КАК БЕЗРАЗДЕЛЬНАЯ ВЛАСТЬ БОЛЬШИНСТВА ОТРАЖАЕТСЯ НА АМЕРИКАНСКОМ НАЦИОНАЛЬНОМ ХАРАКТЕРЕ. О ПРИДВОРНОМ ДУХЕ В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ

КАК БЕЗРАЗДЕЛЬНАЯ ВЛАСТЬ БОЛЬШИНСТВА ОТРАЖАЕТСЯ НА АМЕРИКАНСКОМ НАЦИОНАЛЬНОМ ХАРАКТЕРЕ. О ПРИДВОРНОМ ДУХЕ В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ

В настоящее время последствия безраздельной власти большинства больше сказываются на нравах,

чем на управлении обществом. — Она мешает появлению великих, людей. — В демократических республиках, организованных наподобие Соединенных Штатов, придворный дух распространяется

среди значительного числа граждан. — Доказательства существования придворного духа в Соединенных Штатах. — Почему патриотические чувства более глубоки в народе, чем в людях,

управляющих страной от его имени.

Тираническая власть большинства пока еще слабо отражается на политической жизни общества, но ее досадные последствия заметны в американском национальном характере. Думаю, что незначительное число крупных деятелей на политической арене современных Соединенных Штатов объясняется прежде всего постоянно растущим деспотизмом большинства.

Когда в Америке разразилась революция, там появилось множество крупных политиков. В то время общественное мнение направляло волю людей, но не подавляло ее. Прославленные люди той эпохи, свободно присоединявшиеся к тому или иному духовному течению, обладали собственным величием, и это величие не было ими заимствовано у народа, напротив, через них оно распространялось на народ.

В государствах с абсолютной монархией вельможи, окружающие трон, потакают страстям своего повелителя и охотно уступают его капризам. Но народные массы не раболепствуют. Они подчиняются абсолютной власти из слабости, по привычке или по невежеству, а иногда из любви к королевству или королю. В истории существовали народы, которые испытывали удовольствие и гордость, подчиняя свою волю воле монарха, и, таким образом, вносили в подчинение своеобразную духовную независимость. Такие народы переживают несчастья, но они не подвержены разложению. Ведь делать что-либо, не одобряя этого, далеко не то же самое, что притворно одобрять то, что делаешь. Первое свидетельствует о слабости человека, а второе — о лакейских привычках.

В свободных странах, где каждый так или иначе может высказать свое мнение о государственных делах, в демократических республиках, где общественная жизнь постоянно пересекается с частной, где народ, верховный владыка, внушает всем обожание, где для того, чтобы быть услышанным, достаточно просто заговорить, находится немало людей, спекулирующих на слабостях народа и стремящихся нажиться за счет его страстей. В абсолютных монархиях таких людей значительно меньше. Дело не в том, что в демократических странах люди хуже по природе, чем в других местах, но они подвергаются более сильному и одновременно более массовому искушению, и это приводит к общему падению душевных качеств.

В демократических республиках придворный дух получает широкое распространение, он проникает во все классы общества. Это главное, в чем их можно упрекнуть.

Особенно ярко это видно в демократических государствах, имеющих такую же структуру, как американские республики, где большинство властвует так безраздельно и непреодолимо, что для того, чтобы отклониться от намеченного им пути, нужно в каком-то смысле отказаться от прав гражданина и человека.

Среди множества людей, которые в Соединенных Штатах занимаются политической деятельностью, совсем немногие отличаются мужественной искренностью и независимостью мышления, столь свойственной американцам прошлых времен и представляющей повсюду основную черту людей с сильным характером. На первый взгляд может показаться, что в интеллектуальном воспитании американцев нет никаких различий, настолько одинаково они мыслят. Правда, иногда иностранец может встретить в Америке

201

людей, убеждения которых не совпадают в точности с общепринятыми. Они, случается, оплакивают изъяны законов, непостоянство демократии, свойственный ей низкий уровень просвещения. Они даже нередко замечают недостатки, оказывающие отрицательное воздействие на национальный характер, и указывают средства их исправления. Но никто, кроме иностранцев, их не слушает, а иностранцы, которым они доверяют свои тайные мысли, нигде не задерживаются надолго. Они охотно говорят об этих вещах с иностранцами, для которых все это не имеет большого значения, но среди своих соотечественников они держат совсем другие речи.

Если американцы когда-либо прочтут эти строки, то я уверен, что сначала все они единодушно осудят меня, а затем многие из них в глубине души меня простят.

Я слышал, как американцы говорят о своей родине, и встречал истинно патриотические чувства у американского народа. Однако я не обнаружил их у тех, кто им управляет. Это легко понять, если прибегнуть к аналогии: деспотизм значительно сильнее развращает подчиненных, нежели повелителей. В абсолютных монархиях король нередко обладает великими добродетелями, но придворные всегда отличаются низостью.

Конечно, в Америке придворные не говорят: «сир» и «ваше величество» — вот какая колоссальная разница. Но они без конца говорят о природной просвещенности своего владыки. Они не состязаются в попытках определить самую исключительную добродетель своего повелителя, а просто уверяют, что он, независимо от своей воли и не прикладывая к этому никаких усилий, обладает всеми добродетелями. Они не отдают ему своих жен и дочерей для того, чтобы он соблаговолил возвести их в ранг своих любовниц, но они приносят ему в жертву свои убеждения и продаются сами.

Американским моралистам и философам нет нужды скрывать свои мысли под покровом аллегории, но всякий раз, когда они отваживаются высказать какую-либо неприятную истину, они сначала заявляют: «Мы знаем, что мы говорим с народом, духовные качества которого настолько выше человеческих слабостей, что он никогда не может потерять самообладание. Мы бы не стали говорить подобные вещи, если бы не знали, что обращаемся к людям, которые благодаря своим добродетелям и просвещенности занимают исключительное место среди всех народов, достойных жить свободными».

Могли ли льстецы Людовика XIV придумать что-либо более изощренное?

По моему мнению, всегда и в любых формах правления низость и сила, лесть и власть будут находиться по соседству, и есть только один способ не допустить разложения людей: никто не должен обладать всей полнотой власти в обществе и тогда никто не будет достаточно силен для того, чтобы их унижать.