всеми силами стремятся держаться подальше от них.

У американцев, живущих на Юге, природа, время от времени вступая в свои права, восстанавливает равенство между белыми и чернокожими. На Севере гордыня заглушает даже самые бурные человеческие страсти. Американец с Севера, быть может, и согласился бы вступить в любовную связь с негритянкой, если бы по закону она не могла надеяться взойти на его брачное ложе. Но поскольку она может стать его супругой, он испытывает к ней отвращение и избегает ее.

Таким образом, создается впечатление, что в Соединенных Штатах по мере освобождения негров растут предрассудки, выталкивающие их из общества. В то время как неравенство упраздняется законом, оно укореняется в нравах.

Но если мое описание взаимоотношений двух рас, живущих в Соединенных Штатах, соответствует действительности, то почему американцы отменили рабство на Севере страны? Почему оно сохраняется на Юге и по каким причинам там ужесточаются условия содержания рабов?

Ответ прост. В отмене рабства в Соединенных Штатах заинтересованы не чернокожие, а белые.

Впервые негры были привезены в Виргинию году в 1621-м 33. В Америке так же, как и повсюду в мире, рабство зародилось на Юге. Оттуда оно постепенно распространялось по стране. Однако чем дальше на Север, тем меньшим было количество рабов 34.

В «Исторической коллекции Массачусетса», том IV, с. 193, имеется любопытное исследование Белнепа о рабстве в Новой Англии. В нем говорится, что негров начали ввозить туда с 1630 года, но сразу же законы и нравы воспротивились рабству.

См. также в этом же источнике свидетельство о том, как общественное мнение, а затем и закон сумели покончить с рабством. В Новой Англии, например, никогда не было много негров.

Возникли колонии, и по истечении века всех удивило одно необычайное обстоятельство: в провинциях, где рабов не было, население, богатство и благосостояние росли быстрее, чем в тех, где они были. Но ведь жители первых провинций были вынуждены сами обрабатывать землю или нанимать работников, тогда как жители вторых имели в своем распоряжении бесплатных работников. Следовательно, жизнь в одних местах требовала труда и расходов, в других же можно было жить в праздности, к тому же ничего не тратя. В выигрыше, однако, были первые провинции.

Это казалось необъяснимым, тем более что все эмигранты принадлежали к одной, европейской расе, имели одинаковые привычки и культуру, жили по одинаковым законам, а различались очень незначительно.

Шло время. Американцы от берегов Атлантического океана с каждым днем проникали все дальше в западную глушь. Там они находили новые земли и новые климатические условия, им приходилось преодолевать различные препятствия. Смешивались народы: южане попадали на Север, северяне — на Юг. И несмотря на такое разнообразие обстоятельств, всюду повторялось одно и то же: колонии, в которых не существовало рабства, становились населеннее и богаче, чем те, где оно существовало.

Постепенно возникло понимание того, что кабала не только жестока по отношению к рабу, но и гибельна для хозяина.

33См. «Историю Виргинии» Беверли. См. также в «Воспоминаниях» Джефферсона любопытные сведения о ввозе негров в Виргинию и о первом законодательном акте, запрещающем их ввоз, принятом в 1778 году.

34Хотя на Севере было меньше рабов, выгода рабского труда там так же, как и на Юге, никогда не ставилась под сомнение. В1740 году законодательное собрание штата Нью-Йорк заявило, что следует всячески поощрять прямой ввоз рабов и в то же время строго наказывать контрабандистов, поскольку они могут помешать деятельности честных торговцев (Кент. Комментарии, т. П, с. 206).

255

Окончательно это было доказано, когда американцы поселились на берегах Огайо.

Река, которую индейцы обычно называли Огайо, или Прекрасная Река, несет свои воды по самой изумительной долине, в которой когда-либо жил человек. По обоим берегам Огайо тянутся холмы с неистощимо плодородной почвой; там умеренный климат и здоровый воздух. Вдоль каждого берега проходит граница обширного штата: вдоль извилистого левого тянется граница штата Кентукки; штат, расположенный на правом берегу, носит то же название, что и река. Эти два штата различаются лишь в одном: в Кентукки разрешено иметь рабов, а в Огайо запрещено35.

Таким образом, путешественник, плывущий по середине Огайо туда, где она впадает в Миссисипи, находится как бы между свободным обществом и рабовладельческим. И стоит ему поглядеть вокруг, как он сразу поймет, какое из этих общественных устройств способствует процветанию человечества.

Левый берег реки малонаселен, время от времени там можно видеть группы рабов, беззаботно бредущих по полупустынным полям; часто встречается девственный лес. Общество, кажется, пребывает в спячке, а человек предается праздности, в то время как природа живет бурной жизнью.

Что же касается правого берега, то с него доносится неясный шум, свидетельствующий о работе где-то вдалеке промышленных предприятий, на полях видны богатые всходы. Земледельцы живут в красивых домах, свидетельствующих об их вкусе и старании. Все дышит достатком, человек выглядит богатым и довольным: он трудится36.

Штат Кентукки был основан в 1775 году, а штат Огайо двенадцатью годами позже. Для Америки двенадцать лет—это больше, чем пятьдесят лет для Европы. В настоящее время в Огайо живет на 250 тысяч человек больше, чем в Кентукки37.

Нетрудно понять, что рабовладение и свобода ведут к различным последствиям. Ими можно объяснить многие расхождения, существующие в жизни античного и современного общества.

На левом берегу Огайо работа является уделом рабов, на правом же ее рассматривают как средство достижения благосостояния и прогресса. На левом берегу труд презираем, на правом — уважаем. На левом берегу невозможно найти белых рабочих, так как белые боятся походить на рабов, работают только негры. На правом берегу не найдешь ни одного бездельника, белые берутся за всякую работу со свойственной им активностью и сообразительностью.

Итак, в Кентукки разработка природных богатств доверена ленивым и невежественным людям, в то время как трудолюбивые и просвещенные предаются безделью или переезжают в Огайо, где они могут найти применение своим способностям, не испытывая при этом стыда.

Правда, в Кентукки хозяева ничего не платят рабам за работу, но рабский труд не приносит им больших прибылей. Платя деньги белым рабочим, они бы с лихвой окупили свои расходы.

Свободному рабочему надо платить, но он работает быстрее, чем раб, а скорость выполнения работы — это один из важных элементов экономии. Белый продает свои услуги, но их покупают только в случае их необходимости. Чернокожий не может требовать никакой платы за свою работу, но его нужно постоянно кормить, о нем нужно, будь он болен или здоров, заботиться в течение всей его жизни, и в молодые и в зрелые, наиболее производительные, годы, и в годы его детства и старости, бесполезные для хозяина. Таким образом, и белый и чернокожий работают не бесплатно: свободный рабочий получает зарплату; раба воспитывают, кормят, одевают, за ним ухаживают. На содержание раба хозяин тратит деньги постепенно, небольшими суммами, незаметно. Рабочему его зарплата выдается сразу, отчего создается впечатление, что обогащается только по-

35 В штате Огайо не просто запрещено рабство, на его территорию не разрешен въезд и свободным неграм, они не имеют также права что-либо приобретать там. См. законодательство штата Огайо.

36 В штате Огайо предприимчивостью отличаются не только отдельные люди, сам штат ведет крупные дела. Штат Огайо проложил, например, между озером Эри и Огайо канал, который связывает долину Миссисипи с северной рекой. Благодаря этому каналу европейские товары, прибывающие в Нью-Йорк, можно доставлять по воде в Новый Орлеан, то есть на расстояние в более чем пятьсот лье в глубь континента.

37 Точные цифры по переписи 1830 года: Кентукки — 688 844; Огайо — 937 669.

256

лучатель. В действительности же раб стоит дороже рабочего, а его работа менее производительна 38.

Влияние рабства проявляется и в другом: оно оставляет глубокий след в душах хозяев, придавая определенную направленность их мыслям и склонностям.

Природа наделила людей, живущих на обоих берега Огайо, энергичным и предприимчивым характером, но на каждой стороне реки люди по-разному используют свои качества.

На правом берегу главной целью белых, живущих плодами своих трудов, стало материальное благосостояние. Родные края дают им широчайший простор для применения способностей, их энергия всегда находит себе цель, а их страсть к обогащению выходит за пределы обычного человеческого корыстолюбия. Томимые желанием разбогатеть, они отважно вступают на любой путь, который открывает перед ними судьба. И независимо от того, становятся ли они моряками, пионерами, фабрикантами или землевладельцами, они одинаково упорны в труде и преодолении опасностей, присущих этим профессиям. Разнообразие их талантов восхитительно, а их жажда наживы близка к героизму.

Американцы, живущие на левом берегу Огайо, равно презирают как работу, так и всякое дело, для успеха которого она необходима. Они живут в праздности и достатке и обладают вкусами ничего не делающих людей. Деньги не имеют для них большой цены, они не столько стремятся к богатству, сколько к веселью и удовольствиям и тратят на них энергию, которой их соседи находят другое применение. Они страстно любят охоту и войну, умеют обращаться с оружием, им нравятся физические упражнения, требующие большой силы и ловкости. С юных лет они привыкают рисковать своей жизнью в поединках. Так рабство не просто мешает белым обогащаться, оно лишает их самого стремления к этому.

В результате непрерывного двухвекового воздействия этих противоположных причин в английских колониях Северной Америки возникли удивительные различия в деловых качествах южан и северян. Сегодня только на Севере есть корабли, промышленные предприятия, железные дороги и каналы.

Эти различия можно заметить, не только сравнивая жителей Севера и Юга, но и жителей Юга между собой. Почти все те, кто в южных штатах Союза занимается предпринимательской деятельностью, стремясь извлечь выгоду из рабского труда, приехали сюда с Севера. Северяне ежедневно прибывают в южные штаты, поскольку в них не так сильна конкуренция. Здесь они находят возможности, оставшиеся не замеченными местными жителями. Они приспосабливаются к рабовладельческой системе, хотя и не одобряют ее, и им удается извлечь из нее большую выгоду, чем ее создателям и сторонникам.

Если бы я хотел продолжить это сравнение, я легко доказал бы, что почти все различия в характере жителей Юга и Севера Америки возникли вследствие существования рабства. Но это увело бы меня от моей темы: меня сейчас интересуют не последствия порабощения людей, я хочу лишь уяснить, как оно воздействует на материальное процветание его приверженцев.

Древние не могли отчетливо понимать влияние рабства на производство материальных благ. Кабала существовала в то время во всем цивилизованном мире, ее не знали только варвары.

Поэтому христианское учение в борьбе с рабством на первое место ставило права раба Теперь же стало возможным бороться с рабством также во имя хозяина. Это борьба, в которой выгода и мораль не противоречат друг другу.

По мере того как эти истины проникали в сознание американцев, рабство постепенно отступало под натиском знаний и опыта.

38 Кроме этих причин, вследствие которых труд свободных рабочих является более продуктивным и экономным повсюду, где в них не ощущается недостатка, нужно указать и еще одну, свойственную лишь Соединенным Штатам. В этой стране только на берегах Миссисипи, у ее впадения в Мексиканский залив, научились с успехом выращивать сахарный тростник. В Луизиане разведение сахарного тростника приносит большую выгоду: нигде в другом месте работа земледельца не дает столь высокой прибыли. А поскольку между расходами на производство и произведенным продуктом всегда устанавливается некоторая взаимосвязь, в Луизиане высокие цены на рабов. К тому же Луизиана входит в федерацию штатов, и поэтому туда разрешается ввозить рабов из всех точек Союза. В результате высокие цены на рабов в Новом Орлеане приводят к росту цен на рабов на всех рынках страны. Таким образом, в местах, где земля не очень плодородна, ее обработка рабами стоит дорого, и в конкурентной борьбе побеждают свободные рабочие.

257

Рабство зародилось на Юге, затем распространилось на Север, но сегодня оно исчезает. С Севера на Юг постепенно распространяется свобода. Самым крупным северным штатом, где существует рабство, является Пенсильвания, но устои его там уже подорваны. Мэриленд, расположенный к югу от Пенсильвании, с каждым днем приближается к его отмене, а в Виргинии, расположенной к югу от Мэриленда, уже идут споры о его пользе и опасностях39.

Одной из причин почти всех серьезных изменений в человеческих установлениях является порядок наследования собственности.

До тех пор пока на Юге собственность передавалась по наследству не в равных долях, во главе каждой семьи стоял богатый человек, не ощущавший ни потребности, ни склонности к труду. Вместе с ним в той же праздности жили, как растения-паразиты, члены его семьи, лишенные по закону доли в общем наследстве. Во всех семьях Юга наблюдалось то, что еще сейчас можно увидеть в аристократических семьях некоторых европейских стран: младшие члены семьи живут в подобном же безделье, что и старшие, хотя и не имеют такого же богатства. В основе этого сходства лежат абсолютно аналогичные причины. На Юге Соединенных Штатов все белое население представляет собой аристократическое сословие, возглавляемое группой привилегированных людей, владеющих своим богатством в течение веков и из поколения в поколение ведущих праздный образ жизни. Эти люди были вождями американской аристократии, они представляли интересы своего сословия, хранили традиционные предрассудки белых, поддерживали представления о праздности как о деле чести. Среди этой аристократии можно было встретить бедных людей, но не трудящихся. Нищета считалась более почетной, чем труд. Вследствие этого чернокожие рабочие и рабы не имели конкурентов, и, что бы ни говорили о продуктивности их работы, приходилось прибегать к их услугам, так как других рабочих рук не было.

После отмены закона о наследовании все крупные состояния начали разрушаться. Все семьи в равной степени приблизились к положению, когда работа становится необходимой для существования. Многие семьи полностью исчезли; все осознали, что наступило время, когда каждый должен заботиться о себе сам. Сейчас еще встречаются богатые люди, но они не составляют единого сословия, передающего свои традиции от поколения к поколению. Они не сумели воспринять, сохранить и распространить во всех слоях населения общий дух. В результате предрассудок, согласно которому трудиться считалось позорным, стал повсюду забываться. Появилось больше бедняков, и они без всякого стыда начали искать возможность зарабатывать себе на жизнь. Итак, одним из непосредственных результатов наследования собственности в равных долях было возникновение класса свободных рабочих. Как только свободные рабочие вступили в конкуренцию с рабами, все почувствовали низкую производительность рабского труда. Таким образом, были поколеблены самые основы рабства, то есть представления о выгоде, которую оно приносит хозяину.

По мере того как рабство вытесняется из северных штатов в южные, в том же направлении движется и чернокожее население. Вместе с рабством негры возвращаются в тропики, откуда их когда-то привезли.

Это может показаться на первый взгляд удивительным, но вскоре читатель поймет, отчего это происходит.

Отменяя рабство в принципе, американцы отнюдь не освобождают рабов.

Для того чтобы последующее изложение было более понятным, я приведу пример, описав ситуацию в штате Нью-Йорк. В 1788 году в этом штате была запрещена продажа рабов. Это был обходной маневр, который имел целью запретить их ввоз. С этого времени количество негров увеличивалось там только за счет естественного роста чернокожего населения. Восемь лет спустя была предпринята более решительная мера: было объявлено, что с 4 июля 1799 года все дети, родившиеся от рабов, станут свободными. С

39 Есть особая причина, способствующая ослаблению рабовладельческой системы в этих двух штатах. В прошлом богатство этой части территории Союза было основано на выращивании табака. Использование рабов было особенно выгодно для обработки этой культуры. Однако в течение многих лет цена на табак падала, а цена на рабов оставалась прежней. Это привело к изменению соотношения производственных расходов и стоимости произведенной продукции. Поэтому сейчас жители Мэриленда и Виргинии в большей мере, чем тридцать лет тому назад, склонны либо отказаться от рабов при обработке табака, либо распрощаться и с этой культурой, и с рабством.

258

этого момента исчезли все возможности увеличения количества рабов, и, хотя рабы еще существовали, можно сказать, что рабства уже не было.

Как только какой-либо северный штат заявляет о запрете на ввоз рабов, в него прекращают привозить с Юга чернокожих.

Если в каком-либо северном штате запрещается торговля неграми и владелец уже не может сбыть с рук своих рабов, они становятся для него обузой. В этом случае хозяин заинтересован в продаже своих рабов на Юг.

Если какой-либо северный штат заявляет, что дети рабов будут от рождения свободными людьми, то рабы значительно обесцениваются: ведь их потомство уже не может стать предметом купли-продажи. И в этом случае хозяин заинтересован в продаже своих рабов на Юг.

Итак, один и тот же закон препятствует движению рабов с Юга на Север и способствует их движению с Севера на Юг.

Но существует и еще одна причина, более важная, чем уже упомянутые. По мере того как количество рабов в каком-либо штате уменьшается, там начинает ощущаться необходимость в свободных рабочих. А по мере того как растет количество свободных наемных рабочих, рабы, труд которых менее продуктивен, теряют цену или становятся ненужными. Это еще один случай, когда хозяину очень выгодно продать их на Юг, где конкуренции не существует.

Следовательно, отмена рабства не ведет к освобождению раба, у него лишь меняется хозяин: с Севера он попадает на Юг.

Что касается освобожденных рабов и негров, родившихся после отмены рабства, то они не уезжают с Севера на Юг, однако по отношению к европейцам они занимают место, сходное с местом туземцев: они невежественны, лишены прав и живут среди населения, стоящего значительно выше их по уровню достатка и знаний, постоянно сталкиваясь с тиранией законов 40 и нетерпимостью нравов. В некоторых отношениях они еще более несчастны, чем индейцы: на них тяжким бременем лежат воспоминания о рабстве, они не могут требовать себе во владение какую-либо территорию. Многие не выносят страданий и погибают41, другие скапливаются в городах, где они выполняют самую грязную работу и живут нищенской и неустроенной жизнью.

После отмены рабства белое население растет вдвое быстрее, чем черное, и если бы даже рост численности чернокожих оставался на том же уровне, что и во времена рабства, то все равно вскоре они бы затерялись среди чуждого им населения.

Территории, где используется рабский труд, обычно менее населены, чем те, на которых работают свободные люди. Кроме того, Америка—это молодая страна, и поэтому к моменту отмены рабства в каком-либо штате он бывает заселен лишь наполовину. Как только рабский труд в нем упраздняется и начинает ощущаться потребность в свободных рабочих, в него со всех концов страны устремляются толпы отважных авантюристов, которые приезжают для того, чтобы воспользоваться новыми возможностями, открывающимися перед предпринимателями. Они захватывают землю, на каждом участке поселяется белая семья. Эмигранты из Европы также направляются в свободные штаты. Что делать бедняку из Европы, приехавшему в Новый Свет в поисках достатка и счастья, в местах, где труд считается бесчестьем?

В результате белое население растет естественным путем, а также пополняется за счет большого притока эмигрантов. Черных же эмигрантов не существует, и количество негров уменьшается. Вскоре количественное соотношение, существовавшее между двумя расами, в корне изменяется. Негров остается совсем немного, они превращаются в малочисленное, бедное и несчастное племя, не имеющее своей земли, и теряются среди многочисленного народа, владеющего ею. Об их существовании вспоминают, только совершая по отношению к ним очередную несправедливость или жестокость.

Во многих западных штатах никогда не было негров, во всех северных их число быстро уменьшается. Таким образом, важный вопрос о взаимоотношениях этих двух рас

40Штаты, где рабство отменено, обычно делают все для того, чтобы жизнь свободных негров на их территории стала невыносимой. А поскольку различные штаты как бы соревнуются в проведении такой политики, негров повсюду ждут страдания.

41В штатах, где отменено рабство, уровень смертности белых и черных сильно различается: с 1820 по 1831 год в Филадельфии среди белых умирал 1 человек на 42, а среди черных — 1 на 21. Уровень смертности негров-рабов значительно ниже (см.: Эмерсон. Медицинская статистика, с.28).

259

касается ограниченной территории. Это снижает опасность проблемы, но не облегчает ее решения.

Чем дальше на юг расположен штат, тем труднее отменить в нем рабство с пользой для дела Это объясняется несколькими материальными причинами, о которых необходимо рассказать подробно.

Первая причина—это климат. Нет сомнения в том, что чем ближе к тропикам живут европейцы, тем труднее им работать. Многие американцы утверждают, что под некоторыми широтами труд представляет для них смертельную опасность, тогда как негры могут там работать без всякого риска для жизни 42. Но я не думаю, что эти утверждения, столь приятные для ленивых жителей Юга, основаны на опыте. Ведь на юге Испании и Италии климат такой же жаркий, как на юге Соединенных Штатов 43. Почему же в Америке европеец не может заниматься той же работой, которой он занимается в Европе? И если в Италии и Испании после отмены рабства хозяева не погибли, то, может быть, и в Союзе им ничего не грозит? Я вовсе не думаю, что из-за природных условий европейцы, живущие в Джорджии и во Флориде, не могут обрабатывать землю своими руками без риска для жизни. Однако совершенно ясно, что там эта работа будет более изнурительной и менее продуктивной44, чем в Новой Англии. Поскольку на Юге свободный работник не многим ценнее, чем раб, там менее целесообразно отменять рабство.

На севере Союза растут те же растения, что и в Европе, на юге же растут особые культуры.

Известно, что рабский труд разорителен при выращивании зерновых культур. Тот, кто выращивает пшеницу в стране, не знакомой с рабством, обычно не держит на службе много рабочих. Правда, во время сева и жатвы он нанимает многих, но они остаются в его доме недолго.

В рабовладельческом государстве земледелец вынужден содержать в течение целого года большое количество работников, нужду в которых он испытывает лишь в короткие периоды сева и жатвы. Ведь в отличие от свободных рабочих рабы не могут работать на себя и ждать дня, когда кто-либо захочет купить их услуги. Чтобы заставить их работать, их нужно купить.

Таким образом, оставляя в стороне отрицательные последствия рабства общего характера, следует отметить, что в странах, где выращиваются зерновые, рабский труд менее выгоден, чем там, где выращиваются другие культуры.

Напротив, на плантациях табака, хлопка и сахарного тростника требуется постоянная работа. Здесь можно использовать детей и женщин, что невозможно при выращивании пшеницы. Из этого следует, что по естественным причинам рабство больше подходит тем странам, где выращиваются эти растения.

Но табак, хлопок и сахарный тростник растут только на Юге и являются основными источниками его богатства. Отмена рабства поставила бы южан перед выбором: либо выращивать другие культуры и вступить в этом случае в конкуренцию с более активными и опытными ,северянами, либо выращивать те же культуры, но без рабов и в этом случае выдерживать конкуренцию с другими южными штатами, использующими рабский труд.

Итак, в отличие от Севера у Юга есть особые причины для сохранения рабства.

Но есть и еще одна причина, самая существенная. Разумеется, в конце концов можно отменить рабство на Юге, но как там избавиться от чернокожих? На Севере отмена рабства и изгнание бывших рабов происходят одновременно, но нет никакой надежды, что то же самое можно будет сделать и на Юге.

Приводя доказательства того, что на Юге рабство больше соответствует естественным условиям и приносит большую выгоду, чем на Севере, я много раз говорил, что и численность рабов там, по-видимому, значительно выше, чем на Севере. Именно на Юг

42Это действительно так в тех местах, где выращивают рис. Рисовые поля вредны для здоровья во всех странах, но особенно они опасны в тропических странах с их жгучим солнцем. Европейцам было бы очень нелегко обрабатывать землю в этой части Нового Света, если бы они непременно хотели выращивать рис. Но разве обязательно выращивать именно рис?

43 Эти штаты расположены ближе к экватору, чем Италия и Испания, но на Американском континенте климат значительно холоднее, чем на Европейском.

44 Испанцы когда-то привезли в один из округов Луизианы, носящий название Аттакапас, некоторое количество крестьян с Азорских островов. Для пробы они не стали вводить там рабство. Эти люди и сейчас обрабатывают землю без рабов, но они так равнодушны к своей работе, что едва могут себя прокормить.

260

были привезены первые африканцы. Количество ввозимых сюда негров всегда было больше. Чем дальше на Юг, тем сильнее ощущается предрассудок,согласно которому уважения достойна лишь праздность. В штатах, соседствующих с тропиками, не работает ни один белый человек. По всем этим причинам на Юге негров больше, чем на Севере. И с каждым днем число их возрастает, так как по мере того, как рабство отменяется на одном конце Союза, негры стекаются на другой его конец. Таким образом, количество чернокожих на Юге увеличивается не только за счет естественного прироста населения, но и вследствие вынужденной эмиграции негров с Севера. На Юге Союза число чернокожих растет по тем же причинам, по которым так быстро растет количество белых на Севере.

В штате Мэн на 300 белых приходится 1 негр, в Массачусетсе на 100 — 1, в штате Нью-Йорк на 100 — 2, в Пенсильвании — 3, в Мэриленде — 34, в Виргинии — 42 и, наконец, в Южной Каролине — 55 45. Таким было соотношение черных и белых в 1830 году, но оно постоянно меняется. Ежедневно количество чернокожих на Севере уменьшается, а на Юге растет.

Совершенно очевидно, что в южных штатах Союза невозможно отменить рабство по примеру северных штатов, не породив тем самым зловещих проблем, которые совершенно не угрожали Северу.

Мы видели, что в северных штатах переход от рабства к свободе происходит постепенно. Взрослые негры остаются рабами, а их дети становятся свободными. Таким образом, не все негры сразу становятся членами общества. Те из них, кто мог бы употребить свою независимость во зло, остаются в кабале, на волю же отпускают тех, у кого еще есть время научиться искусству жить свободными до начала самостоятельной жизни.

На Юге такой способ применить невозможно. Заявление о том, что начиная с какого-то времени дети негров станут свободными людьми, вносит идею и принцип свободы в саму сущность рабства. Те негры, которые по закону остаются рабами, видя своих детей свободными, удивляются несправедливости, совершенной по отношению к ним судьбой, и начинают тревожиться и возмущаться. Рабство отныне теряет в их глазах ту моральную силу, которую ему давали время и обычай, оно сводится лишь к явному злоупотреблению силой. На Севере это противоречие не таило в себе никакой опасности, потому что черных там было мало, а белых—очень много. Но горе угнетателям, если первый луч такой свободы коснется двух миллионов человек сразу.

Освободив детей своих рабов, европейские обитатели Юга очень скоро были бы вынуждены распространить это благодеяние на всю черную расу.

На Севере, как я уже говорил, сразу после отмены рабства или с момента, когда она становится вероятной и близкой, начинаются два процесса: рабов вывозят дальше на Юг, а на их место стекаются белые из других северных штатов и эмигранты из Европы.

В самых южных штатах такие процессы возникнуть не могут. С одной стороны, количество рабов там слишком велико, чтобы можно было надеяться выпроводить их из страны, а с другой — европейцы и англоамериканцы с Севера опасаются приезжать на жительство в край, где работа все еще считается позором. К тому же они справедливо полагают, что штатам, где количество негров превышает или равно количеству белых, грозят великие потрясения, и не спешат распространять на них свою предпринимательскую деятельность.

Итак, отмена рабства не позволила бы южанам постепенно приспособить негров к свободе, как это сделали их братья с Севера, они не смогли бы уменьшить число чернокожих, и им пришлось бы в одиночку сдерживать их натиск. И через несколько лет там наряду с белым населением появилось бы многочисленное, почти равное ему по числу, свободное чернокожее население.

45Вот что можно прочитать в книге американского автора Кэри «Письма о колониальном обществе», изданной в 1833 году: «В Южной Каролине вот уже сорок лет черное население растет быстрее, чем белое. Рассматривая в целом население пяти южных штатов, в которых впервые возникло рабство, то есть Мэриленда, Виргинии, Северной Каролины, Южной Каролины и Джорджии,— говорит далее Кэри,— можно обнаружить, что с 1790 по 1830 год количество белых в этих штатах увеличилось на 80 процентов, а количество черных —на 112 процентов».

В 1830 году жители Соединенных Штатов обеих рас распределялись следующим образом: в штатах, где рабство отменено, белых было 6 565 434, а черных — 120 520; в штатах, где рабство существует, белых — 3 960 814, а черных — 2 208 102 человека.

261

Тогда те нарушения прав негров, которые сегодня лежат в основе рабства, могут породить на Юге огромную опасность для белых. В настоящее время вся земля находится в руках европейцев, только они занимаются предпринимательской деятельностью, богатство, образование, оружие принадлежит лишь им. Чернокожие лишены всего этого, но им это и не нужно, ведь они—рабы. Но когда они станут свободными и должны будут сами заботиться о себе, без всего этого их ждет гибель. Таким образом, все то, что составляло силу белых при существовании рабства, оборачивается для них крупными опасностями после его отмены.

Пока негры остаются в кабале, с ними можно обращаться почти так же, как со скотом. Но если они получат свободу, ничто не помешает им обрести достаточную культуру для того, чтобы понять степень своей обездоленности и найти выход из нее. Кроме того, человеку присуще удивительное чувство относительной справедливости, уходящее корнями в глубину его души. Люди значительно острее воспринимают несправедливости, существующие внутри одного класса, чем те, которые существуют между классами. Они могут примириться с рабством, но постоянное унижение миллионов граждан, живущих из поколения в поколение в нищете, вызывает их протест. На Севере свободные негры сталкиваются с такими унижениями и несправедливостями, но они слабы и немногочисленны. На Юге же их было бы много и они были бы сильны.

Если предположить, что когда-либо белые и негры будут жить на одной земле как два разных народа, то сразу становится ясно, что для них будут возможны два пути: полное смешение или размежевание.

Выше я уже высказывал свое мнение о первом из них 46. Я не верю в то, что между белой и черной расами где-либо установится равенство.

Более того, я думаю, что в Соединенных Штатах ситуация будет значительно сложнее, чем в каком-либо другом месте. Случается, что один человек становится выше религиозных, местных или расовых предрассудков. И если этот человек является королем, он может произвести поразительные изменения в обществе. Однако целый народ не может стать выше самого себя.

Возможно, деспоту, который одинаково угнетал бы и американцев и их бывших рабов, удалось бы добиться их смешения, но до тех пор, пока делами Америки управляет демократия, никто не может осмелиться на подобное предприятие. Напротив, можно предположить, что, чем большей свободой будут обладать белые в Соединенных Штатах, тем сильнее будет их стремление к размежеванию с неграми47.

Я уже говорил выше, что прочная связь между европейцем и индейцем могла быть обеспечена метисом. Точно так же истинным связующим звеном между белым и негром является мулат. Там, где имеется много мулатов, слияние двух рас вполне возможно.

В Америке есть места, в которых европейцы и негры настолько перемешались, что трудно встретить совершенно белого или совершенно черного человека. В этом случае действительно можно говорить о смешении двух рас. Вернее, на их месте появляется новая раса, обладающая чертами и той и другой, но в то же время отличающаяся от обеих.

Из всех европейцев англичане в наименьшей степени смешались с неграми. На Юге Союза мулатов больше, чем на Севере, но в целом их значительно меньше, чем в любой другой европейской колонии. Вообще в Соединенных Штатах мулатов очень мало и сами по себе они очень слабы; в расовых конфликтах они обычно становятся на сторону белых. Так, в Европе лакеи крупных вельмож при общении с простым народом разыгрывают из себя людей благородного происхождения.