РОЛЬ СЛУЧАЯ И БОЖЕСТВЕННОГО ПРОМЫСЛА В ПОДДЕРЖАНИИ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ

РОЛЬ СЛУЧАЯ И БОЖЕСТВЕННОГО ПРОМЫСЛА В ПОДДЕРЖАНИИ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ

У Союза нет соседей. — В нем нет больших столиц. — Успеху американцев способствуют счастливые

обстоятельства, сопутствовавшие их происхождению. — Америка — пустынная страна. — Это

обстоятельство является мощным фактором поддержания демократической республики. — Каким

образом в Америке заселяются пустынные места. — Страстное стремление англоамериканцев к

освоению незаселенных пространств Нового Света. — Влияние материального благосостояния на

политические убеждения американцев.

Множество обстоятельств, не зависящих от воли человека, облегчают существование демократической республики в Соединенных Штатах. Одни из них известны, с другими можно легко ознакомиться. Я ограничусь лишь описанием основных.

У американцев нет соседей, поэтому им не угрожают крупные войны, финансовые кризисы, опустошения и завоевания. Им нет нужды взимать большие налоги, содержать многочисленную армию, иметь крупных военачальников. Им почти не угрожает и другое

214

бедствие, более опасное для республик, чем все вышеперечисленные вместе взятые, — военная слава.

Невозможно отрицать то огромное влияние, которое оказывает на народный дух военная слава. Генерал Джэксон, которого американцы дважды избирали главой государства, обладает необузданным характером и средними способностями. В течение всей своей карьеры он никогда не демонстрировал качеств, необходимых для управления свободным народом. Большинство просвещенных классов Союза всегда выступало против него. Что же позволило ему занять пост президента и до сих пор оставаться на нем? Только воспоминания о победе, одержанной им двадцать лет тому назад под стенами Нового Орлеана. Но ведь победа под Новым Орлеаном — это заурядное военное событие, которое не осталось бы надолго в памяти народа, которому приходится много воевать. Народ, который способен подпасть под обаяние подобной военной славы, без сомнения, самый холодный, самый расчетливый, наименее воинственный и, если можно так выразиться, самый прозаический народ в мире.

В Америке нет ни одной крупной столицы¹, которая бы распространяла свое прямое или косвенное влияние на всю территорию страны. В этом я вижу одну из основных причин существования республиканского правления в Соединенных Штатах. В городах люди неизбежно объединяются, они могут все одновременно приходить в возбуждение и принимать неожиданные, продиктованные страстями решения. Там народ оказывает огромное воздействие на назначенных им чиновников, нередко он творит свою волю сам, без посредников.

При подчинении провинций столице судьба всей страны попадает не просто в руки одной части населения, что, конечно, несправедливо. Она попадает в руки народа, который действует самостоятельно, а это представляет большую опасность. Господство столицы наносит серьезный ущерб представительной системе и порождает в современных республиках порок, который был присущ древним республикам: все они погибли из-за того, что не имели представительной системы.

Нетрудно было бы перечислить множество других, второстепенных причин, которые способствовали установлению и обеспечивают существование демократической республики в Соединенных Штатах. Но среди множества счастливых обстоятельств я вижу два основных и немедленно на них укажу.

Я уже говорил ранее, что первой, самой важной причиной, которой можно объяснить нынешнее процветание Соединенных Штатов, является происхождение американцев, то, что я назвал их началом. На заре существования американцам повезло: когда-то их отцы установили на земле, где они теперь живут, равенство условий и способностей, что послужило естественной основой для возникновения демократической республики. И это еще не все. Кроме республиканского общественного устройства, они оставили своим потомкам привычки, идеи и нравы, необходимые для процветания республики. Когда думаешь о последствиях этого первоначального факта, то кажется, что судьба Америки была предопределена тем первым ступившим на ее берег пуританином, так же как судьба человечества была предопределена первым человеком.

Крайне важным обстоятельством, способствовавшим установлению и сохранению демократической республики в Соединенных Штатах, являются размеры территории, на которой живут американцы. От отцов они унаследовали любовь к равенству и свободе,

¹ В Америке пока нет крупных столиц, но там уже есть очень большие города. В Филадельфии в 1830 году проживала 161 тысяча человек, а в Нью-Йорке—202 тысячи. Низшие слои населения, живущие в этих больших городах, представляют еще большую опасность, чем европейская чернь. Их составляют прежде всего свободные негры, которые в силу законов и общественного мнения обречены из поколения в поколение жить в унижении и нищете. Там можно встретить немало европейцев, которых несчастья или беспутство ежедневно гонят на берега Нового Света. Эти люди приносят в Соединенные Штаты наши самые отвратительные пороки, не имея в то же время никаких интересов, способных их смягчить. Они живут в этой стране, не будучи ее гражданами, и готовы извлекать выгоду из всех страстей, которые ее сотрясают. Именно поэтому в последнее время в Филадельфии и Нью-Йорке вспыхивали серьезные волнения. В остальной части страны подобных беспорядков не бывает, и они ее совершенно не интересуют. Дело в том, что жители городов до нынешнего времени не имели никакой власти над негородским населением и не оказывали на него никакого влияния.

Размеры некоторых американских городов, а также натура их жителей могут представлять истинную опасность для будущего демократических республик Нового Света. Я беру на себя смелость предсказать, что именно они могут стать причиной их гибели, если только правительствам республик не удастся подавить эти эксцессы путем создания вооруженной силы, подчиненной воле национального большинства, но не зависящей от населения городов.

215

но только Бог, даровавший им необъятный континент, дал им возможность долго жить равными и свободными.

Всеобщее благосостояние обеспечивает стабильность любой формы правления, но оно особенно важно для демократии, основой которой являются настроения большинства и главным образом настроения тех, кто испытывает нужду. При народном правлении государство может жить без потрясений, только если народ счастлив, поскольку нищета действует на него так же, как честолюбие действует на монархов. А ведь ни одна страна мира ни в одну историческую эпоху не имела столько материальных и не зависящих от закона предпосылок благосостояния, сколько имеет Америка.

Процветание Соединенных Штатов объясняется не только демократичностью их законодательства, сама природа работает там на народ.

Человеческая память не сохранила ничего похожего на то, что происходит на наших глазах в Северной Америке.

Прославленные общества древности развивались в окружении враждебных народов, которые надо было победить для того, чтобы занять их территорию. Даже современные народы, обнаружив в Южной Америке обширные территории, столкнулись там с населением, которое хотя и уступало им по развитию, но уже овладело землей и обрабатывало ее. Для создания своих новых государств им пришлось уничтожить или поработить это население, и их победы покрыли позором цивилизованные народы.

Что касается Северной Америки, то в ней жили кочевые племена, которые еще не помышляли об использовании природных богатств. Северная Америка была еще в буквальном смысле пустынным континентом, незаселенной землей, которая ждала своих жителей.

Все необычно у американцев: и их общественное устройство, и их законы. Но самое необычное из всего, что они имеют, — это земля, на которой они живут.

Когда Создатель дал землю людям, она была молодой и богатой, но люди были слабы и невежественны. Когда же они научились извлекать пользу из таящихся в ней сокровищ, они уже заселили ее всю, и им пришлось сражаться за право обладать своей территорией и свободно жить на ней.

Именно в это время была открыта Америка, как будто Бог держал ее про запас и она только что показалась из вод потопа.

В ней, как в первые дни творения, текут полноводные реки, простираются бескрайние и незаселенные леса, болота, ее безграничных полей никогда не касался плуг пахаря. И она достается не одинокому, невежественному и примитивному человеку первобытных веков, а человеку, уже постигшему главные тайны природы, объединенному со своими ближними, обладающему пятидесятивековым опытом.

В настоящее время тринадцать миллионов цивилизованных европейцев не спеша заселяют плодородные пустынные земли, ни всех богатств, ни точных размеров которых они еще не знают. Три или четыре тысячи солдат оттесняют кочевые племена индейцев. За ними идут лесорубы, которые прокладывают в лесах дороги, отгоняют диких животных, исследуют течение рек и таким образом подготавливают триумфальное шествие цивилизации через лесную глушь.

В этой книге я уже неоднократно упоминал о материальном благосостоянии американцев как об одной из причин успеха американских законов. Об этом многие говорили и до меня. Это единственная причина, которая бросалась в глаза европейцам и стала у нас общеизвестной. Поскольку о ней часто писали и она вполне понятна, я не буду на ней останавливаться и задержу внимание читателя на нескольких новых фактах.

Обычно считается, что пустынные земли Америки заселяются европейскими эмигрантами, ежегодно приезжающими в Новый Свет, тогда как американское население живет и увеличивается на территории, которую занимали его отцы. Это глубокое заблуждение. Европейцы, прибывающие в Соединенные Штаты, обычно не имеют ни друзей, ни денег. Для того чтобы жить, они вынуждены продавать свой труд, и поэтому они чаще всего остаются в большой индустриальной зоне, расположенной вдоль океанского побережья. Невозможно обрабатывать пустынные земли, не имея ни денег, ни кредита; прежде чем отправиться в леса, нужно привыкнуть к новому суровому климату. Поэтому хозяевами больших земельных угодий в отдаленных местностях становятся американцы, которые ежедневно уезжают туда из мест, где они родились. Так, европейцы покидают свои хижины и едут жить на американское побережье Атлантического океана, а американцы, родившиеся на этом побережье, в свою очередь переселяются в глубь Централь-

216

ной Америки. Этот двойной поток эмигрантов никогда не прекращается. Одни уезжают из центра Европы и пересекают великий океан, другие движутся через пустынные земли Нового Света. Миллионы людей одновременно переселяются в одном направлении. Они говорят на разных языках, у них разные религии и нравы, но их объединяет цель. Им сказали, что богатство можно найти где-то на Западе, и они спешат за ним.

Ничто не может сравниться с этим постоянным переселением людей, кроме, может быть, того, что сопровождало падение Римской империи. В те времена массы людей также передвигались в одном направлении, и между ними происходили бурные столкновения. Но замыслы Провидения тогда были другими. Каждый вновь приходящий приносил смерть и разрушение, сегодня же каждый несет ростки процветания и жизни.

Отдаленные последствия миграции американцев на Запад еще скрыты будущим, но непосредственные результаты налицо: поскольку часть коренных жителей выезжает из штатов, где они родились, население этих штатов растет медленно, несмотря на их длительное существование. Так, штат Коннектикут насчитывает лишь пятьдесят девять жителей на квадратную милю, а его население за двадцать пять лет увеличилось лишь на одну четверть. В Англии за тот же период оно выросло на одну треть. Эмигрант из Европы попадает, таким образом, в наполовину заселенную страну, где промышленность нуждается в рабочих руках. Он становится живущим в достатке рабочим. Его сын отправляется искать счастья в пустынные земли и становится богатым собственником. Первый копит капитал, а второй пускает его в оборот, но в нищете не живет ни тот, кто эмигрировал в Америку, ни тот, кто там родился.

В Соединенных Штатах закон всеми силами способствует дроблению собственности, но существует вещь более могущественная, чем закон, которая препятствует чрезмерному ее дроблению². Это легко заметить в штатах, в которых население начинает заметно расти. Массачусетс — самый плотно населенный штат Союза, в нем насчитывается восемьдесят жителей на квадратную милю. Это гораздо меньше, чем во Франции, где на том же пространстве проживает сто шестьдесят два человека.

Однако в Массачусетсе небольшие земельные владения дробятся уже редко. Обычно земля отходит к старшему в семье, а младшие отправляются искать счастья на новые, незаселенные места.

Закон отменил право первородства, но его восстановило Провидение. Однако никто об этом не сожалеет, поскольку теперь он не оскорбляет чувства справедливости.

По одному факту можно судить о том, какое огромное количество людей переселяются вместе с семьями из Новой Англии в пустынные места. Нас уверяли, что в 1830 году в конгрессе было тридцать шесть представителей, родившихся в небольшом штате Коннектикут. Таким образом, от населения этого штата, составляющего сорок третью часть населения Соединенных Штатов, была избрана восьмая часть представителей всей страны.

Однако сам штат Коннектикут посылает лишь пять депутатов в конгресс, остальные же — тридцать один депутат — избираются от новых, западных штатов. Если бы эти люди жили в Коннектикуте, они, скорее всего, были бы не богатыми собственниками, а мелкими земледельцами и жили бы в безвестности. Политическая карьера никогда бы не открылась перед ними, и, вместо того чтобы стать полезными законодателям, они были бы опасными гражданами.

Эти факты замечаем не только мы, они не ускользают и от американцев.

«Нет сомнения в том, — пишет судья Кент в своих «Комментариях к американскому праву» (т. IV, с. 380), — что дробление наделов, доведенное до крайности, могло бы привести к печальным последствиям, если бы, например, семья, владеющая одним участком, не могла с него кормиться. Но в Соединенных Штатах этого никогда не было, и еще многие поколения американцев не столкнутся с такой проблемой. Размеры нашей территории, обилие простирающихся перед нами земель и постоянное переселение людей с берегов Атлантического океана в глубь страны помогают и еще долго будут помогать избежать дробления передающихся по наследству земель».

Трудно описать ту алчность, с которой американцы бросаются на огромную добычу, дарованную им судьбой. Преследуя ее, они бесстрашно идут на стрелы индейцев, переносят болезни, подстерегающие их в пустыне, не боятся лесного безмолвия, не приходят в смятение при встрече со свирепыми животными. Страсть, которая гонит их

² В Новой Англии земля разделена на очень маленькие участки, но дальнейшего их деления не происходит.

217

вперед, сильнее любви к жизни. Перед ними простирается почти безграничный континент, ? они спешат так, словно боятся прийти слишком поздно и не найти себе места. Я говорил о переселении из старых штатов, но люди переселяются и из новых. Штату Огайо нет еще и пятидесяти лет, основная часть его жителей родилась за его пределами, его столица еще не существует и тридцати лет, и на его территории есть бескрайние пустынные поля. Однако население Огайо вновь переселяется на Запад: большинство тех, кто приходит в плодородные прерии Иллинойса, — жители Огайо. Эти люди оставили свою первую родину, чтобы жить хорошо, теперь они уезжают и со второй, чтобы жить еще лучше. Они почти повсюду находят богатство, но не счастье. Их стремление к благосостоянию превратилось в горячую и беспокойную страсть, которая растет по мере ее удовлетворения. Когда-то они разорвали связи, прикреплявшие их к родной земле, и с тех пор у них не возникло новых связей. Переселение стало для них потребностью, они видят в нем что-то вроде азартной игры, в которой они одинаково любят и переживания и выигрыш.

Иногда люди перемещаются так быстро, что местность, в которой они побывали, возвращается к девственному состоянию. Леса лишь расступаются перед ними и вновь смыкаются, когда они проходят. Путешествуя по новым западным штатам, нередко встречаешь в лесу брошенные жилища. В самых глухих местах можно обнаружить хижину и с удивлением заметить следы корчевки, свидетельствующие одновременно о силе и непостоянстве человека. Оставленные поля и развалины недолго послуживших жилищ немедленно зарастают лесом, ушедшие животные возвращаются, природа весело и быстро скрывает за молодыми побегами и цветами следы мимолетного пребывания человека, а затем и уничтожает их.

Однажды, проезжая по одному из пустынных округов, еще имеющихся в штате Нью-Йорк, я подъехал к озеру, берега которого густо поросли лесом, как в незапамятные времена. Посреди озера я увидел маленький остров. Он был покрыт шапкой леса, даже берегов не было видно. На берегах озера не было ни души, а на горизонте над верхушками деревьев к небу поднимался дымок. Казалось, что он свисает сверху, а не идет снизу.

На песке лежала индейская пирога, и я воспользовался ею для того, чтобы переправиться на остров, который привлек мое внимание. Вскоре я был там. Остров оказался одним из тех очаровательных нетронутых уголков, при виде которых цивилизованный человек начинает сожалеть о дикой жизни. Буйная растительность свидетельствовала о сказочном плодородии почвы. Там, как всегда в североамериканской глуши, царила глубокая тишина, которую нарушали лишь однообразное воркование диких голубей да стук дятла по дереву. Мне и в голову не могло прийти, что здесь кто-то уже побывал, настолько нетронутой казалась природа; но, дойдя до середины острова, я вдруг увидел что-то похожее на следы пребывания человека. Тогда я внимательно осмотрел все вокруг, и скоро у меня не осталось сомнения, что здесь уже жил европеец. Но как преобразилось то, что было результатом его трудов! Деревья, которые он срубил, чтобы построить себе хижину, дали новые ростки, частокол превратился в живую изгородь, а хижина—в куст. Посреди этой растительности в куче пепла лежали камни, почерневшие от копоти. Когда-то это был очаг, труба обрушилась и завалила его. Некоторое время я молча любовался силой природы и слабостью человека, а уходя из этого волшебного места, я с грустью повторял: «Вот как! И здесь уже развалины!»

В Европе мы привыкли смотреть на беспокойный ум, неумеренное стремление к богатству и крайнюю тягу к независимости как на большую опасность для общества. Именно все это гарантирует американским республикам большое и мирное будущее. Если бы не все эти неуемные страсти, население скопилось бы в некоторых местах и вскоре, так же как мы, начало бы испытывать потребности, удовлетворить которые ему было бы нелегко. Новый Свет — это счастливый край, пороки людей там почти так же полезны обществу, как добродетели!

Это оказывает огромное влияние на то, как судят о поступках людей в разных полушариях. Американцы часто называют похвальным занятием то, что мы считаем жаждой наживы, и видят определенную душевную трусость в том, что мы рассматриваем как умеренно сть желаний. Во Франции на простые вкусы, спокойные нравы, семейный дух и привязанность к месту своего рождения смотрят как на основу незыблемости и счастья государства. В Америке подобные добродетели могли бы лишь повредить обществу. Канадские французы, которые остались верны старым нравам, уже испытывают трудности, и

218

вскоре этот маленький, недавно появившийся народ столкнется с теми же бедами, которые переживают народы Старого Света В Канаде самые просвещенные, самые патриотичные и туманные люди не жалеют усилий для того, чтобы заставить народ отказаться от простого счастья, которое его все еще удовлетворяет. Живя среди нас, они, возможно, восхваляли бы прелести честной посредственности, а там они прославляют богатство. Если в других местах думают о том, как успокоить человеческие страсти, то они, напротив, заботятся о том, чтобы их разжечь. Сменить чистые и спокойные удовольствия, доступные на родине даже бедняку, и уехать в чужие края в погоне за скупыми радостями, которые дает благосостояние; бросить отцовский дом и места, где покоится прах предков; расстаться с живыми и мертвыми и ехать искать счастья — вот что в их глазах заслуживает наибольшей похвалы.

Люди сейчас находят в Америке так много богатств, что у них не хватает сил, чтобы их освоить.

Поэтому никакие знания не могут быть ненужными. Кроме того, знания служат там не только тем, кто ими обладает, но и приносят пользу тем, кто их не имеет. Возникающие вновь потребности не представляют опасности, ведь их нетрудно удовлетворить, можно не бояться и слишком бурных страстей, поскольку они легко находят благотворный выход, нет никакой нужды в малейших ограничениях свободы, люди почти никогда не склонны злоупотреблять ею.

Американские республики можно сравнить с компаниями негоциантов, созданными для совместного освоения пустынных земель Нового Света и успешно ведущими торговлю.

Американцев больше всего волнуют не политические, а коммерческие дела, или, вернее, они переносят на политику привычки, приобретенные в коммерции. Они любят порядок, который необходим для успеха в делах, глубоко ценят умеренные нравы, которые лежат в основе прочной семьи. Они предпочитают здравый смысл, создатель крупных состояний, гениальности, которая их нередко пускает на ветер. Идеи общего характера пугают их ум, привыкший к конкретным расчетам, а практике они отдают предпочтение в сравнении с теорией.

Чтобы понять, какое влияние оказывает материальное благосостояние на политическую деятельность и даже на убеждения, которые, казалось бы, подчинены лишь разуму, надо поехать в Америку. Особенно хорошо это заметно в людях, недавно обосновавшихся в Соединенных Штатах. Большинство эмигрантов из Европы приезжают в Новый Свет, гонимые необузданным стремлением к независимости и переменам, которое возникает из-за наших невзгод. Мне приходилось встречать в Соединенных Штатах европейцев, вынужденных в свое время бежать из своих стран из-за политических убеждений. Я с удивлением слушал их всех, но один из них меня особенно поразил. Однажды я проезжал по одному из отдаленных округов Пенсильвании и с наступлением ночи попросился на ночлег в дом богатого плантатора, француза. Он усадил меня у камина, и у нас завязалась непринужденная беседа, как это бывает между соотечественниками, которые встречаются в лесной глуши, вдали от своей родной страны. Мне было известно, что сорок лет тому назад мой хозяин был завзятым сторонником равенства и пылким демагогом. Его имя осталось в истории.

Я был очень удивлен, когда он, как экономист, чтобы не сказать, как собственник, заговорил о праве на собственность, о необходимости иерархии между людьми, которую она устанавливает, о повиновении существующему закону, о влиянии на республику добрых нравов, о пользе, которую приносит порядку и свободе религия. Для подтверждения одной из своих политических идей он даже, как бы невзначай, сослался на веру в Иисуса Христа.

Слушая его, я размышлял о несовершенстве человеческого разума. Верно что-либо или ложно, как понять это, если ни наука, ни опыт не дают ясного ответа? Но вот появляется новый факт, и он рассеивает все сомнения. Человек был беден, а затем стал богатым. Если бы благосостояние, определяя его поведение, не воздействовало на его суждения! Но нет, с приобретением богатства его убеждения претерпевают глубокие изменения. В своей удаче он видит тот определяющий довод, которого ему не хватало до сих пор.

На коренных американцев благосостояние оказывает еще более значительное воздействие, чем на вновь приезжающих. Американцы всегда видели, что порядок и процветание тесно связаны и всегда идут в ногу. Они и представить себе не могут, что то и

219

другое может существовать по отдельности. Им не надо забывать то, чему их учили раньше, и переучиваться, как европейцам.